Владимир Калачев - Не склонив головы

Петр Михайлович Луговой, придя в цех и увидев последствия ночной бомбардировки, подумал, что в конце дня рабочих пошлют на уборку. «А что, если…» И почти одновременно возникли сомнения: «В лаборатории и в чертежной комнате находятся немецкие специалисты! При них ничего не получится… А впрочем… — Луговой вспомнил, что все специалисты уходят из цеха сразу же по сигналу окончания рабочего дня. — Значит уборка будет под надзором только одних эсэсовцев».

Луговой знал, что на втором этаже немцы частично уже произвели очистку помещений от стекла и мусора. Но полную уборку, по-видимому, все-таки поручат им, пленным. Сумеют ли он и Органов использовать это?

Петр Михайлович распрямился во весь рост, откатил тележку к месту погрузки металлических отходов. На обратном пути он на минуту задержался возле Органова.

— Аркадий Родионович! — позвал Луговой. Сегодня может удастся попасть в лабораторию.

— В лабораторию?

— Да, да… Но учтите, что к концу дня надо находиться возле контрольной проходной.

— У проходной… Зачем?

— Эсэсовец чаще всего берет там первых же попавших под руку людей для дополнительной уборки помещений, — и Луговой, не задерживаясь, покатил тележку дальше.

Органов не заметил, как приблизилось время окончания рабочего дня. Только когда прозвучал сигнал, Аркадий Родионович встрепенулся и поспешил к контрольной проходной. И вовремя. В дверях стоял уже гестаповский офицер. Не затрудняя себя разговором, он молча тыкал пальцем в тех, кто находился рядом, и указывал, где ждать, пока не будет отобрано необходимое ему количество людей.

Гестаповец одет в теплую, хорошо подогнанную по его огромному росту щеголеватую форму. Цвет формы черный. Когда он машет длинными руками и поблескивает стеклами пенсне, то сходство его с вороном особенно бросается в глаза. Гестаповец — лейтенант Курт Меллендорф. Он — следователь и один из помощников майора Шницлера. Среди пленных он появлялся редко и, как правило, основательно подвыпивши.

Лейтенант Меллендорф иногда неожиданно показывался в цехе и, отстранив от дежурства любого эсэсовского офицера, подменял его на некоторое время. Зачем это делал гестаповский следователь, едва ли могли понять даже сами эсэсовцы. Зато они хорошо знали другое: Меллендорф — человек, с которым надо быть осторожным. Помощник шефа местного отделения службы гестапо очень злопамятный.

Аркадий Родионович Органов видел лейтенанта Меллендорфа впервые и, конечно, не мог предполагать, какую трагическую роль сыграет Меллендорф в его судьбе.

В комнатах цеховой лаборатории и чертежной немецкие специалисты работали строго определенные часы. Они минута в минуту появлялись утром на своих местах, в, конце рабочего дня с удивительной точностью — ровно за пять минут до сигнала — уже снимали с себя халаты и нарукавники. Почти одновременно начинали хлопать двери и по коридору — длинному и полутемному — шаркали ноги — немецкие специалисты шли домой.

Но в этот вечер после сигнала окончания работы не все специалисты покинули служебные помещения. В кабинетах левого крыла и в лаборатории осталось по одному человеку — под их наблюдением пленные рабочие должны были производить уборку. Предвидеть это Луговой не мог. Надежды Петра Михайловича на то, что небольшое количество эсэсовцев не сумеет осуществить надлежащий контроль за действиями всех уборщиков — не сбылись — в каждом помещении русских пленных ждал немецкий специалист.

В лаборатории наблюдение за пленными было поручено инженеру Зицману. Совсем неожиданно заменить его в роли надсмотрщика вызвался Эрнст Генле, зашедший в цех в конце дня. Инженер, очень довольный тем, что избавился от весьма неприятных обязанностей, поспешил домой.

Когда инженер Зицман вместе со своими коллегами миновал коридор и начал спускаться по лестнице вниз, лейтенант Меллендорф приказал эсэсовцам разводить уборщиков по местам работы.

— Четвертый кабинет! Двоих!.. Пятый! Двоих… Шестой! Троих… — выкрикивал фельдфебель. Эсэсовцы тут же отводили по два-три рабочих-уборщика в указанное помещение. Луговой правильно рассчитал, что убирать лабораторию, находящуюся в некотором отдалении от других кабинетов, пошлют самых последних. И он постарался встать вместе сОргановым на левый фланг. Слушая команду фельдфебеля, Петр Михайлович нервничал — несколько человек уже взяли из строя, не соблюдая очереди.

Наконец, впереди Лугового остался только Органов. Фельдфебель крикнул:

— Лаборатория! Двое…

Петр Михайлович вместе с Аркадием Родионович чем вышли из строя.

— Спокойствие… Внимание… — шепнул Луговой. Органов кивнул головой. Он хорошо понимал, о каком внимании сказал Петр Михайлович, Он чувствовал, что волнение охватывает его все сильнее. И как ни старался Аркадий Родионович успокоиться, это было выше его сил.

В дверях лаборатории Аркадий Родионович остановился, словно завороженный. Перед ним на испытательном стенде стояли генераторы сверхвысоких частот, рядом — на щите — схемы отдельных частей. А чуть подальше — измерительная аппаратура. Только после того, как Луговой легонько подтолкнул его, Аркадий Родионович опомнился. Он мельком взглянул на появившегося впереди высокого человека в роговых очках и снова стал с интересом разглядывать окружавшую его технику.

Луговой, в противоположность Аркадию Родионовичу, обратил пристальное внимание на неизвестного человека, «Немецкий специалист, — подумал Петр Михайлович, — зачем он здесь остался?» Из недоумения вывели слова эсэсовца.

— Герр доктор! Вот двое русских в ваше распоряжение. — Эсэсовец круто повернулся: — Я приду за ними, — уже на ходу сказал он и сразу же удалился.

Луговой стиснул зубы: «Проклятье, как только он мог подумать, что лабораторию доверят русским пленным!»

— Вы говорите по-немецки, — подбирая русские слова, неожиданно спросил Лугового тот, кого эсэсовец назвал доктором.

— Да… — машинально ответил Луговой.

— Много штукатурки осыпалось вдоль стен, соберите ее в ящики и потом вынесите. Собирайте мусор на фанеру, — немецкий ученый показал рукой в угол, — здесь находятся щетки.

Как только Органов и Луговой начали уборку, доктор ушел в дальний пролет лаборатории. Там, за приборами, он сразу же скрылся из виду.

— Аркадий Родионович, — торопливо зашептал Луговой, — скорее смотрите, действуйте… — Поглядывая в сторону, куда ушел немецкий ученый, Луговой стал шумно сгребать мусор.

Между тем, Аркадий Родионович уже рассматривал схему магнетрона. «—…Разрабатывают генераторы сантиметровых волн… — чуть слышно шевелил губами Орунов. — Нет, не то… эти лампы не обеспечат получения нужной локаторам мощности…» Аркадий Родионович еще раз пробежал глазами по схеме, взял со щитка непривычного вида радиолампу, толстую, неуклюжую, с растопыренными по краям щупальцами и начал внимательно разглядывать ее, На шум, который нарочно производил Луговой, Аркадий Родионович не обращал внимания — перед его глазами были интереснейшие сверхчувствительные аппараты, сложные приборы. Теперь Аркадий Родионович прекрасно понимал все.