Константин Масалёв - Памятник Бешеной Пехоте

Но, похоже, здесь до этого никому нет дела. Тень разгромленной на новый год в Грозном Майкопской 131-й ОМБр витает над блокпостом. Я, конечно, готов умереть здесь, если до этого дойдет, но я хочу умереть героем в бою, а не бараном на бойне!

Злых примет тут хватает. Во-первых, местные жители взялись в последнее время часто оставлять перед блокпостом водку ящиками. Во-вторых, от нечего делать я разглядывал через прицел рынок у Мескер-Юрта и ясно видел там пару раз гражданских лиц с явно славянскими рожами, а их тут не должно быть по определению.

Ну, и в-третьих, изменилось отношение к нам местных. Если месяц назад они нас, как бы, не замечали, то теперь они явно показывают свою вражду. Встречаясь взглядом проводят большим пальцем по горлу, или орут, что нам скоро конец. У меня сформировалась навязчивая мысль, что этот блокпост доживает последние дни…

С утра на Гойтенкорт заезжали разведчики во главе с Серегой Милым. С ним я познакомился в Грузии в 93-м году и с тех пор надолго мы не расставались. Я описал ему ситуацию, мои сомнения и спросил совета. Милый предложил вариант сваливать с блокпоста переводом в разведроту и пообещал сегодня же накатать рапорт от моего имени и протолкнуть его с помощью литра водки через строевую часть.

Зампотех танковой роты, исполняющий на Гойтенкорте обязанности командира взвода, счел мое желание перевестись в разведку предательством и в наказание поставил меня на всю ночь охранять оба наших танка, а заодно топить печки в наших палатках. Я, как городской житель в пятом поколении, решил, что если набить печку дровами доверху и еще закидать дров в трубу, они будут постепенно прогорать и оседать, и мне не надо будет бегать их подбрасывать каждые пятнадцать минут. Сказано — сделано. Я забил обе печки дровами и забрался в танк помечтать о подвигах.

…Обе палатки вспыхнули одновременно и сгорели за секунды. Пацаны спали не раздеваясь и повылетали наружу моментально, держа в одной руке автоматы, а в другой — сапоги. А вот на зампотеха было жалко смотреть. Ему было жарко и он спал в одних кальсонах. Когда выскакивал, не знал что хватать в первую очередь, поэтому сгорело все. Пацаны, похоже даже толком не проснувшись, долго думать не стали, махнули на все рукой и поперлись досыпать в палатку пехотинцев, а зампотеху было куда как хуже — сгорели оружие, документы, одежда и все, что было.

Кое-как переночевав в танке, зампотех с утра поставил нам задачу: во-первых, найти замену палаткам (и не е…т, где и что вы найдете, чтобы к вечеру было), и, во-вторых, закопать жилье в землю на два метра (а в наличии одна лопата и один лом). После чего, как был в чьих-то раздолбаных кирзачах и промасленных обносках, сел на танк и укатил в бригаду.

Мы сели перекурить — подумать, что делать. Долго не думали, вспомнили, что у рынка стоял вагончик, в котором местные соорудили кафе с многообещающим названием «Мечта». Единогласно решили, что местные все равно нас не любят, а вагончик — идеальная замена нашим сгоревшим палаткам, запрыгнули на танк и помчались на рынок.

…Чечены до последнего не врубались, что мы делаем. А мы решили, что если подходить, спрашивать или хотя бы предупредить, то мы, скорее всего, вагончик не получим. Так что, сделав морды ящиком, просто подкатили задним ходом, зацепили тросом и дали по газам. Из вагончика что-то крича, с круглыми глазами на ходу выскакивали посетители. Эксцессов не случилось — стрелять не пришлось. Уже на месте обнаружили, что кроме вагончика нам достались два пропановых баллона, немного продуктов и несколько порций готовых шашлыков. Перекусив, здраво решили, что танк он на то и танк, чтобы, не напрягаясь, рыть ямы больших размеров.

И вот тут начались проблемы… Ковш танка («крот») прирос к машине и не желал опускаться, видимо до этого им никогда не пользовались. Нам понадобилось два часа и усилия всего экипажа, чтобы его оторвать. На этом проблемы не кончились. От палаток остались квадратные ямы в метр, и танк никак не хотел цеплять грунт. Промучавшись и поматерившись еще пару часов решили рыть яму вручную, но оказалось, что «крот» восстал окончательно и не хотел складываться обратно. И тут нам пришла самая тупая мысль за день — выдолбить колею такой глубины, что бы танк лег дном на грунт и тогда «крот» захлопнется обратно. «Крот», наконец-то, встал на место, но танк лежал днищем на земле, гусеницами впустую месил чечен-грязь и не двигался с места. Бревно для самовытаскивания давно сгорело в печке и пришлось отряжать экспедицию в «зеленку» за подходящим деревом (хорошо хоть топор нашелся).

Танк сдернули с места одновременно с появлением зампотеха. Яма вырыта не была, керосин в танке был тоже на нуле, меня обвинили в поджоге, саботаже, невыполнении приказаний. Я возразил и произошла драка. Нападение на офицера — дело серьезное и на следующее утро зампотех повез меня в бригаду на разбор полетов. Но я был спокоен, крупным счетом я был переведен в разведроту и дела танкового батальона меня уже не касались, да и наказывать меня была особо не за что. В голове крутилась одна мечта — добраться до горячей воды и, наконец, помыться по-человечески, а остальное — потом.

08.03.96 года 15-й блок пост был уничтожен. С Гойтенкорта не слышали ни одного выстрела, а когда с утра повезли им завтрак — все на блок посту были мертвы. Рынок не работал, и в Мескер-Юрте стояла гробовая тишина. Местный старик рассказал разведке, что вечером на блок пост пришла колонна из БТР и двух КАМАЗов. Хохлы-западники из УНА-УНСО, воевавшие на стороне «чехов», переодетые в российскую форму, объяснили, что они федералы, что заблудились и попросились переночевать. Ночью, не особо напрягаясь, хохлы вырезали блок пост в полном составе, собрали технику и оружие и, прихватив десяток пленных, растворились в неизвестном направлении ( прим. Кобры — угнали БМП-1, Т-72, который потом отбили в Дарго, на месте сожгли БМП-2, убили одного часового, остальных увели в плен).

Это война…Перемирие, наконец-то, закончилось.

…Все солдаты, присутствующие на театре боевых действий, перед лицом судьбы находятся в одинаковом положении. И никто не может сказать, почему одним удача улыбается, а другим строит рожи. Можно выхватить в затылок пулю, выпущенную наугад с километра, а бывает, что споткнешься и упадешь в тот момент, когда снайпер, который целится тебе в голову уже начал спускать курок. Можно или наступить на мину, или пройти в сантиметре от нее и даже не догадываться о присутствии беды. Судьба, блин…

По возвращении из Гойтенкорта разговор со мной в танковом батальоне был коротким: так как по штату я числился уже за разведротой, мне предложили собрать вещи и проваливать к новому месту службы. Я задержался буквально на пару часов помыться в бане, но за эти два часа мой разведвзвод, где я числился, выехал на дело под Курчалой, собираясь вернуться на следующий день. Через день вернулся только Костик из Новомосковска — пулеметчик, солдат срочной службы. Вывалив из БМП огромный ком грязи и пояснив, что это оружие, разгрузки, боеприпасы и личные вещи остальных, Костик вкратце рассказал, что взвода больше нет и БМП — тоже. Я слушал его и думал о том, что если бы не задержался в бане и сразу попал из танкового батальона в разведроту, то, наверное, валялся бы где-нибудь в поле «двухсотым» или «трехсотым». И до Костика тоже начало доходить, что только благодаря случайности он смог избежать общей мясорубки.