Ши Най-ань - Речные заводи (том 2)

– Ах ты, сластолюбивый дьявол, – рассмеялась женщина, протягивая ему руку. – Ловко умеешь подъезжать к женщине! Вот надаю тебе хороших оплеух, тогда будешь знать!

Но монах, хихикая, сказал:

– Бей, дорогая! Только боюсь, как бы ты не поранила себе руки!

Теперь и у женщины страсть разгорелась неудержимо, и, обнимая монаха, она сказала:

– Да разве я могла бы ударить тебя!

Тут монах схватил ее в объятия и, положив на кровать, развязал ей пояс и утолил свою страсть. Они долго блаженствовали и успокоились, лишь когда полностью насладились.

– Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, – оказал монах, обнимая женщину, – я не пожалел бы, если б даже пришлось поплатиться жизнью за нашу любовь. Ты осчастливила меня, но счастье наше продолжалось недолго. Я не могу наслаждаться тобой всю ночь и, наверно, умру от страсти.

– А ты не торопись, – отвечала женщина. – Я уже придумала кое-что. Мой муж дней двадцать в месяц, а то и больше, ночует в тюрьме. Я подкуплю свою служанку Ин-эр и скажу ей, чтобы она каждый день дежурила у задних ворот. В тот день, когда мужа не будет, она вынесет столик с курильницей и зажжет благовонную свечу. Это будет для тебя сигналом, ты без страха входи в дом. Боюсь только, что мы можем проспать пятую стражу. Надо найти монаха, который будит народ на утреннюю молитву, заплатить ему, чтобы он приходил к нашим задним воротам и громко бил в свою колотушку, призывая на молиттву. Если бы нам удалось подкупить этого монаха, он мог бы на всякий случай караулить на улице и вовремя подымать тебя.

Выслушав ее, монах остался очень доволен и сказал:

– Прекрасно! Сделай так, как задумала. А у меня есть один даос по имени Ху. Стоит мне только сказать ему, и он будет приходить и караулить у ворот.

– Я больше не могу здесь оставаться, – оказала женщина. – А то кто-нибудь заподозрит меня. Лучше поскорее вернуться домой. Так смотри же, помни наш уговор!

С этими словами женщина поспешила привести в порядок свою причеоку, напудрилась и подкрасилась, а потом открыла двери на лестницу, сошла вниз и позвала служанку. Приказав ей разбудить старого Паня, она вышла во двор монастыря.

А носильщики, которых угостили лапшой и вином, сидели в ожидании у ворот. Плутоватый монах вышел проводить гостей. Распрощавшись с ним, женщина села в носилки и в сопровождении служанки Ин-эр и старого Паня отправилась домой. Однако распространяться об этом нет надобности.

Сейчас расскажем о том, как блудливый монах отправился на поиски даоса Ху. Прежде этот даос жил в монастыре, а теперь поселился в маленькой хижине за монастырем и жил там в одиночестве. Этот даос ежедневно во время пятой стражи бил в деревянную колотушку, призывая народ к утренней молитве, а когда наступал рассвет, собирая подаяние.

Монах привел его к себе в келью, поднес три чашкя хорошего вина и, кроме того, дал ему немного денег. Даос Ху встал и, кланяясь, сказал:

– Я ваш слуга, но ничего не сделал для вас. Как же я осмелюсь принять эти деньги? Я и без того постоянно пользуюсь вашими милостями, уважаемый отец!

– Я и сам давно заметил, что ты честный человек, – сказал в ответ монах. – И все собирался дать тебе денег, чтобы ты купил себе монашеское свидетельство и постригся в монахи. Но на эти деньги ты пока купи себе что-нибудь из одежды.

Надо сказать, что монах постоянно посылал даосу Ху какую-нибудь еду, а на праздники приглашал его петь священные песнопения. Таким образом, яаос кое-что зарабатывал и чувствовал к монаху большую признательность. А сейчас, сидя у него, он раздумывал: «Почему он дал мне эти деньги? Наверно, я нужен ему для какого-нибудь дела. Зачем же заставлять его самого говорить об этом?» И он спросил:

– Дорогой отец! Если у вас есть какое-нибудь поручение, я готов тотчас же его выполнить.

– Брат Ху, если ты с такой готовностью предлагаешь свои услуги, то я буду с тобой откровенен. Дочь старого Паня хочет вступить со мной в связь. Мы договорились с ней, что если у задних ворот их дама будет стоять столик с курильницей, то это будет означать, что она вызывает меня к себе. Однако мне самому неудобно слоняться там. А вот если бы ты взялся следить, стоит там столик или нет, я бы мог на тебя положиться. Кроме того, в те ночи, когда я буду у дочери старого Паня, ты бы подходил к задним воротам и, призывая народ к утренней молитве, бил в деревянную колотушку, давая мне знать, что пора уходить.

– Да что же здесь трудного-то? – выслушав эти слова, воскликнул даос Ху и, не раздумывая, дал свое согласие.

На следующий день он подошел к воротам дома старого Паня и попросил подаяние. К нему вышла служанка Ин-эр и спросила:

– А почему ты подошел к задним, а не к передним воротам за подаянием?

Тут монах, не отвечая, стал бормотать молитвы; его услышала находившаяся на дворе хозяйка и, тотчас же выйдя за ворота, спросила:

– Не тот ли ты даос, который в пятую стражу подымает людей на утреннюю молитву?

– Да, это я. По вечерам я еще возжигаю курения, чтобы умилостивить Будду.

Услышав это, женщина очень обрадовалась и приказала служанке Ин-эр принести связку медяков для даоса. А тот, как только служанка ушла, торопливо сказал женщине:

– Я доверенной монаха Пэй Жу-хая. Он послал меня ознакомиться с дорогой к вашему дому.

– Да я уж догадалась, – отвечала женщина. – Приходи сегодня вечером, и если увидишь столик для возжигания благовоний, сейчас же сообщи брату монаху.

Даос лишь головой кивнул. В это время возвратилась Ин-эр, отдала даосу связку денег, и он тут же ушел. А женщина поднялась к себе наверх и там открыла Ин-эр все, что у нее было на сердце. Но разве могла служанка, которой кое-что перепадало, не послушаться своей госпожи?

Итак продолжим наш рассказ. В этот день Ян Сюн как раз должен был дежурить ночью в тюрьме. Еще до наступления вечера он унес туда свою постель. Служанка Ин-эр с нетерпением ждала вечера. Она заранее приготовила столик для возжигания курений и, как только стало смеркаться, вынесла его за ворота. А что касается самой хозяйки, то она притаилась у ворот и стала ждать. В начале первой стражи какой-то человек, с косынкой на голове, быстро прошмыгнул в ворота. Ин-эр от испуга даже вскрикнула:

– Кто это?

Но неизвестный не отвечал. Тогда хозяйка, протянув руку, сорвала с его головы косынку и увидела лысую голову.

– Ах ты, блудня! – легонько выругалась женщина. – И хорошо же ты придумал!

Обнимая друг друга, любовники поднялись наверх. А Ин-эр внесла в дом столик, закрыла ворота и ушла к себе спать.

Двое влюбленных прилипли друг к другу как клей и лак, как сахар и мед, как мозг и кости и, чувствуя себя как рыба в воде, всю ночь предавались наслаждению. Но как только они крепко заснули, послышались удары деревянной колотушки и громкий голос, призывающий к молитве. Монах и его любовница сразу же проснулись. Одеваясь, монах сказал: