Мичо Каламата - Под властью пугала

– Верно сказано! – пробасил Муса Юка.

– А что думаете вы, Гафур-бей? – спросил президент.

– Я согласен с общим мнением. Монархия устарела.

– Не забывайте, господа, что, изменив форму правления, мы снова вернемся к привычному для албанского народа строю и добьемся стабильности и порядка в стране, – попытался убедить своих соратников президент.

– Мы добьемся порядка и с республикой, – возразил Джафер-бей.

– Нам и с республикой хорошо.

Все заговорили наперебой.

Один лишь Абдуррахман Кроси не проронил ни слова. Казалось, он вообще не понимал, о чем идет речь. Или, может, он заранее знал, что замышляет его «сынок»?

– Да вы, господа, как я погляжу, убежденные республиканцы! – перебил президент. Теперь в его голосе зазвучала ирония. – И все же пожелание великих держав придется исполнить. И мы должны сейчас принять решение об изменении формы правления.

– Ни в коем случае!

– Мы против!

– Не соглашайтесь, ваше превосходительство! – воскликнул Кочо Котта, решительно вскакивая. Он очень торопился высказаться и, как всегда, забормотал скороговоркой. – Зачем нам король-иностранец, когда у нас во главе государства стоите вы, ваше превосходительство!

– Опять хотят нам навязать какого-нибудь неверного? Tovbe estagferullah! [14]– с ненавистью проворчал Муса Юка, скосив глаза в сторону Кочо Котты, единственного «неверного» на этом совещании. Но Кочо Котта сделал вид, будто не расслышал его слов.

– Не следует повторять печальный опыт с князем Видом, – подтвердил Нуредин-бей в тон ворчливой тираде Мусы Юки. – Сейчас не та ситуация. Албания доказала, что может быть республикой.

– Тем более что ее возглавляет гениальный президент! – подхватил Джафер-бей.

– Ни в коем случае не соглашайтесь! – повторил Фейзи-бей слова Кочо Котты.

– А я хочу сообщить вам, господа, что согласился! – с пафосом заявил президент.

– Согласились?

– Не может быть!

– Да что вы!

Ошеломленные и сбитые с толку, они заговорили нестройным хором. Но вскоре снова наступило гробовое молчание, как будто случилось что-то ужасное.

– Неужели это правда? – нарушил тишину своим запоздалым восклицанием Гафур-бей.

Он в эту минуту уже лихорадочно соображал, кого могут сделать монархом. Наверное, какого-нибудь итальянского герцога или германского князька? Эх, если бы узнать кого! Он бы раньше других связался с ним, предложил бы свои услуги, он бы… Но почему этот согласился? Что здесь затевается?…

– Правда, господа, – невозмутимо ответил президент. Он взял сигарету и постучал ею о ноготь большого пальца. – Я согласился. Я дал слово изменить форму правления. А вы знаете, если я даю слово, то держу его.

– Макьявелли, ваше превосходительство, говорил, что государь не обязан выполнять своего обещания, если это ему невыгодно, – сказал Нуредин-бей.

– Но, давая слово, господа, я руководствовался прежде всего интересами родины, интересами Албании. Наша страна многое выиграет от этого исторического шага. Ведь Албания – страна феодалов и байрактаров, где каждый считает себя первым и не хочет никому подчиняться. Поэтому я убежден, что в стране не будет спокойствия до тех пор, пока во главе нации не станет король, признанный в качестве вождя и своим народом, и великими державами. Установив монархию, мы укрепим независимость и поднимем авторитет нашего государства.

А Гафур-бей бился над загадкой, какая роль отведена Ахмету Зогу в будущей монархии. «Разве он согласится стать простым премьер-министром и править как бы неофициально, за кулисами? Нет, это отпадает. Я-то знаю, как он честолюбив, знаю, о чем он мечтает… Но тогда почему же он решился на провозглашение монархии?!»

И вдруг его мозг молнией пронзила догадка. Не успел президент закончить фразу, как он вскочил на ноги и выпалил:

– Прекрасно, ваше превосходительство!

Все изумленно уставились на него, а он, повернувшись к ним, спросил с наигранным удивлением:

– А почему вы думаете, господа, что мы непременно должны поставить королем иностранца? Если великие державы захотели сделать нашу страну монархией, мы не станем возражать, но уж монарха, короля, выберем мы, а не они. Да мы его уже имеем!

Нуредин-бей, дипломат, прошедший выучку при султанском дворе и дипломатических салонах Европы, по-кошачьи быстро вскочил, перебивая его:

– Вы угадали мою мысль, Гафур-бей! Браво! Вы сказали первый, значит, будете дольше жить. Да, господа, на таких условиях мы все согласимся!

– Я то же самое собирался сказать, – вмешался Фейзи-бей. – И я за монархию, господа. Монархия – наилучший строй, она нам подходит. Сама история это подтверждает. Наполеон, например, превратил республику в империю для того, чтобы…

– Титулы, которыми вы, ваше превосходительство, обладаете, недостаточны, – вдруг заговорил Джафер-бей, прерывая своего коллегу. – Вашей гениальности под стать лишь королевский титул. Позвольте мне первым поздравить вас и обратиться к вам со словами «Ваше величество»!

Все снова заговорили разом, каждый старался найти слова покрасивее, чтобы выразить свое восхищение «гениальным решением», которое принял в своей мудрости президент.

Наконец и он разомкнул уста:

– Господа! Благодарю вас за искреннее доверие, за поздравления, но разрешите напомнить, что ничего подобного у меня и в мыслях не было! Соглашаясь с пожеланием великих держав, и особенно Великобритании, относительно провозглашения монархии, я заботился только об интересах своей родины, ради которой готов пожертвовать всем.

– Ваше превосходительство, – сказал Нуредин-бей, – вам нет необходимости напоминать нам об этом, и все же мы настаиваем на нашем праве самим избрать будущего монарха. Им можете быть вы и только вы. Иначе мы ни за что не согласимся на изменение формы правления.

– Верно!

– Совершенно справедливо!

– Нуредин-бей дело говорит!

– Вы нас созвали на совет, и вот вам наш совет, ваше превосходительство.

– Решено, и дело с концом! – заключил господин Муса Юка.

– Пусть будет по-вашему! – решил президент.

Не успел он это сказать, как господин Кочо Котта подскочил к президенту, схватил его руку, поцеловал ее и воскликнул дрожащим от волнения голосом:

– Ваше величество! Как я рад обратиться к вам так! Греческая пословица гласит… Он протараторил что-то и тут же перевел: плохо, когда правят многие, должен быть лишь один правитель. Поэтому давайте поскорее провозгласим монархию, а спасителя нации – королем!

Сказав это, его милость так расчувствовался, что пришлось ему достать платок и высморкаться.

Остальные последовали примеру господина Котты: по очереди подходили к президенту, чтобы приложиться к его руке и высказать свои поздравления. Президент обнимал каждого и похлопывал по плечу.