Виктор Чехов - Разведчики

Синюхин со своим пулеметом оставался на берегу, пока не переправился последний пограничник. Затем по-хозяйски отвязал конец веревки и бросил в реку. Ее подхватило, стянуло с берега и понесло по течению. Вода снова обожгла тело.

— Ух ты, холодная, черт! — ругнулся Синюхин и испуганно замолчал: получилось слишком громко. Свободной рукой — в другой он держал завязанные в плащ-палатке одежду и пулемет, — с силой рассекая воду, поплыл к товарищам.

Едва только пограничники оделись, в прибрежных кустах послышалась ожесточенная пулеметная и ружейная стрельба.

— Синюхин, Зубиков прикрывайте отход, — распорядился Иванов, — Эйно и Армас, поручаю вам пленного…

Вышли на открытое место — обойти его не могли. В воздухе появился финский самолет.

— Ложись! — послышалась команда политрука.

Несколько раз появлялся самолет, упорно разыскивая пограничников, и в конце концов обнаружил их. Сделав круг, вновь полетел над ними. Взвилась ракета.

— Это называется влипли, — повернулся Синюхин к своему второму номеру. — Теперь, Зубиков, смотреть в оба, скоро пожалуют. — Он показал вперед, где, подходя почти к самым сопкам, темнела гряда камней. — Скорее бы добраться туда.

— Рассредоточиться! — послышалась громкая команда Иванова. — По-пластунски — к укрытию! Держаться на зрительную связь!

Сделав заход, самолет стал снижаться.

— Внимание! Не шевелись! — крикнул Иванов.

Летчик на бреющем полете прострочил из пулемета часть занятой пограничниками местности.

Вскрикнув, Иванов повернулся на спину.

— Товарищ политрук, ранило вас? — тревожно спросил, подползая, Синюхин. — Товарищ политрук, товарищ политрук?! Без памяти! — Синюхин схватил раненого и, не скрываясь, побежал к ближним камням.

— Заходит самолет, — предупредил Зубиков, не отстававший от своего первого номера.

— На землю! Замри! — крикнул Синюхин, бережно укладывая политрука и закрывая его собой.

Разведчики не шевелились. Рев самолета опять приближался. Пленный капрал вдруг вскочил и, прыгая из стороны в сторону, побежал к зарослям у реки. Он размахивал руками, стараясь знаками обратить внимание летчика.

Самолет делал разворот для нового захода. Пограничники поползли к валунам. Синюхин, неся политрука, первым достиг укрытия. Повернулся посмотреть, нет ли еще раненых, и увидел: капрал бежал к лесу.

— Уйдет!

С самолета раздалась пулеметная стрельба. Капрал сразу рухнул на землю и уже больше не поднимался. Была видна его изуродованная голова.

— Вот сволочь, своего!.. — возмутился Зубиков.

Синюхин не ответил. Осторожно приподняв пропитанную кровью гимнастерку, он с тревогой осматривал политрука.

— Три пули в грудь… — шептал он, доставая индивидуальный пакет.

— Синюхин? — очнувшись, прошептал Иванов.

— Я, товарищ политрук. Вы не беспокойтесь, донесем…

— Не выжить мне… Береги, Синюхин, честь коммуниста… как самое дорогое! Командовать будешь ты… — Иванов умолк, углы губ его дрогнули, голова бессильно свесилась. В груди хрипело и клокотало.

— Товарищ политрук… выпейте… — Синюхин тщетно старался влить вино из своей фляги сквозь побелевшие, плотно сжатые губы. Приложил ухо к груди — сердце не билось. Лицо было строгое, красивое. Холодели сведенные судорогой губы…

«Ваш старший — копия моего Сергея. Пожалуй, одногодки…» — вспомнились слова политрука.

Смахнув крупные слезы, Синюхин окинул взглядом пограничников. «Береги честь коммуниста!» — никогда не забудет Синюхин этих слов.

Старший по званию и, пожалуй, здесь наиболее опытный боец, он ясно представил себе, какая громадная ответственность легла на его плечи: группа обнаружена, ее преследуют. Надо не только вывести пограничников за линию фронта, но и выполнить боевое задание.

— Слушать мою команду, — сурово проговорил Синюхин. — Хоронить нашего боевого товарища — политрука со мной останутся Зубиков и Эйно Инари. Остальные отходят на запад. Сбор вон у той сопки, что покрыта лесом.

Эта сопка находилась в противоположной стороне от их маршрута, и Синюхин подумал: там финны будут искать разведчиков в последнюю очередь. А за это время они сумеют оторваться от преследования и уйти.

Синюхин посмотрел, на удалявшихся пограничников, отстегнул от пояса лопатку и вместе с товарищами принялся за работу.

С глухим стуком ударялись лопатки о камни, со скрежетом скользили по ним. Но разведчики не могли оставить непогребенным своего друга и наставника. Вытаскивая из ямы громадные валуны, Синюхин вспомнил первые дни Великой Отечественной войны. Они с Петром Шохиным рыли окопы на шестой заставе… Всплыла в памяти картина смерти мальчика Коли, воспитанника заставы, вот так же убитого с вражеского самолета… Душили гнев и слезы…

Могила готова… Синюхин еще раз приложил ухо к груди Иванова. Сердце молчало, на лицо уже легли тени смерти.

Тело завернули в плащ-палатку, закрыли сперва землей с мелкими камнями, а потом валунами. На самом большем камне Синюхин нацарапал ножом: «Здесь покоится политрук пограничник Иванов Семен Иванович, отдавший жизнь за освобождение советской Родины».

Место погребения отметили на карте.

— Пошли, — сурово обратился к товарищам Синюхин. И с горечью добавил: — Даже салютовать невозможно!

Настроение у всех было подавленное. Ничего не может быть тяжелее, чем потерять командира в глубоком тылу врага.

— Вот что, товарищи пограничники, — начал Синюхин низким голосом, когда все собрались в небольшом лесочке. — Положение у нас, прямо скажем, трудное. «Языка» достать надо? Надо. И в целости его в штаб доставить. А мы обнаружены, того и гляди нас накроют. Вот и следует подумать, как быть дальше, чтобы задание выполнить. — Он одернул гимнастерку, провел обеими руками от пряжки по поясному ремню. — Сами знаете, какие стоят перед каждым задачи! Беречь и экономить продукты, соблюдать тишину, действовать, пока не выполним боевого задания. Все! — Закончив, он вытер лоб пилоткой.

Пограничники слушали Синюхина и замечали: во многом подражает погибшему политруку.

Выслав дозорных, Синюхин подозвал Армаса.

— Слышь, Армас, — спросил он шепотом, — ты ходил раньше в разведку, не приходилось ли тебе бывать в этих местах? — Синюхин оглянулся: не слышит ли кто? Зачем лишний раз волновать людей, заставлять думать о командире, как о несведущем! Сейчас у всех должна быть уверенность. Разве они не доказали вот только сию минуту свое превосходство над врагами, пройдя у них под носом?

— Ты что молчишь? Бывал здесь раньше? — повторил вопрос Синюхин.

— Бывал. Со старшим лейтенантом Мариным сюда приходили. Мы тогда километрах в пятнадцати от засады мост взорвали! Раньше здесь немцев не было… — И так же тихо продолжал: — Обратно идти — перебьют, они теперь засад под каждым кустом наставили. Держат еще в памяти наш первый приход. Впереди, за лесом, с одной стороны — река Лотта, с другой — болота… — Армас усмехнулся созвучию.