Огненные фарватеры

— Держи ближе, и контркурсом, — говорю я Керимову. — Я сейчас набросаю кодограмму.

— Командир, третий!

И тут же ночь встряхивает БМО новым взрывом, четвертым. На головном миноносце раздается раскатистый треск, во все стороны беспорядочно разлетаются огни трассеров — это горит боезапас. Сейчас должны взорваться стоящие на палубе мины, если только корабль до того не опрокинется!

Дозорные катера осторожно приближаются к тонущим кораблям.

— Керимов! По три человека с каждого борта! С крюками и концами троса! Штормтрап! Возьми фонарик. Сигнальщики, приготовить прожектор и наблюдать за плавающими!

А первый и третий еще горят. Второй, по всей видимости, утонул. Ну и ночка!

Той ночью и последовавшими за ней утром и днем БМО, а также поспешившие в Нарвский залив торпедные катера, другие «малые охотники» и катера-тральщики подобрали с воды 104 пленных.

За образцовое выполнение боевых заданий командования на морских фронтах борьбы с немецко-фашистскими захватчиками 1-й Краснознаменный дивизион катеров-тральщиков был преобразован в 1-й гвардейский Краснознаменный ДКТЩ.

Ровный теплый вестовый ветер загонял в гавань Ручьи стада мелких барашков. Снаружи за молом барашки были покрупнее, они перелетали через стену волнолома белыми пенными гривами. Ветер трепал вывешенные на мачтах для просушки гирлянды сигнальных флагов и трещал их полотнищами, как деревенский пожар.

Солнце и ветер. Хуже для катеров не бывает: самолет станет долбать тебя, как захочет, а ты попробуй попасть в него, когда катер подбрасывает, ставит на попа и ты больше хватаешься за пулемет, чем управляешь им! В такую погоду трассы идут снизу вверх широко развернутым и совершенно безобидным для самолета фонтаном, а сверху вниз — кучно и гибельно. Еще бы — на волне катер теряет всю свою расторопность…

Ветер с ночи набрал силу, развел с утра крупную волну, заставил выбрать тралы и загнал дивизион тральщиков отстаиваться сюда, в Ручьи. Моряки пользуются сухим и ветреным днем — просушивают сырое, пропревшее имущество, чехлы, робу. Шевелят, вытряхивают, переворачивают…

Зенитчики стоят, задрав головы. Стараются сквозь шум ветра расслышать самолеты: погода опасная, летная!

Комдив Пахальчук прохаживается по пирсу. Он ходит размеренно взад и вперед, углубившись в мысли и ставя по привычке ноги шире, чем это требуется на суше. Края рукавов комдивского кителя прихвачены в кулаки, от чего он, и так узковатый, обтянулся еще больше. Голова наклонена так, что крепкий подбородок уперся в грудь, а взгляд — в настил причала, как будто там можно найти решение задачи.

А задача сложная. Комдив думает: сорвет его планы разбушевавшийся вест или, быть может, поможет провести их в жизнь?

Все последние дни Пахальчук, так же как вышестоящие командование и штаб, бьется над решением проблемы: невыносимо затягивается траление подходов к берегу, занятому врагом. Обе стороны втянулись в какое-то дурацкое соревнование: днем тралим мы, ночью они ставят мины. И так без конца и выхода, тупо и бесперспективно. Так можно до конца войны толкаться на одном месте… А командование флота и фронта поставило вполне конкретные и конечные сроки. И они уже на исходе.

Если бы можно было тралить ночью!

Но минная обстановка выставила ночному тралению непреодолимое препятствие. И дело начинается с того, что Балтийское море безливное. Что это значит?

А значит это вот что: если в Баренцевом или в Белом море поставили мины с углублением, допустим, в пять метров от поверхности воды, то через несколько часов, при отливе, они выглянули бы из воды. Тут бы их без риска и уничтожили.

На Балтике нет приливов и отливов — есть сгоны от ветров. Но это нерегулярно, и, как правило, сгоны эти невелики. Вот эта «безливность» и дает возможность немцу ставить мины на полуметровую отметку от поверхности, и даже меньше. Все равно мины не оголятся. И тут уж самые мелкосидящие катера-тральщики не пройдут, подорвутся.

Наши нашли для траления «верхнего яруса» мин самые мелкосидящие катера. С риском, но тралят. И что же вы думаете? Изобретательный немец применил новую хитрость: он берет и соединяет взрыватели соседних мин тросиком. А для того чтобы этот тросик оставался на поверхности воды, на него нанизаны голубые, под цвет моря, поплавки.

Получилась ловушка: самый мелкосидящий предмет — лодка, пловец, плот — неизбежно заденет тросик. Сразу же и слева, и справа срабатывают две мины… Результат ясен.

Снова думали наши, ломали голову.

В результате появился отряд катеров ЗИС под командованием капитан-лейтенанта Панченко. ЗИСы — маленькие разъездные катерки, к тому же открытые. Им бы по рейдам шастать, развозить по кораблям почту с берега, моряков на берег… А им досталась самая громкая должность: утром выходят эти «зисочки» строем растянутого фронта в район, подлежащий тралению. Рулевой, он же моторист, на корме. Минер на носу, лежит на животе и смотрит в воду. Малый вперед… Стоп! Поплавки… Ловушка!

Впередсмотрящий машет рукой командиру «полный назад»!

Карабин набрасывается на тросик ловушки, линь разматывается, метров на сто: крепи! Напрягается — затыкай уши! Море вздрогнет от двойного взрыва.

Теперь собрать поплавки, чтобы они не нагнали страху на тех, кто идет следом.

Ну, а если вдруг мины видны, а поплавков нет? Тогда ребята со шлюпок ныряют к мине. Обыкновенно пыряют: раздеваются, лезут в воду и навешивают на мину подрывной патрон и полутораметровый бикфордов шнур: вынырнул, поджег шнур, влез в шлюпку и быстро греби за сотню метров. При этом считай: в секунду сгорает ровно один сантиметр бикфордова шнура…

Теперь вы понимаете, почему нельзя тралить ночью? Ловушек не видно.

Так установилась посменная работа, чертово колесо: днем — мы, ночью — они; днем тралят, ночью ставят. И не бросишь, и не перепрыгнешь. А кого не заедает, когда результатов своего труда — и какого труда! — невозможно дождаться?

Все-таки идея возникла. Пришла она в голову Федору Ефремовичу Пахальчуку, комдиву второго дивизиона. Он сам не очень удивился, когда ее нащупал, потому что был уверен, что решение где-то рядом…

Начальник штаба и флагманский минер ОВРа слушали, глядя на Пахальчука в упор. А когда поняли, то сделали полуоборот и стали глядеть друг на друга:

— А?..

— Ну-ка, ну-ка… Повтори еще разок!

Мысль была проста, как все блестящие мысли:

— Пусть ЗИСы повыдергивают ловушки за торцом «двести четвертого» не утром, а на закате. А с темнотой мы выйдем тралить. Немцы ночью мины ставить не сунутся: они же всегда по следам, когда мины выберем. А тут — днем нашего траления не наблюдалось! И не полезут… На всякий случай, дозор наш можно усилить… Я вехоставам скажу, пусть зайдут между минными полями и берегом. От самого устья реки.