Амаяк Сирас - Арарат

«Как хотел бы я быть сейчас с тобой, моя мечта, моя светлая Маргарит!.. Но уже осталось немного ждать… моя любовь, моя бесценная, единственная…»

Но если Ара так сильно стосковался, что же это значит? И Маргарит не находит ответа… Взгляд ее упал на тутовое дерево. Какая пышная листва! Но ягод еще нет. Под этой шелковицей Ара три года назад сказал с таким волнением: «Мы не можем соединиться, не расставшись…» И они расстались. Но вот настал день, когда они могут соединиться. Где же Ара? Кажется, легче было ждать три года, чем последние три дня, последние несколько часов!..

Маргарит снова взглянула на ворота. Оттуда вышло сразу четверо бойцов. Навстречу троим кинулись родные. Четвертый остановился у ворот. Какой у него грустный вид… А лицо… как изуродовано лицо у бедняги… Маргарит знает, отчего у него такие рубцы. Попали в лицо осколки мины, потом остались шрамы… Бедный парень, такой молодой… И никто не пришел повидаться с ним… «Подойду, — решила про себя Маргарит, — подбодрю его…»

Маргарит направилась к воротам. Но боец с обезображенным лицом вдруг негромко ахнул и отпрянул от нее. Не придав этому значения, Маргарит с присущей ей непосредственностью подошла к нему, протянула руку и вдруг, схватив бойца за плечо, вгляделась широко раскрытыми глазами:

— Ты…

— Ах, Маргарит…

— Ара! — окончательно признав его по голосу, вскрикнула Маргарит. — И ты… ты не сообщил… не написал правды!

Ара казалось, что Маргарит смотрит только на его обезображенное лицо, на глубокий шрам, пересекавший щеку от виска до подбородка. О чем она думает сейчас? Как будто сердится на то, что он не написал ей правды.

— Страшный я, да?.. — с болью пробормотал Ара.

— Нет, Ара, нет, совсем нет! — быстро отозвалась Маргарит. Теперь она понимала, почему Ара не показывается домой. Она убежденно повторила: — Это пустяки, Ара, это же совсем пустяки!..

Любящее сердце подсказало девушке, что слова здесь не нужны. Обнаженными руками она притянула к себе голову Ара, прижалась лицом к его обезображенной щеке и стала горячо целовать в глаза, в губы, в лоб.

Ара не отвечал на ее поцелуи. Волнение душило его, на глазах выступили слезы. Маргарит почувствовала, что Ара ждет ее признаний.

— Родной мой, всегда любила тебя, думала о тебе… Ты помнишь, четыре года назад, дома у вас, я первая сказала, что люблю… Вот и теперь… Но сейчас люблю еще глубже, еще больше! Как я рада тому, что ты вернулся ко мне живой-здоровый, мой храбрый воин!

— Как нежно звучит твой голос, Маргарит… — шепнул Ара.

Терпение Шогакат-майрик истощилось.

— Бабушка… Бабуш-ка-а!..

Шогакат-майрик встрепенулась: как-то по необычному кричали дети, игравшие во дворе. Сердце у нее забилось так, словно хотело выскочить из груди. Опередив всех, она кинулась к двери.

— Бабушка… — задыхаясь, ворвался в переднюю Давидик, — бабушка, Ара идет!..

— Сынок мой… — вырвалось у Шогакат, и она обняла Ара, ощупывая и гладя одежду сына, его голову, лицо. Словно маленький ребенок, Ара покорно подчинялся ласкам матери.

Наконец Шогакат словно вспомнила, что надо дать и другим поздороваться с Ара. Она неохотно выпустила сына из объятий и только сейчас разглядела его лицо, осторожно, медленно провела рукой по левой, обезображенной щеке. К ней вернулась обычная сдержанность, и она лишь тихо промолвила:

— Сынок мой, исстрадавшийся сынок…

Да, перед нею был он — ее прежний Ара: такой же родной и любимый. Только лицо у него немного огрубело. Ну что ж, не ребенок ведь, мужчиной стал!

В первую минуту никто не заметил, что вместе с Ара в комнату вошла Маргарит, а за ней Гарсеван; еще у ворот Мхубского лагеря он заметил их и предложил отвезти к Шогакат-майрик.

Шогакат крепко обняла Маргарит:

— Вот кто привел ко мне моего Ара!.. Дай поцелую тебя, моя умница!

Воспользовавшись наступившим молчанием, Гарсеван подошел к Шогакат-майрик и торжественно произнес:

— Помнишь лето сорок второго года, майрик-джан? Ты передала Ара на мое попечение, хотя он ни в чьем попечении не нуждался. Ну вот, возвращаю тебе твоего сынка живым-здоровым. Но знай, что Ара теперь не тот, кем был, он герой, ему по силам любое дело!

— Спасибо тебе, Гарсеван-джан, спасибо! У такого начальника, как ты, мой Ара, конечно, мог научиться только хорошему!

— И за все время пребывания на фронте, — с улыбкой продолжал Гарсеван, — наш Ара только один раз совершил преступление… но потом, к счастью, искупил его!

Заметив, что все с удивлением смотрят на него, он объяснил:

— Допустил, чтобы мина ранила его! Конечно, на войне враг не изюмом швыряется, но вот то, что в Ереван на лечение не приехал, а потом и отпуском не воспользовался, чтобы повидать мать и… где ты, Маргарит?.. и любимую девушку, — это уж!.. Да где ты, Маргарит?

— Ты уж ее оставь, я теперь с ней не расстанусь! — со смехом воскликнула Ашхен, привлекая подругу к себе.

— Ашхен-джан, раз ты тут, я в этом вопросе, конечно, голоса не имею! — покорно развел руками Гарсеван. — Но прошу тебя, разреши досказать…

— Гарсеван, ты сегодня говоришь без умолку… Я думала, ты уже кончил!

— Нет, нет, кончаю… Я хотел только напомнить Ара. Ты помнишь, давно-давно я говорил тебе, что молод ты еще, Ара, не знаешь, какое сердце у девушки-армянки!.. И вот, видели бы вы сегодня, как под тутовым деревом в Мхубе Ара и Маргарит…

Покрасневший Ара не знал, куда ему смотреть. Но Маргарит лишь улыбалась, не замечая, как довольна, как любуется ею мать Ара.

Ашхен, которую заботил вопрос о том, как помочь объясниться влюбленным, очень обрадовалась, узнав, что они успели сами, без посредников, встретиться. Лукаво поглядывая на Шогакат-майрик, она серьезным тоном сказала:

— Товарищи, я принимаю сегодняшнее приглашение на обед в честь помолвки Ара и Маргарит. Последнее их объяснение происходило в моем присутствии, поэтому я беру на себя роль распорядительницы!

Но Маргарит тряхнула кудрями.

— Но, Ашхен-джан, ведь наша помолвка состоялась три года назад!

Седе показалось немного неуместным простодушное заявление Маргарит. Но Шогакат-майрик была на седьмом небе. Асканаз подошел к Маргарит, поцеловал ее в лоб и весело сказал:

— Молодец, девочка!.. Ну, товарищи, торжественная часть закончена!

— Начинается часть лирическая! — в тон ему отозвалась Ашхен, и все со смехом стали занимать места за столом.

Сияющая Шогакат-майрик быстро обошла стол, проверяя, все ли в порядке. Заметив, что Вртанес тихо разговаривает о чем-то с Еленой около окна, она взяла невестку за руку и, подведя к Асканазу, усадила рядом с ним. Затем, положив руку на плечо Елене, взглянула полными слез глазами на Асканаза:

— Асканаз-джан, мы должны быть особенно внимательны к Елене.