Амаяк Сирас - Арарат

Мотор «Дугласа» зарокотал, самолет побежал по полю, набирая скорость, и незаметно оторвался от земли. Асканаз попробовал найти внизу фигуры провожающих, но их уже не было видно.

Асканаз не впервые совершал полет. Он удобно уселся в кресле, чтобы крыло самолета не мешало ему глядеть вниз.

Из окна самолета здания, похожие на пестрые детские кубики, очертания полей, холмов и лесов напоминали рельефную карту. В памяти Асканаза живы были впечатления последних дней, особенно его беседа с Ашхен. Он помог устроиться Умршату и больше не обращал внимания на него. Склонив голову к окну самолета, он мысленно уносился в Ереван и беседовал с оставшимися там друзьями.

Умршат, довольно тучный мужчина лет пятидесяти, с широким круглым лицом, впервые совершал поездку в самолете. Он попробовал было глядеть в окно, но почувствовал себя плохо и откинулся назад; желая отвлечься от неприятных ощущений, он тронул Асканаза за плечо. Почувствовав руку Умршата, Асканаз повернулся к своему спутнику.

— Значит, вы летите в Москву? — задал он вопрос, для того чтобы как-нибудь завязать беседу.

— Да, я… — начал Умршат и проглотил окончание фразы, потому что самолет нырнул в воздушную яму: могло показаться, что под ногами пассажиров проваливается пол.

Асканаз постарался успокоить Умршата, заверил его, что эти воздушные ямы не опасны, объяснил, почему они бывают. По-видимому, Умршат слушал его невнимательно, потому что через несколько минут испуганно спросил:

— А что же такое эти самые «воздушные ямы?» Много их еще встретится нам?

— А это уж зависит от атмосферных условий, от местности, над которой мы пролетаем, и от опытности пилота.

Этот неопределенный ответ еще более встревожил Умршата. Достав платок, он начал вытирать вспотевший лоб, хотя в самолете было довольно прохладно. Жалея Умршата, Асканаз старался развлечь его; вскрыв один из ящиков, он угостил своего спутника абрикосами и старательно занимал его беседой вплоть до той минуты, когда самолет опустился на Тбилисский аэродром. Как только самолет, пробежав по дорожке, остановился, Умршат схватил свой чемодан и кинулся к дверце. Он осторожно спустился по лесенке и, лишь встав ногой на землю, ответил на вопрос Асканаза.

— Понимаешь, забыл тебе сказать, что в Тбилиси у меня есть кое-какие дела. Ты не сердись, дорогой мой, что бросаю тебя, я денька через два выеду отсюда. Есть у меня тут друзья-приятели, сядем вместе в международный и тихо-мирно поедем. К чему спешить, все равно смерть не опередишь. Ну, будь здоров, доброго пути тебе, без «воздушных ям». Как только вернешься в Ереван, прямо ко мне!

— Спасибо, — отозвался Асканаз.

Умршат с деловым видом посмотрел на часы и воскликнул:

— Да, вот что значит самолет, в один час домчал из Еревана в Тбилиси!

У него был такой вид, словно он совершил некий подвиг, согласившись лететь в самолете, и удивляется тому, что Асканаз не рассыпается в похвалах его отваге.

Самолет летел по маршруту Тбилиси — Сухуми — Ростов — Харьков — Москва.

Еще не было одиннадцати, когда самолет опустился на Сухумский аэродром. Вместе с другими пассажирами Асканаз направился к буфету. Все старались пораньше занять места за немногочисленными столиками, несмотря на то, что один из служащих аэродрома громко объявил:

— Товарищи, можете завтракать не торопясь… Погода вдоль Кавказского хребта ухудшилась. Начальник аэродрома запретил давать старт в направлении Ростова.

Убедившись, что вылет действительно откладывается на неопределенное время, Асканаз не стал ждать, пока освободится место за одним из столиков. Решив позавтракать позже, он вышел из буфета, чтобы осмотреть окрестности. Проходя мимо канцелярии аэродрома, он обратил внимание на какого-то военного, который, стоя спиной к нему, беседовал с одним из служащих аэродрома. Что-то знакомое было в фигуре военного, но Асканаз счел неудобным мешать чужой беседе. Пройдя двадцать — тридцать шагов, он повернул обратно. Военный шел ему навстречу. Асканаз невольно вскинул руку к шляпе. Но военный — полковник, судя по знакам различия, — прищурил глаза и протянул руку Асканазу.

— Ну, вот и встретились снова! — произнес он добродушно. Полковнику казалось на вид лет сорок пять. Это был человек крепкого сложения, чуть выше среднего роста. Уже потерявшая свежесть кожа лица была покрыта легким загаром. Его проницательные глаза смотрели ласково и чуть-чуть насмешливо.

В течение трех лет Асканаз проходил военную переподготовку в части, которой командовал Андрей Федорович Денисов. Асканаз удачно выполнил несколько ответственных поручений командира полка, и Денисов представил Асканаза на утверждение в звании старшего политрука. В военном комиссариате Спандаряновского района города Еревана в военную книжку Асканаза только недавно занесли его новое звание.

Предполагая, что Асканаз снова едет на переподготовку, Денисов весело сказал:

— Снова будем вместе?

— Нет, товарищ полковник, в этом году меня не призвали.

— Ну, какой там полковник? Будешь обращаться ко мне по уставу, когда наденешь форму. А как твои научные дела? Я ведь знаю, что и у меня в части ты порою занимался своей наукой.

— Был такой грех, — кивнул головой Асканаз.

— Какой у тебя маршрут? — кратко, по-военному справился Денисов.

— Киев. До Харькова — самолетом, дальше — поездом.

— Вот так совпадение, черт побери! Ведь я возвращаюсь домой из санатория. Наши проводят лето под Киевом, на берегу Днепра. Я обещал жене последние десять дней отпуска провести дома.

Он взглянул на Асканаза и с присущей русскому человеку прямотой добавил:

— Там моя Алла собрала у себя на даче всю родню: сестра ее, племянники, еще какая-то родственница… А мы ждем с Дальнего Востока нашу старшую дочку, приедет погостить с новорожденной дочуркой… Одним словом, будет настоящий матриархат! Да, забыл твое имя… Ас… Ас… Вспомнил! Асканаз Аракелович, если тебе не скучно будет у нас и нет надобности останавливаться прямо в городе, поедем к нам на дачу. Скажу Алле: а вот это уже мой гость! Спаси, друг, а то целых десять дней в компании женщин и детей я могу не выдержать.

— Спасибо.

В дни переподготовки, когда Асканаз встречался с Денисовым как с командиром части, он и не предполагал, что может когда-либо чувствовать себя так свободно и Денисов будет разговаривать с ним как близкий знакомый. Но все поведение Денисова было так естественно и внушало такое доверие, что Асканаз вскоре почувствовал: иных отношений с этим прошедшим через горнило жизненных и военных испытаний человеком у него не могло и быть. Оба они были так рады этой неожиданной встрече, что теперь время проходило для них незаметно.