Дмитрий Власов - Там, за передним краем

— А иначе и быть не должно, — сказала Полина Онищенко, невысокая, плотная украинка, «пышечка», как назвал ее про себя Лавров. — Чуринова еще на курсах снайперов всех удивляла. Из любого положения била без промаха.

— Посмотрим, — произнес Лавров.

В конце занятия он организовал нечто вроде соревнования: кто же самый меткий в отделении? Сначала на 150 метров стреляли в очерченный на пеньке квадратик величиной со спичечный коробок. Этот «барьер» преодолели все. Следующий был — донышко гильзы на расстоянии 100 метров. Поразили цель Надя Чуринова, Наташа Самсонова, Полина Онищенко и Аня Шилина.

— А теперь попробуем, кто попадет в подброшенную гильзу, — предложила Надя. — Бросайте, командир, да повыше.

И первой подняла винтовку. Трах! Падавшая к земле гильза вдруг снова взметнулась вверх. Света Удальцова и Таня Климанова от радости аж взвизгнули.

— Ну, Надька, ну, циркачка! — обнимала подругу Полина Онищенко.

Повторить результат Чуриновой никому не удалось. Дважды пытался сделать это и Лавров. Увы, мазал. Построив отделение, он коротко подвел итоги тренировки и объявил, что победителем вышла рядовая Чуринова.

— За отличную стрельбу объявляю вам благодарность, — сказал Лавров.

Пожимая руку девушке, он взглянул ей в глаза. Взглянул и замер: они были изумительной голубизны. Бирюза в сравнении с ними казалась бы совсем серенькой. Сейчас они излучали счастье, удовлетворение. Порозовело обычно бледное лицо.

— Где вы так научились стрелять? — спросил младший сержант. — Неужели на курсах снайперов?

— Я еще до войны занималась в Осоавиахиме, с седьмого класса участвовала в различных соревнованиях по стрельбе, — без тени рисовки ответила Надя, — вплоть до республиканских. Выполнила норму мастера спорта. Да и на фронте уже не первый месяц.

Домой возвращались совсем в ином настроении. Лавров опять шел впереди. Девушки тихо переговаривались, порой слышался приглушенный смех.

«А ведь правильно рассчитал начальник штаба, — думал Вадим. — Занятие в какой-то мере сняло с них нервную нагрузку. Они уже приходят в себя».

На следующий день майор Стороженко вызвал младшего сержанта к себе. Расспросив, как прошла тренировка, сказал, что сегодня в ночь надо выслать две пары снайперов на участок обороны первого батальона.

— А мне разрешите пойти во второй батальон, — попросился Лавров.

Майор пристально посмотрел на него, подумал о чем-то и согласился:

— Ну что ж, когда-то надо начинать. С кем пойдешь?

— С Михайловой, наверное. С ней последнее время Нечипорук ходила.

Майор встал из-за столика, подошел к буржуйке, где тлели угольки, щепочкой достал один, прикурил.

— Да, чуть не забыл, — сказал он. — Одну пару надо выделить в помощь разведчикам. Пусть прикроют их, когда будут переходить передний край немцев. — И, провожая Лаврова к выходу, пожелал: — В добрый час, как говорят на Руси.

В первый батальон пошли Наташа Самсонова, Таня Климанова, Аня Шилина и Света Удальцова.

— Разрешите мне с Ритой прикрывать разведчиков? — попросила Надя Чуринова и почему-то при этом покраснела.

— Пожалуйста, — ответил Вадим. — Я и сам думал вас послать. — Лавров прошел в глубь землянки, сел рядом с Людой Михайловой. — А мы с вами пойдем во второй батальон. Вы сколько раз на охоте были?

— Мало. У меня на счету всего три гитлеровца, — ответила Люда.

— А я вообще первый раз на боевое задание иду. Так что вы уж, где надо, подсказывайте мне.

На передний край пришли перед наступлением сумерек. Командир пятой роты старший лейтенант Петров, в распоряжение которого поступили младший сержант Лавров и боец Михайлова, по ходу сообщения провел их в первую траншею и поставил задачу.

— Два дня назад, — сказал он, — немцы установили вон на том гребне с кустами станковый пулемет. И не дают нам покоя. Сегодня, к примеру, двух солдат ранили, одного — тяжело. И так замаскировались, что никак не можем обнаружить. Вы уж постарайтесь, хлоп… — Взглянув на Люду, улыбнулся. — Виноват, товарищи. Да, вот еще что. В штабе батальона меня предупредили, что на участке четвертой роты сегодня ночью будут переходить разведчики. Имейте это в виду. Не исключено, что фашисты предпримут поиск. Они чувствуют, что приближается наше наступление, и заметно активизировались. Так что будьте начеку. Иначе, не ровен час, в лапы к ним попадетесь. Запомните: пароль — «Тачанка», отзыв — «Тула». Все ясно? Ну тогда, как говорят, ни пуха ни пера.

И он направился к расчету противотанкового ружья, который располагался неподалеку.

Лавров снял чехол и колпачки с оптического прицела, положил винтовку на бруствер и стал внимательно изучать впереди лежащую местность. Ему нужно было определить, где лучше всего выбрать позицию, как незаметней пробраться к ней. Одно место для засады наметил довольно быстро. Метрах в двухстах от вражеских окопов был когда-то каменный сарай. Сейчас от него даже стен не осталось, лишь валялись разбросанные кирпичики и камни да рос высокий чертополох. Там и решил Лавров оборудовать одну точку. А вторую? Лучшего места, чем кочковатый луг, найти не удалось. Михайлова, которая тоже оценивала местность, полностью согласилась с младшим сержантом. Договорились и о пути движения к позиции. Пролегал он вначале по мелиоративной канаве, в конце ее надо было повернуть направо, на куст бурьяна, а там — налево и прямо на развалины сарая. Заблудиться вроде негде.

Темень постепенно обволакивала все вокруг. Передний край продолжал жить своей жизнью. Раздавались пулеметные очереди, винтовочные выстрелы, изредка ухали минометы. То с одной, то с другой стороны взвивались в небо осветительные ракеты. На какое-то мгновение они озаряли землю мертвенно-белым светом и тут же гасли.

Устав стоять без дела, Вадим извлек из чехла малую саперную лопату и стал делать углубление в задней стенке траншеи.

— Минут через десять мы будем не стоять, а сидеть, — пообещал он Люде.

Получилось не совсем удобно, но вполне терпимо. Сели. Молча слушали дыхание переднего края, его обычную «музыку».

— Хотите я вам расскажу, как первый раз в бою была? — почему-то шепотом спросила Михайлова.

— Расскажите.

— Было это недели три назад. Днем Клава Нечипорук сказала мне, что сегодня состоится мой выход в свет. Я сначала не поняла: в какой свел? «В высший, — улыбнулась Клава. — Помнишь Наташу Ростову и ее первый бал? Вот и у тебя будет нынче бал. Только платье другое и музыка иная». Все ясно стало. Собираюсь, а сама дрожу. Девчонки подбадривают, всякие хохмочки рассказывают, я смеюсь, а на душе бог знает что. Вползла откуда-то, как змея, подленькая мысль, что вижу подружек, траву и пасмурное небо в последний раз. Вползла и выворачивает душу. Не помню, как мы добирались до своей позиции. Добрались. Легла я в воронку, Клава неподалеку. Вижу — окапывается. Стала и я зарываться. Рассветало. Клава говорит мне: «Наблюдай в секторе от обгоревшего дерева до того вон гребня. Заметишь что, сразу докладывай». Только приложилась к оптическому прицелу, как засвистят пули! Я носом в землю и не дышу. Полежала немного, вроде цела. Подняла голову. И тут Клава два раза подряд выстрелила. Глянула в мою сторону и две гильзы в карман сунула: значит, двумя фашистами меньше стало. Приободрилась я, смотрю на обгоревшее дерево, вправо от него, как вдруг почти рядом земля дыбом встала, рвануло так, что перепонки мои, наверное, мозгов коснулись. Вслед за этим еще один взрыв, еще… Осколки с противным свистом над головой вминают. Я впилась в землю и ору; «Мамочка родная! Мамочка!» Думаю, вот он, конец. Прощай, белый свет… Но тут все стихло. Я полегоньку шевельнула одной ногой, другой. Целы! Руки — тоже. Жива! Поворачиваю голову, смотрю, где Клава. А она, как ни в чем не бывало, прильнула к прицелу. Не знаю, слышала она в этом аду кромешном, как я орала, или нет, но словом никогда не обмолвилась. И уже когда ползли назад, сказала мне, что убила двух артиллерийских разведчиков. Вот гитлеровцы и взбесились. Пришла я в землянку, увидела девочек своих, и такими они мне показались родными, милыми. Кинулась к ним, перецеловала всех…