Игорь Угольников - Подольские курсанты

В первый момент, когда над колонной раздался пронзительный вой самолетов, Маша ничего не поняла. Она молча смотрела на уходящую за машиной дорогу и придерживала голову дремавшей на ее плече Люси. И только когда первая кинжальная очередь вспахала обочину, стало понятно, что случилась беда.

От резкого шума вскинулась очнувшаяся Люся, завертелась в испуге, зачем-то схватила вещмешок.

– Стой, куда ты? – успела крикнуть ей Маша.

В этот момент машина съехала с дороги и, накренившись, резко затормозила. Потревоженные коробки и ящики с медикаментами съехали к одному борту, едва не придавив испуганную Люсю… Из кабины одновременно выскочили водитель и военфельдшер Петров. Маша невольно отпрянула, когда Петров, задержавшись на подножке, заглянул в кузов и непривычно высоким голосом крикнул:

– Девчата, быстро из машины!

Она вскочила с места и, продолжая смотреть на Петрова, боковым зрением увидела, как прямо на них заходит немецкий самолет. Она вскинула голову: «мессер» шел так низко, что Маше показалось, что она видит лицо летчика. В следующую секунду новая очередь распорола асфальт прямо возле машины. Дорожное крошево густой дробью хлестнуло по кузову полуторки.

– Мама!

Маша не помнила, как оказалась на земле. Все вокруг кружилось и металось в густых облаках пыли и дыма. Звенел избиваемый свинцом металл, кричали люди, протяжно и зло ревел воздух. Впереди, в самой голове колонны, занималась огнем одна из машин.

Люси не было видно. Похоже, ей удалось добежать до редкого лесочка, тянувшегося вдоль дороги и ставшего сейчас для курсантов единственным укрытием. Маша кинулась следом за подругой, но споткнулась обо что-то мягкое и со всего маху грохнулась оземь. Испугавшись, она поспешила оттолкнуть помеху – та недовольно колыхнулась на месте. То, что девушка поначалу приняла за выпавший из кузова мешок, оказалось телом убитого шофера их полуторки. Пуля вошла ему в спину и на выходе разворотила живот, распластав по дороге бурые ошметки.

От ужаса Маша на мгновение замерла на месте. Но тут же новая очередь прошила шоссе, заставив ее прийти в чувство. Маша забыла про лес, кинулась обратно к машине, вскочила на колесо и стала шарить в кузове среди опрокинутых вещей. Нащупав тугую сумку с красным крестом, она соскочила на землю и бросилась вдоль колонны, пригибаясь от немецких пуль. Раненых как будто не было. Только от последней машины четверо ребят тащили на руках в сторону леса обессиленное тело товарища. Тот что-то без умолку говорил, за шумом было не разобрать, иногда порывался вырваться и броситься обратно к машине.

– Санинструктор!

Ее заметили и замахали руками. Маша поспешила на помощь, на ходу расстегивая сумку с медикаментами; вместе они спустились в кювет и быстро скрылись среди деревьев.

Налет продолжался всего несколько минут, показавшихся вечностью. Он прекратился так же внезапно, как и начался. «Мессеры» скрылись за облаками. Долго еще вслед им смотрели испуганные глаза курсантов. Заново переживая случившееся, немногие понимали, что это было их первое боевое крещение. Но совсем не такое, каким оно представлялось в стенах училища. Внезапное, беспощадное, коварное и в высшей мере несправедливое.

И все-таки немцам не удалось уничтожить колонну и заставить ее повернуть обратно. Одна полуторка догорала в кювете, еще несколько машин, в том числе автобус, получили повреждения. Но продолжать движение они все же могли. Задерживаться было опасно: немецкие самолеты могли в любую минуту вернуться.

– Отбой! – прокатилось вдоль колонны.

Курсанты принялись выбираться из укрытий, искали друзей и собирались возле машин. Без потерь не обошлось. Двое курсантов и водитель полуторки были убиты, еще несколько человек ранены. Убитых решено было похоронить здесь же, возле дороги, в наспех отрытой могиле.

Митя молча смотрел, как бойцы спешно орудуют лопатами, выбрасывая наверх сырую холодную землю, как углубляется последнее пристанище погибших. Перед глазами снова возникла картина у ворот училища. Как весело все курсанты кричали провожавшим: «Это ученья! Мы скоро вернемся!» Не все вернутся. Есть первые павшие. Ну, ничего, мы отомстим, мы обязательно отомстим!

Наскоро отремонтировав свои полуторки и простившись с погибшими товарищами, колонна двинулась дальше, то и дело с замиранием сердца поглядывая в суровое темнеющее небо.

В Малоярославец добрались ближе к вечеру.

Уже на подъезде к городу было заметно, как он пострадал от бомбежек. Огромные воронки вдоль дороги, разрушенные дома, превратившиеся в груды кирпичей и мусора, поваленные деревья, порванные провода, свисающие с телеграфных столбов. В сгущающихся сумерках прифронтовой город выглядел угрюмо.

Перед бойцами будто распахнулись огромные ворота – в пропасть военной воронки. Где на самом деле все намного страшнее, чем представлялось вначале. И сразу, без предупреждения, захлопнулись те самые счастливые двери в мирную и даже беспечную жизнь… Фашистский налет, как кривое зеркало, показал курсантам, что не время сейчас для уныния и страха. Как защитники своей Родины они должны отомстить! За разрушенные города, израненные поля и села, за весь страдающий русский народ. А теперь – еще и за павших товарищей, за их отнятые жизни.

– Вам необходимо срочно занять оборону в Ильинском секторе. – Комендант Малоярославецкого укрепрайона полковник Смирнов по-военному четко докладывал обстановку полковнику Стрельбицкому. Тот разыскал коменданта всего полчаса назад и предложил, не мешкая, ознакомить его с обстановкой. – На рубеже сейчас только мобилизованные рабочие, местные колхозники да небольшая группа военных из числа отступающих. Дел невпроворот: доты еще не готовы, позиции для орудий тоже.

– Что известно о противнике? – Стрельбицкий раскрыл планшет, достал блокнот и карандаш.

– Точных сведений нет. – Комендант опустил глаза, расправил складку на карте. – Об обстановке можно судить по усилившемуся к вечеру потоку беженцев. Да вот еще… Тут один интендант ехал из Рославля в Москву. Так вот он утверждал, что в районе Юхнова его машину обстреляли немецкие танки. Даже не знаю, верить или нет. Но это в восьмидесяти километрах отсюда. Послали разведку, пока не вернулась. – Он встал из-за стола, достал из пачки новую папиросу и чиркнул спичкой. Стрельбицкий со скрытой тревогой следил за ним. Похоже, комендант, и в самом деле, не располагал точными сведениями. В его растерянных движениях, бесконечных папиросах и бегающих глазах таилась скрытая тревога… – Не исключаю, что где-то между Рославлем и Юхновом, – Смирнов ткнул дымящейся папиросой в карту, – вот здесь, высадился немецкий десант. Кстати, то же самое я сообщил и командиру вашего передового отряда. Надеюсь, завтра получить более точные сведения. В том числе и от вас.