Виталий Кулак - Горячее дыхание войны [litres]

«Жаль, что сейчас так глупо попали в засаду, – с досадой думал Рош. – Так всё хорошо шло, через три дня перешли бы линию фронта, а тут… Русским просто повезло. Напоролись мы на них. Очень жаль. Плохо, что рацию потеряли. Очень плохо. Шеф за это по головке не погладит. А обещанная награда? Ну и чёрт с ней. Главное, шальная русская пуля не попала, и живой остался».

Унтер-офицер Кульчицкий сел возле Роша, рассчитывая услышать новые приказания.

– Как вы просмотрели засаду русских? – укоризненно посмотрел лейтенант на своего заместителя.

Тот оправдываться не стал.

– Виноват, герр лейтенант. Люди устали…

Рош понимал: в том, что они попали в засаду, есть и его вина. В конце концов, это ведь он, лейтенант Рош, командир группы, а не унтер-офицер.

– Плохо, что рацию потеряли. Она досталась русским. Это очень плохо. Раненые есть?

– Нет, герр лейтенант, раненых нет.

– Хорошо. Теперь нужно думать о том, как выбираться отсюда. Кажется, мы сбились с нужного направления.

Лейтенант открыл планшет и достал из него карту. Кульчицкий подвинулся ближе к Рошу, внимательно наблюдая, как он водит карандашом по карте. Командир «бранденбуржцев» старался определить маршрут, по которому они могут быстро и безопасно перейти линию фронта.

– Пойдём вот сюда, – лейтенант показал Кульчицкому какую-то точку на карте. – Потом повернём к этой дороге. После неё дойдём к этому месту. Там перейдём линию фронта. Если, конечно, русские к тому времени не оставят свои позиции.

Унтер-офицер согласно кивал, запоминая маршрут. Он полностью доверял своему командиру и видел, что и сейчас он избрал самый лучший путь.

Лейтенант поднялся, за ним встал Кульчицкий. Солдаты тут же зашевелились, быстро поднялись, поправили форму. Тихо клацнуло оружие. Кульчицкий зло посмотрел на солдата, который допустил небрежность.

– Первым идёт Кульчицкий. Я – замыкающий. Вперёд! – приказал Рош.

Вскоре немецкие диверсанты скрылись за деревьями. На том месте, где они отдыхали, осталась только примятая трава. Больше никаких следов их пребывания там не было.

Далёкие звуки автоматных очередей разбудили старшего лейтенанта Никанорова почти перед самым рассветом. На лесной хутор, вернее, к хозяйству лесника они накануне вечером так и не попали, так как без проводника пришлось долго блуждать по лесу. Так что истребительный батальон ночевал на большой поляне, окружённой высокими деревьями. Хорошо, что у бойцов были с собой скатки, поэтому ночью никто не замёрз: помогли шинели и костры.

Никаноров сбросил с себя шинель, которую он перед сном взял у одного из бойцов, сел на пенёк. К нему тут же подбежал командир истребительного батальона Василий Бронский.

– Товарищ старший лейтенант, – голос Бронского звучал тревожно, – стреляют с той стороны, где группа Орлова.

– Слышу, – недовольно поморщился Никаноров.

Но тут выстрелы прекратились так же внезапно, как и начались. Наступила тишина. Лес замер, как бы выжидая, что же будет дальше. А дальше ничего не было: стрельба не возобновилась.

«Что там случилось? Кто стрелял? – думал Никаноров. – Неужели это Орлов? Мальчишка! Сам, наверное, погиб и людей погубил. Зачем я его отпустил? Что скажет начальство? Поддался на его уговоры».

К ним подошли комиссар истребительного батальона и начальник штаба. Они оживлённо переговаривались между собой, тоже обеспокоенные далёкими выстрелами. Комиссар, остановившись, вопросительно посмотрел на своего командира, а тот только пожал плечами, как бы говоря, что сам ничего ещё не знает.

Пару минут они стояли в безмолвии. Потом Никаноров, чувствуя, что пауза слишком затянулась и что ему, как командиру, следует что-то сказать, спросил у Бронского:

– Ваши мысли? Что предлагаете?

Для Бронского, который ещё в бытность заместителем начальника одного из райотделов НКВД Брянска отличался активностью и решительностью, не было никаких сомнений – нужно немедленно спешить на помощь своим товарищам.

– Считаю, это Орлов вступил в бой. Видно, они натолкнулись на диверсантов или ещё на кого-то. Но суть не в этом, главное – нужно им помочь. Орлов и его группа нуждаются в помощи. Нам нужно спешить.

Никаноров, конечно, понимал, что Бронский прав, но почему-то не мог согласиться с ним. Почему? Возможно, в этом виноват характер старшего лейтенанта, считавшего, что подчинённые априори не могут выдвигать правильные решения.

Старший лейтенант медлил. Он открыл планшет, болтавшийся на поясе, и начал рассматривать карту, пытаясь что-то разглядеть на ней. Командир истребительного батальона, комиссар и начальник штаба переглядывались между собой. Они уже давно догадались, что Никаноров плохо ориентируется по карте. Городского жителя, ранее никогда не бывавшего в лесу, сразу видно. Конечно, они тоже долго жили в городе, но всё-таки часто наведывались и в лес, так как любили в свободное время поохотиться и порыбачить.

– Товарищ Бронский, стройте батальон, – медленно, как бы нехотя, приказал Никаноров. – Пойдём к Орлову. Опять повторяю про бдительность и внимательность! Донесите до каждого – нужно быть очень внимательным. Враг может прятаться за каждым кустом, за каждым деревом!

Бронский, комиссар и начальник штаба отошли от Никанорова. Командир истребительного батальона отдал короткие приказы, и скоро его бойцы вытянулись в длинную шеренгу. Шли они так быстро, как только могли, несмотря на сдерживавшие окрики недовольного Никанорова.

27 августа 1941 года

Брянский фронт 278-я стрелковая дивизия

Стрелковая дивизия, в которую попала Ирина Гурова, слишком долго, как казалось ей, не дралась с фашистами. Батальон, к которому она вместе с некоторыми другими девушками-снайперами, была прикреплена, старательно окапывался и занимался боевой подготовкой.

Но вскоре и им пришлось вступить в дело.

Она на всю жизнь запомнила, как её и ещё трёх девушек-снайперов привели во 2-й батальон и разместили в тесной землянке. Спать им пришлось на тесных нарах, устланных еловыми ветками, покрытыми шинелями. На следующий день в их землянку зашёл командир батальона – майор Стариков Илья Петрович, мужчина чуть старше сорока лет, с длинными усами и вальяжными хозяйскими манерами. Он познакомился со снайперами, вкратце рассказал о положении его батальона, а затем приказал распределить их по ротам.

– Молоденькие вы, конечно, но тут уж ничего не поделаешь, – сказал командир батальона. – Сами выбрали себе дорогу. Теперь вам нужно как можно лучше выполнять приказы командования.

Траншеи фашистов находились примерно в пятистах метрах от них. Немцы хорошо окопались. Они постоянно тревожили красноармейцев пулемётными очередями и почему-то довольно редким миномётным и артиллерийским огнём. Казалось, на этом участке фронта фашисты решили перейти к обороне, а об атаках забыли.