Александр Воинов - Памятник Дюку [Повести]

Пока военные власти наводили порядок, корабли, которым уже давно следовало покинуть порт, продолжали стоять у пристаней.

Вот бы сейчас их разбомбить!..

Вечером группа собралась, чтобы вновь обсудить вопрос о Ткачевиче. И на этот раз все единодушно согласились с Мишей. Ведь история со спиртом только на первый взгляд казалась забавной. Среди солдат были убитые и раненые. Докопайся гестапо до истинных виновников этого веселья, немедленно расстреляли бы не только Мишу, но и Ткачевича.

Однако работа парализована. Рация продолжала молчать. С последней передачи прошло уже две недели.

Миша продолжал поиски батареи. Он разыскал немецкого моряка, который когда-то обещал ему добыть батарейки для карманного фонаря, и предложил купить их по вполне умеренной цене.

Они тут же отправились на пристань. Моряк поднялся на борт корабля и вернулся с тяжелым мешком. Сквозь брезент проступали углы больших батарей.

Миша забился в дальний угол склада, раскрыл мешок и вытащил одну из батарей с яркой немецкой этикеткой. Чтобы использовать батарею для карманного фонарика, ее нужно было разломать на отдельные элементы. Но для рации вполне подойдут несколько таких последовательно соединенных батарей. Но как же вынести их с территории порта? Если при выходе задержат, тут же арестуют за кражу военного имущества, и тогда — крышка!

Значит, через центральную проходную порта идти нельзя!

Может быть, направиться в сторону Пересыпи и выйти из порта в ворота Чижикова? Этот путь значительно длиннее и надо миновать шесть или семь постов, но зато больше вероятности, что не станут обыскивать.

Оказывается, иногда полезно иметь дырявые карманы!.. Даже острый взгляд часовых не заметил, что человек, который в этот холодный день шел, подняв воротник пальто и глубоко засунув руки в карманы, несет под полами пальто тяжелые батареи.

Когда Миша проходил мимо третьего по счету поста, его вдруг окликнул румынский часовой.

— Ты кто? — строго спросил он и, видимо, приготовился к допросу.

— Я — турок!.. — Миша и сам удивился неожиданно пришедшему в голову ответу.

На его счастье часовой оказался не без юмора.

— Не турок, а дурак! — засмеялся он и махнул рукой. — Проходи!..

В этот вечер в маленькой комнате на Градоначальнической улице был большой праздник — рация ожила вновь. У всех было такое чувство, словно их тяжелобольной друг, о котором они так скорбели, вдруг сразу поправился.

Надя едва дождалась часа, когда по расписанию должна была выходить на связь.

Штаб армии тут же отозвался. И в эфир полетели долго молчавшие позывные группы «Ада».

Теплый мартовский ветер покачивает черные, узловатые ветви платана и, кажется, нет на свете более тихой улицы, чем та, на которой живут девушки. Вот из ворот напротив выбежали мальчишки, и, свернув, куда-то умчались. И как всегда, на венском стуле, поставленном на тротуар рядом с подъездом, сидит старуха в такой же древней, как она сама, облезлой меховой шубе и скучающе рассматривает прохожих. Она знает все, что делается в доме. От ее острых глаз не укроется даже кошка, прошмыгнувшая на крыше за трубой.

Для Нади этот день не из самых легких. Она долго бродила по городу, стараясь узнать новости.

В церкви во время службы кто-то бросил пачку листовок, а в них было проклятие Гитлеру и говорилось о том, что в Одессу скоро вернутся красные. Кто бросил — так и не дознались. Но многие все-таки успели прочитать. А на Большой Арнаутской утром была стрельба, убили какого-то партизана, в трамвае говорили: из катакомбы вышел…

Наконец-то усталые ноги привели ее домой.

Но как только она подошла к воротам, ее тут же живо окликнула старуха.

— К нам приходила сюда пигалица! Девчонка лет четырнадцати! Тебя с Леной спрашивала!

— Кто такая? — удивилась Надя.

— Маленькая и худущая.

Теряясь в догадках, Надя решила ждать у ворот. Если девочка придет снова, она поговорит с ней во дворе. Осторожность прежде всего!

— Иди домой! — сказала старуха. — А я подежурю! Как снова явится — так пошлю.

Но Надя продолжала болтать со старухой, обрадовавшейся, что у нее появилась собеседница. Когда из ворот выходили эсэсовцы, нагруженные свертками, старуха мгновенно умолкла, провожая их хитроватым взглядом выцветших глаз.

Скрывая тревогу, Надя внимательно всматривалась в каждого прохожего. Когда же вновь появится странная девочка? И все же проглядела ее и увидела только тогда, когда она внезапно появилась из-за ближайшего дерева. Действительно, совсем маленькая, щуплая, с детским лицом, в меховой шапчонке с ушами, с тоненькими ножками в ботинках, в сером коротком пальтишке.

— Вот она! — воскликнула старуха. — Она тебя и спрашивала.

— Кого тебе? — настороженно спросила Надя, разглядывая серьезное лицо девочки.

— Мне нужна Лена Бутенко или Надя Зайцева, — сказала девочка.

— Пойдем со мной! — сказала Надя с плохо скрываемой радостью.

Когда девочка поела, Напилась горячего чая и отогрелась после долгого блуждания по городу, Надя уже знала, что ее зовут Катей Адамчук, что ей восемнадцать лет, хотя этого возраста ей никто не дает, что вчера она приземлилась с парашютом в районе деревни Гниляково и близ нее в яме закопала долгожданные батареи, запасные части к рации и пятнадцать тысяч немецких марок. Целое богатство!..

И вот все повторялось вновь. Лена и Надя, как это уже было не раз, снова сидели и ломали головы над тем, как пронести через многие кордоны опасный груз. Но теперь они уже были не одни, с ними были Миша и Катя. Это стоило всем нескольких дней напряжения и опасностей. Миша и Лена достали пропуска на право выхода из Одессы и долго бродили с Катей по дорогам в поисках заветной ямы.

Все поля и овраги вокруг Гнилякова казались Кате одинаковыми. Она никак не могла восстановить в памяти точные приметы того места, где закопан груз.

Чтобы избежать неприятностей на работе, Мише пришлось вернуться в Одессу. Через день ушла и Лена, ей тоже нельзя надолго исчезать из порта. Маленькая Катя осталась одна…

Еще долго бродила она по студеным, заснеженным полям, пока вдруг не заметила лямку своего парашюта, торчавшую из-под сметенного ветром снега.

Сгибаясь под своей тяжелой ношей, она вышла на дорогу и много часов шла по ней, без всякой надежды на то, что кто-нибудь поможет. Когда ее стала нагонять телега, на которой ехали двое старых людей, она даже не оглянулась. Но старик, державший вожжи, остановил лошадь и предложил девочке подвезти ее.

Вечером Катя со своим тяжелым мешком вошла в дом номер восемь по Градоначальнической улице.

Какое счастье, что она доставила батареи, и теперь можно работать, не жалея энергии! Выполнив задание, Катя должна была сразу покинуть Одессу, направиться в Николаев и там у своей тетки дожидаться прихода советских частей. Но события развивались так стремительно, что к тому времени, когда Катя собралась в Николаев, все дороги были забиты откатывавшимися к Одессе немецкими и румынскими войсками. Пробираться по этим дорогам было опасно и, кроме того, уже бессмысленно.