Георгий Марков - Соль земли

– Конечно, недостатков у нас много. Я прямо говорю о них в докладе. Ты читал это место?

– Я всё прочитал от первой строки до последней. Самокритики у тебя достаточно, но не об этом, Артём, я хочу сказать…

Артём поднял голову, насторожился. В глазах его появилось беспокойство: «Что же я мог упустить?»

Максим заметил тревогу брата, поспешно сказал:

– Доклад у тебя всесторонний, всё в нём охвачено, обо всём упомянуто: и сельское хозяйство, и промыслы, и народное образование, и культурно-просветительная работа, и партийное просвещение. Всё это есть. А вот чего нет: необходимой глубины анализа.

– Теперь поздно углублять, – понуро, с усмешкой заметил Артём.

– Конечно, поздно. Но мне просто захотелось поделиться с тобой своими мыслями. – Максим взглянул на брата в упор, опустил глаза, подумал: «Неужели он может обидеться?»

– Ты говори, говори, Максюша, мне это наука.

Артём посмотрел в глаза Максиму, и тот понял, что старший брат хочет быть искренним в разговоре, но что-то мешает ему. «Привык к району, сжился с ним. Всё, что б ни говорилось о районе, воспринимает как разговор о своих личных свойствах», – отметил про себя Максим.

– Видишь ли, в чём дело, – сказал он спокойно, – своим докладом ты должен чему-то научить пленум обкома, а у тебя итоги подведены, а выводов нет. Вот ты приводишь интересные цифры по урожайности льна. Какие же отсюда выводы вытекают? Может быть, в связи с том, что лён так круто подымает состояние колхозов, надо решительно пересмотреть планирование посевного клина? И не только по Притаёжному району, а в целом по области или, на крайний случай, по группе северных районов? Дальше: ты приводишь показательные данные роста денежных доходов колхозов от охотничьего и рыболовного промысла. Ну, а выводы какие? Ведь ты учти, что Притаёжный район во многом характерен для всей Высокоярской области. А Высокоярская область не одинока в стране. В ней много общего с другими областями и Сибири, и Дальнего Востока, и Урала, и Европейского Севера. А это значит, что ты своим докладом должен обогатить и обком партии и Центральный Комитет. Короче говоря, на примере одного района ты имеешь возможность поставить общие вопросы политики партии…

– Ну, Максим, ты истинно философ! – засмеялся Артём. – Если обо всём этом говорить – четырёх часов будет мало. А мне Ефремов сразу сказал: «Имей в виду: больше одного часа и тридцати минут на доклад не дадим!»

– Нет, ты выслушай меня до конца. – Максим приподнял руку, как бы прося брата повременить со своими возражениями.

– Давай, давай говори, – торопливо произнёс Артём, втягивая голову в плечи и принимая покорную и жалкую позу.

– Доклад твой сильно перегружен фактами и примерами. В нём ты называешь десятки лучших людей района. Это необходимо, и всё-таки о людях у тебя говорится мало. Они даны у тебя только в одной плоскости, как производители материальных ценностей. А почему же ты умалчиваешь о другой, не менее важной стороне жизни людей: об их духовном облике, об их думах, чувствах, мечтах? Конечно, цифра высокой производительности труда характеризует в какой-то степени людей, но, по-моему, не настолько, чтобы сказать о них больше было нечего. По моим представлениям, дело складывается как раз наоборот: если у человека в нашем обществе высокая производительность труда, то и внутренний духовный облик его наиболее содержательный и сложный. Вспомни хотя бы Дегова. Его трудолюбие и новаторство проистекают не от духовной нищеты, а, наоборот, от богатства его интересов и запросов. Но даже и о Дегове ты говоришь только при помощи процентов. А он, между прочим, имеет свои взгляды на многие крупные вопросы нашей современности. Я вспомнил твой рассказ о его рассуждениях по поводу больших семей при коммунизме. Почему ты считаешь, что это неинтересно пленуму обкома? Ведь это вопрос глубоко теоретический, и то, что он занимает всерьёз простого человека, немаловажная черта нашего времени.

Умалчиваешь ты в докладе и о прямой инициативе простых людей, направленной на развитие района. Я припоминаю лесообъездчика Чернышёва. Помнишь его предложения об использовании лесов? Мне кажется, что таким фактам нельзя не придавать значения. Не знаю, как ты думаешь, а я вижу в этом народные помыслы, чаяния людей, к которым надо чутко прислушиваться.

Максим отодвинул стакан с недопитым чаем, поднялся со стула. Ему хотелось походить: так лучше, свободнее думалось.

– Видишь ли, какое дело, Артём, – продолжал Максим, то отступая от стола, то вновь приближаясь к нему. – Я не настолько наивен, чтобы предполагать, что каждое предложение, или высказывание, или дума колхозника, рабочего, интеллигента содержит в себе готовое решение сложных вопросов развития нашей жизни. Не так всё просто на деле. Но вместе с этим я совершенно твёрдо убеждён: в сумме эти высказывания людей часто выражают обобщение народного опыта и народной интуиции. Познание этого нелегко даётся. И, заметь, народный опыт и народную интуицию ничто не заменит: ни книга, ни наука, хотя они сами отчасти выразители этого. Я говорю о народном духе. Партия многому учит народ, но она прежде всего и учится у него. Мне жаль, что ты в своём докладе как-то совсем обошёл вот эту сторону жизни. Если б коснулось меня, я бы постарался выдвинуть это на первый план.

– Ну и надавали бы тебе за это! – воскликнул Артём и тоже встал.

Теперь братья стояли: Артём в позе разгорячённого спорщика, Максим в позе заинтересованного слушателя.

– Был у меня однажды на совещании секретарей райкомов такой случай, – заговорил Артём, волнуясь и даже краснея от этого волнения. – Докладывали секретари райкомов о ходе подготовки к выборам в Верховный Совет СССР. Выступил с сообщением и я. За неделю до этого совещания объездил я весь район, побывал на многих собраниях, беседовал и с мужчинами и с женщинами, с молодыми и старыми. Много скопилось у меня живых, интересных наблюдений. И вот на этом совещании начал я рассказывать о своих впечатлениях. Вдруг Ефремов прерывает меня и говорит: «Ты что же, Строгов, побасенками думаешь отделаться? Ты нам о главном скажи: как ход подготовки к выборам в Верховный Совет содействует проведению зимовки скота в колхозах?» Давай я на ходу перестраивать речь. Вижу, Ефремов злится, а он первый секретарь обкома и, скажу тебе, много значит в нашей жизни. Поживёшь – сам увидишь.

Артём грустно засмеялся и, усаживаясь на прежнее место, с дружелюбной ноткой заключил:

– Нет, братец мой, философские поиски и обобщения – это удел работников областного масштаба, а с нашего брата, районщика, требуют только конкретное. Мы, секретари райкомов, и сами к этому привыкли. Иной раз и хочется на том же пленуме обкома поразговаривать на общие темы, потренировать мозг: ведь живёшь, наблюдаешь, думаешь – а не приходится… У нас особенно председатель облисполкома большой любитель конкретного. «Не прикрывайтесь общими фразами: говорите конкретно, каков удой на одну фуражную корову? Какова выработка на один условный трактор в переводе на мягкую пахоту?»