Константин Масалёв - Памятник Бешеной Пехоте

Зачем все эти люди ехали в Чечню? Ведь никто никого не заставлял идти воевать, все присутствовали на этой земле абсолютно добровольно. Большая часть людей, находившихся здесь, приехала за деньгами. В основном это были мужики из средней полосы, из деревень и поселков городского типа. Отсутствие работы и нищета сорвали их из домов и те деньги, которые здесь платили, казались им огромными, а о том, что до получки доживут не все, они не думали. Кто-то ехал за романтикой войны, хотя среди этой грязи, вшей и глупых смертей что-либо романтическое разглядеть было сложно. Некоторые, как и я, приехали за возможностью безнаказанно и на законных основаниях убивать других, а возможная собственная смерть рассматривалась как издержки производства. Ну а кто-то уходил от статьи, от алиментов, от проблем и просто от самого себя, ведь Чечня — это, как дикое поле, идеальное место для беглецов всех мастей. Искать тебя никто не будет, только воюй.

Чтобы не возникло ни у кого мыслей, что чечены такие же люди, как и мы, периодически устраиваются показательные акции. В конце августа бригаду собрали на плацу центрального боевого управления (ЦБУ). Перед строем положили двух наших убитых солдат. Вся их вина состояла в том, что они на рынке приняли приглашение чечена зайти к нему в гости. На следующее утро их тела подбросили к шлагбауму на КПП. Оба — с распоротыми животами и глотками, набитыми сеном, у одного обгоревшее лицо…

Мы смотрели на трупы, а комбриг читал нам лекцию. Смысл ее был прост: чечены — ублюдки, верить им нельзя. Любые слова о мире и дружбе — ложь и провокация. Доказательство — вот оно, в мешках, перед нами. Одного из убитых я знал, ехал с ним в Чечню в одной команде. Отслужил всего две недели, дома остались жена и дочь.

Вечером второй пехотный батальон решил устроить поминки. За водкой надо было ехать в Шали. Там по ночам на окраине города поджидал чечен — водкоторговец. В этот раз вместо барыги БМП пехоты встретил гранатометчик. Назад до бригады добежал один боец. С утра пехоту мало тронули трупы на плацу, но этот шаг «чехов» был воспринят как величайшая подлость. В течение следующего часа шел обстрел окраины Шали из всего, что стреляло. На другой день узнали, что было перебито стадо коров, убили девочку пяти лет и старика. Было много раненых, разрушено несколько домов.

Зачинщиков стрельбы до выяснения бросили в яму-зендан, но ночью пошел дождь, стены ямы обвалились и одного пехотинца засыпало. Откопали уже труп. Пехота поминала его три дня, во время пьяных разборок погибло еще два человека.

Всех, без исключения, убитых отправляли домой как «героически погибших при выполнении задания по разоружению незаконных вооруженных бандформирований».

13 декабря очередная случайная стычка разведчиков с «чехами» в Новых Атагах, похоже окончательно, поставила крест на затянувшемся перемирии. Возвращающаяся вечером с 19-го блок поста у Чечен-Аула разведка свернула не на ту дорогу и на полных парах влетела в Новые Атаги. На въезде в село находился блокпост боевиков. По разведданным кроме «чехов» там были арабы, иорданцы-гранатометчики. Неизвестно, кто выстрелил первым, но, невзирая на перемирие, обе стороны начали активно убивать друг друга. Впервые же секунды погиб начальник разведки бригады и его связист. «Чехи» оставили на блок посту семь трупов и отступили в село. Наконец, сообразив, что свернули не туда, куда нужно, и не став дожидаться следующей атаки со стороны боевиков, разведка резво ретировалась на базу бригады. Все бы ничего, но на базе решили, что миру конец и в течение ночи танки и артиллерия обстреливали село. Количество жертв среди мирных жителей в ту ночь перевалило за сорок человек. Страшный суд…

К концу 1995 года по всей Чечне участились нападения на колонны и блокпосты, отношения с мирным населением обострились до крайности, боевики активизировались и устраивают нездоровую возню, а из республики потянулись беженцы — явная примета надвигающихся активных боевых действий. Наступающий новый 1996 год обещал быть кроваво веселым. Но, похоже, что новые всплески войны и боев с радостью и нетерпением ждали все — и боевики, и федералы. Война не радовала только мирных жителей, но их мнение, в общем-то, никого не интересовало.

…Бригада больше напоминала партизанский отряд или бандформирование махновцев, чем регулярную армию. Мало кто из бойцов попадал в крупные серьезные битвы. Последний нормальный бой был еще в мае (на цементном заводе в Чири-Юрте). Было видно не вооруженным глазом, что перемирие действовало на солдат разлагающе, ведь в Чечню приезжали не на природу любоваться. Но, учитывая большое количество свежего, необстрелянного пополнения, мысли о приближающейся полноценной бойне навевали грустные размышления. На базу бригады боевикам нападать будет, конечно, сложновато, а вот заставы и блокпосты «чехи» в состоянии проредить основательно. Радовал только агрессивно-боевой настрой контрактников да еще то, что бывалые солдаты удачи, успевшие повоевать в Афгане, Карабахе, Приднестровье, Таджикистане здесь не редкость. Да и офицеры, прикомандированные из разных частей, тоже много чего знали-умели. А пока что всю бригаду по-ротно выгоняли в поле пострелять по банкам, да покидать гранаты.

…Тем временем разведданные напрягали все сильнее с каждым днем: во всех населенных пунктах вокруг боевики находились уже в открытую. В Шали к комендатуре «чехи» подогнали два полных бензовоза и посоветовали ментам сидеть тихо и не дергаться…

Ночью, стоя в охранении, я поделился с напарником своими опасениями:

— А тебе не кажется, что если начнется мясорубка, мы выхватим беды по полной программе?

— Не, не выхватим. Трусов здесь просто нет, а отмороженных и беспредела — выше крыши. Кто нас сможет победить!?

— Но «чехи» — не дети вчерашние, бойцы с опытом…

— Не гоняй. Я в Абхазии воевал, Басаева и его мусульман лично видел. Они ни чем не лучше и не хуже нас.

— А что о смерти думаешь?

— Думаю то же, что и все. Меня не убьют. Убьют соседа справ, слева, убьют всех, а я останусь жить. И не говори мне, что ты думаешь по-другому!

— А когда, по-твоему, перемирие накроется?

— Чем скорее, тем лучше. Без войны мы тут сами друг друга перебьем. Вон, в неделю по три-четыре «двухсотых» увозят! Пусть уж лучше «чехи» нас убивают, чем мы сами себя здесь перегасим.

— А к мирным жителям как относишься?

— Мне их не жалко и нет до них никакого дела. Они из всей Чечни русских повыгоняли, а кто оставался — перебили. Этим они себя сами приговорили…

— Но это же не мирные жители, а боевики русских убивали…

— Да, боевики… Но «чехи» это делали с молчаливого согласия и одобрения мирных жителей!