Тихомир Ачимович - Космаец

— У меня в башмаках спрятано пять тысяч, давай зайдем в кафану, я бы тоже выпил.

— Не лукавь, Мрко, где есть пять, там и пятьдесят найдется.

— Клянусь тебе, больше нет. Неужели я не заплатил бы пятьдесят тысяч за свободу? Я бы и сто заплатил, если бы было. Поверь мне в долг.

— В долг я и в постель со шлюхой не лягу… Хорошо, что хоть пять тысяч есть, можно немножко закусить.

В кафане было тихо. Давно миновали мирные счастливые времена, когда здесь кипела жизнь, как в улье, когда подвыпившие крестьяне разбивали кружки, ломали стулья и стреляли в потолок — там и сейчас еще видны следы пуль. Старик хозяин дремал у окошка, дожидаясь вечера, когда нагрянут немецкие и усташские офицеры с девками, приведут певичек с голыми спинами и всю ночь будут слоняться по углам, пить и гулять.

Когда открылась дверь и на пороге показались Мрко и Ненеза, хозяин нехотя встал, недовольный тем, что перебили его сладкий сон, и в сердцах подвинул стулья.

— Чего изволит ваше величество? — ядовито спросил хозяин, когда они уселись за стол.

— Смотри, старый осел еще брыкаться может, — улыбаясь кривыми желтыми зубами, заметил Ненеза и приказал: — Давай, черт гнедой, принеси нам две кружки пива. Только поживей поворачивайся, а то как дам сапогом в толстый зад.

Мрко не спешил, пил пиво маленькими глотками, тянул время, надеясь улучить момент и обезоружить Ненезу.

— Из тюрьмы меня уже, наверное, отправят на бойню в эту проклятую Боснию, — жаловался он, хотя хорошо знал, что за кражу денег у своего офицера его ожидает военно-полевой суд. — Ну и пусть, пусть посылают. Там жизнь веселее, чем здесь. Люблю видеть результаты своей работы. Подожжешь, бывало, какую-нибудь партизанскую хибару и греешься, словно дома у печки. А повезет, поймаешь красного, сразу тебе награда — десять тысяч немецких марок. Вот это деньги! Три дня сатния кутит. Там умные люди и хозяйством обзаводятся… Ничего ты, Ненеза, не знаешь, сидишь здесь всю войну, как крыса в подвале. И не надоело тебе с бабами воевать… Ну, давай выпьем еще по одной.

Осушив третью кружку, Ненеза прислонил винтовку к пустому стулу, расстегнулся, снял пояс с патронами, вытащил сигарету, но спичек у него не оказалось.

Мрко с готовностью вытащил зажигалку, перегнулся через стол, поднес Ненезе огонька и, улучив момент, схватил винтовку.

— Оставь, нечего шутки шутить, не мальчишка ведь, — выпуская кольца дыма, сказал Ненеза и потянулся за оружием.

— Назад! Руки вверх! — гаркнул Мрко и взглянул на дверь. — Иди вперед, а если пикнешь, получишь горяченькую.

…Через час Мрко уже был далеко от городка. Он бежал по лесу, пугаясь собственных шагов, вздрагивал от громкого треска валежника под ногами. Страх гнал его вперед, он перепрыгивал ограды, плетни и не останавливался до тех пор, пока не выбился из сил. Бежать он уже больше не мог. Каждая жилка, каждый нерв были напряжены, как струна. Что дальше делать? Раньше он не успел подумать об этом, но теперь? Домой идти нельзя. Там опасность грозит с двух сторон. Поймают его партизаны — не миновать висеть на столбе, свод, усташи, тоже не помилуют.

Что делать? В голове не было ни одной путной мысли. Голодный, без сил, он свалился рядом со стогом сена на небольшой полянке, Окруженной лесом. И увидел, как над головой мерцают звезды. Была весенняя ночь, наполненная мраком, безмолвием и непонятным страхом. Только где-то вдали проносились поезда. Их испуганные гудки разрывали тишину. Прижавшись к стогу сена, он боялся пошевельнуться. Каждый шорох казался ему звуком шагов, тени деревьев он принимал за партизан. Если его поймают, да еще в усташской форме, пощады не жди. Он никак не мог найти выход. Не сомневался, что партизаны не поверят ни одному его слову, хоть бы он поклялся, что стрелял в самого Паве́лича. И тут его все же сморил беспокойный сон, полный тревоги и страха.

Проснулся он от гулкого взрыва, прервался короткий сон, и он снова оказался в лесу, один со своими мыслями. Сзади, где-то в стороне железной дороги, поднимался огненный столб, как гейзер, от которого во все стороны разлетались искры. Ночь проснулась. С деревьев слетели сонные птицы, закаркали вороны, а небо зарумянилось, словно его вдруг окрасили нежной красной краской. Мрко подумал, что, видно, партизаны провели какую-то операцию и, если он останется здесь еще хоть полчаса, его схватят. Удастся скрыться от партизан — напорешься на немцев или на своих, которые, верно, уже мчатся сюда.

Как загнанный охотниками волк, снова понесся Мрко по лесу, крепко сжимая в руках винтовку. Было трудно бежать по скользкой от обильной ночной росы земле. На рассвете он очутился у размытого водой оврага и спустился в него. Несколько раз падал, поднимался и опять продолжал путь. Ноги подгибались, в руках он сжимал винтовку, глаза бегали по сторонам. И хотя был он насторожен, как волк, все же не заметил, откуда навстречу ему вышел незнакомый человек в форме железнодорожника с коротким итальянским карабином.

— Стой! — крикнул неизвестный, держа палец на спусковом крючке. — Что ты здесь бродишь? Ты усташа?

Мрко испуганно вздрогнул, понял, что выстрелить не успеет, и опустил винтовку. Без обмоток и зловещего «U» [30] «U» — уста́ша — знак на головном уборе. на шайкаче, он больше походил на партизана, чем на усташу.

— Говори, кто ты? Партизан?

— А что ты со мной сделаешь, если не партизан, — притворяясь оскорбленным, вопросом на вопрос ответил он неизвестному.

Железнодорожник, прищурив один глаз, оглядел его с головы до ног.

— Не сказал бы я, что ты усташа, но и на партизана не очень похож, — не снимая пальца со спускового крючка, заключил железнодорожник. — Усташи не бродят в одиночку по лесу, да еще в таком виде, а партизаны носят звезду.

Мрко не спеша снял шайкачу, поглядел на нее и пожал плечами, словно говоря: и вправду, где это я ее потерял.

— Не люблю, когда мне дуло в глаза смотрит, — глядя на железнодорожника, заметил Мрко, — убери карабин. Обидно погибнуть от своих. — Он забросил свою винтовку за плечо, ощупал карманы, вытащил сигарету и закурил. — Ты куришь, товарищ?

— Нет, не курю, — ответил неизвестный и в последний раз спросил его: — Да кто ты?

— А ты и сам не видишь? Кто теперь по лесам бродит.

Железнодорожник поколебался, но винтовку опустил.

— Я тоже так подумал, но должен же человек быть осторожным. — Он помолчал и спросил: — А далеко ваш отряд?

— А тебе это знать необязательно, — отрезал Мрко.

— У меня есть дело к вашему командиру. Срочное сообщение.

— Оставь ты свое срочное сообщение. — Теперь Мрко понял, что это не настоящий партизан, он только ищет отряд, — У всех шпионов всегда находятся дела к командиру, придут, все высмотрят и опять исчезнут, как тень.