Алексей Котенев - На Забайкальском фронте [Документальные повести, очерки]

Потом комбат взял в руки письмо от брата. Федор писал ему о том, как михеевская рота неделю спустя отблагодарила своих спасителей. Это было под Харьковом. Два танка из взвода, которым командовал Сочков, были посланы в разведку и попали в западню. Надо было спасать танкистов. Михеевцы бросились в гущу боя. Холмистая местность позволила подойти совсем близко. Танк Федора выскочил на бугор и со второго выстрела поджег вражескую машину. Но в это время из оврага вынырнул еще один фашистский танк, зашел в подлесок и взялся палить по нашим попавшим в западню машинам. Медлить нельзя было ни минуты. Над товарищами нависла смертельная опасность.

— Огонь! — скомандовал Федор.

Но выстрелить пушка не успела. По броне грохнули один за другим два снаряда. Заклинило башню, свалился замертво механик-водитель. Что делать? Как выручить товарищей?

Решение пришло само собой. Федор сел за рычаги и на предельной скорости ринулся вперед. Дым застилал глаза, но он же и позволил ему подойти к цели. С разбега Михеев ударил фашистский танк в правый борт, опрокинул его на дно оврага. Жизнь товарищей была спасена.

Закончив рассказ, подполковник помолчал, потом коротко заключил:

— Вот это и есть войсковое товарищество, без которого невозможно победить врага.

Утром батальон вышел на тактические учения. Перед ним была поставлена задача переправиться через реку, захватить плацдарм и удерживать его до подхода главных сил.

В голубую высь утреннего неба взлетела ракета, и бугристый берег реки мгновенно ожил. Из укрытия, траншей, из прибрежных кустов устремились к переправе танки и цепочки автоматчиков. Зеркальная гладь реки, окрашенная малиновой зарей, дрогнула и заволновалась.

— Полный вперед! — раздался голос на понтонном мосту, куда только что взошли три головных танка.

Загремели артиллерийские выстрелы, застучали пулеметы, но танкисты и десантники, казалось, не слышали этого шума, напряженно вглядывались в приближающийся противоположный берег: скорее бы встать на твердую землю, уцепиться вон за ту зеленую полоску, и тогда уж никакие силы не скинут их в воду.

В упорном бою за плацдарм на правом берегу реки танковый батальон подполковника Михеева показал высокую огневую и тактическую выучку. Особенно ярко здесь проявилось чувство взаимной выручки, которое так старательно воспитывал комбат у подчиненных.

Вот несколько танков вышли на берег и, не теряя времени, устремились вперед, через рытвины и косогоры. Кажется, еще один рывок — и «противник» будет опрокинут. Но тут на правом фланге наступающих ухнуло несколько артиллерийских выстрелов. Посредник взмахом флажка остановил танки, а старшему лейтенанту Казначееву объявил, что у его машины разбита гусеница. Казначеев замешкался, и «противник» начал наседать. Танк сержанта Бойко вырвался было вперед, однако тут же отошел в зеленую ложбину. Сизый пороховой дым, пушечные выстрелы напоминали боевую обстановку. «Кто же поможет Казначееву?» В шлемофоне послышался басок соседа — старшего лейтенанта Никитина:

— Натягивай сапог, прикрою!

Экипаж начал натягивать гусеницу, а рядом верным защитником встал танк Никитина. Временами он чуть-чуть отходил назад, потом снова выдвигался вперед, используя складки местности. Но как ни пытался «противник» оттеснить машину к обрыву реки, ему это не удавалось.

Переправа продолжалась. Когда подошли остальные машины, танковая рота решительно двинулась вперед.

Подобных примеров взаимной выручки было немало и при форсировании реки, и во время последующего продвижения вперед. Это радовало комбата.

Оттеснив «противника» от берега, наступающие подразделения пошли дальше. Там проходила главная полоса обороны «противника». Послышались артиллерийские выстрелы, у подножия сопки захлопали взрыв-пакеты, имитируя взрывы. Встретив серьезное сопротивление, пехота залегла и начала окапываться, а танки зашли в молодой лесок, чтобы укрыться от глаз авиационной разведки. Выждав удобную минуту, подполковник Михеев поднял батальон в наступление. В воздух взвилась сигнальная ракета, на холмистое поле боя вслед за танками устремилась пехота. Танкисты взламывали оборону «противника», уничтожали ожившие огневые точки, поддерживали друг друга метким огнем и смелым маневром.

Интересный случай произошел в пади Урулюнгуй. Танки, преодолевая сопротивление «противника», выходили к Лысой сопке. Над полем клубились густые облака серой пыли, от которой разбросанный вокруг кустарник имел уже не зеленый, а, скорее, свинцовый цвет. Участок был удобен для обороны, и «противник» упорно сопротивлялся. Танк сержанта Бойко шел на левом фланге. Уничтожив пулемет «противника», который мешал продвигаться пехоте, он перерезал дорогу и направился к холму, заросшему бурьяном. Правее двигался танк старшего сержанта Козлова, неподалеку стоял посредник с белой повязкой на рукаве.

Урча мотором и лязгая гусеницами, машина сержанта Бойко прошла через ложбину и стала подниматься на косогор: за кустом была замаскирована пушка «противника». Ее не заметили ни Бойко, ни наводчик Пирожков, ни механик-водитель Титовский. Посредник уже хотел вывести «обреченный» танк из строя, но дело вдруг приняло неожиданный оборот. Пушка, не видимая с фронта, хорошо просматривалась с фланга. Оттуда ее сразу заметил старший сержант Козлов и, развернув орудие, расчистил путь соседу. Рука посредника, намеревавшегося взмахнуть белым флажком, застыла на месте.

Михеевцы действовали дерзко, но осмотрительно, быстро, но без рывков и суеты. Наблюдая за танком сержанта Бойко, командир полка — невысокий чернявый полковник — не удержался от похвалы:

— Михеевская закваска! Хоть сейчас на фронт!

…Девять сыновей дальневосточного колхозника Дмитрия Федоровича Михеева сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Трое из них — Михаил, Семен и Петр — доламывали войну на Востоке — пробились с боями сквозь железобетон японских укреплений, перевалили через крутые перевалы гигантского хребта, прошли сотни километров по размытым маньчжурским дорогам. И на Тихом океане свой закончили поход…

В самом начале службы с Ринчином Будаевым произошел такой случай. Пошел он в кино. На экране возникла широкая равнина, какие бывают в долинах Селенги. В окопах притаились бойцы, а с противоположной стороны двигались ровные вражеские цепи. Каппелевцы идут в полный рост. Передовые цепи ускорили шаг и, казалось, вот-вот ринутся в атаку, чтобы смять все живое на своем пути. Потом Ринчин услышал выстрелы из наших окопов, и несколько вражеских солдат упали на землю. А остальные все шли. Разве остановишь их выстрелами? Вот тут-то и заработал Анкин пулемет. Чапаевка с таким ожесточением колотила свинцовым дождем вражеские цепи, что Ринчин не выдержал, захлопал в ладоши и закричал что-то на своем, бурятском языке, да так громко, точно был в это время не в кинозале полкового клуба, а там, в уральской степи, вместе с чапаевцами.