Нгуен Динь Тхи - Разгневанная река

— Староста!

— В чем дело?

— Здесь какая-то женщина.

— Отнесите ее к стене и продолжайте рыть, нет ли там еще кого.

Староста Тон в черном долгополом платье подошел к стене, возле которой лежал труп женщины, поднял над головой фонарь и, отбросив бамбуковым посохом волосы с ее лица, стал всматриваться. Лицо женщины почернело, рот был перекошен, глаза тускло поблескивали из-под полуоткрытых век, одна рука покоилась на груди. Вдруг староста вздрогнул и поспешно приблизил фонарь к самому трупу. На руке женщины блестело кольцо. Староста быстро огляделся, поставил фонарь на землю и, опустившись рядом с трупом, стал судорожно стаскивать кольцо. Неподатливые холодные пальцы мертвой вызвали у старосты суеверный страх, ему казалось, она нарочно не отдает кольцо и вот-вот схватит его самого.

— Староста!

Староста вскочил с земли:

— Ну что вы все время орете?!

— Мы тут закончили.

— Переходите вон к той большой куче!

Рабочие вскинули лопаты на плечи и удалились. Староста снова опустился рядом с трупом. На этот раз он уже не волновался, он развел пальцы мертвой руки и сильным рывком сдернул кольцо, потом поднялся и воровато огляделся вокруг. Убедившись, что за ним никто не следит, он стал шарить по телу мертвой и, нащупав туго набитый кошелек, надрезал его складным ножом, вытащил из него какой-то сверток и быстро сунул к себе в карман.

Ка, затаив дыхание, следил за этими манипуляциями. Староста подхватил лампу и пошел было прочь, но остановился в нерешительности и еще раз осветил фонарем лицо мертвой. Ка почудилось, что он узнал Кан, лоточницу, торговавшую всевозможной снедью в поездах на пути от Хайфона до Хайзыонга. У них на полустанке она обычно выходила и отдыхала, поджидая поезд из Ханоя, чтобы вернуться домой. Значит, старый Тон ограбил мертвую Кан! Мальчик нашарил в темноте ком земли и, привстав, с силой швырнул его в старосту.

Тот как раз приготовился более тщательно обыскать труп. Ком земли угодил ему прямо в грудь. Староста в ужасе вскочил. Ему представилось, что душа умершей решила отомстить ему, и он бросился бежать туда, где двое рабочих продолжали разрывать кучу обломков.

С ловкостью ночного зверька Ка облазил все склады и, когда удовлетворил свое любопытство, вернулся восвояси. Однако к хозяйке он не пошел, а направился к хижине Ты Гатя. Старик еще не спал, он грелся в одиночестве у полупотухшего очага. Мальчик поскребся у двери.

— Кто там?

Ка молчал, еле сдерживая смех.

— Совсем одолели, проклятые крысы!

Ка не выдержал и прыснул:

— Да это я!

— Вот бесенок! Ну входи. Откуда это ты?

Ка отодвинул плетеную дверь, вошел в хижину и примостился у очага рядом со стариком.

— Я был у моста. Что там творится, дедушка!

Мальчишка, округлив глаза, пересказал все, что видел. Старый Ты Гать слушал его, нахмурив брови.

— Ах, проклятое племя! Ну да, это Кан, муж у нее, кажется, работает в порту. Не знаю, сколько у нее детей осталось… У нас в поселке тоже несколько человек убило.

Вдали послышался паровозный свисток — приближался ночной из Хайфона. Старик покачал головой:

— Тому, кто живет у этого моста, покоя не будет! Поверь мне, они еще не раз прилетят сюда бомбить. Может случиться, и всего поселка не станет, сынок.

Поезд был скорый, на полустанке не останавливался. Слышно было только, как дрожала земля, когда состав с грохотом проходил по мосту.

На следующее утро, едва рассвело, на дороге, ведущей из Ханоя, показались четыре военные машины. Одна за другой они перебрались через мост и остановились на откосе. Из машин вышли несколько офицеров, опоясанных мечами, и человек десять сержантов. Они направились к железной дороге. Офицеры что-то говорили, указывая руками то в одну, то в другую сторону, рассматривали карту, потом долго бродили по отмели, наконец они сели в машины и уехали обратно в Ханой.

Днем, часа в два или в три, к мосту со стороны Ханоя подъехало около десяти японских грузовиков, битком набитых солдатами. Перебравшись через мост, колонна остановилась. Из кузова передней машины вылезли солдаты, вооруженные винтовками, и заняли посты у въезда на мост. Колонна немного отъехала от моста и свернула на дорогу, проложенную по дамбе. Здесь грузовики остановились, солдаты попрыгали на землю, построились и строем спустились на отмель реки. Машины же проехали чуть дальше и остановились под огромным баньяном при въезде в село Гань.

Никто толком не понимал, зачем приехали японцы. Ближе к вечеру солдаты разбили палатки под деревьями вай, разожгли костры и стали готовить ужин. Несколько жителей села, особенно любопытных, попытались подойти поближе, посмотреть, что там делается, но всякий раз японский часовой, размахивая винтовкой, грозно кричал что-то на своем языке и отгонял их.

И все же люди, проходившие по дамбе или по мосту, видели сверху, как солдаты что-то рыли на отмели. Непонятная чужая речь и непривычно громкие возгласы разбудили сонные берега. Потом солдаты принялись пилить фруктовые деревья, которые валились с шумом и треском. Жители всполошились: что же это делается, приехали и крушат все, что под руку попадется!

Когда уже совсем стемнело, на реке все стихло, потом из лагеря на отмели донеслась солдатская песня. Но пели недолго, скоро над лагерем вспыхнули яркие фонари и снова закипела работа.

В этот вечер, несмотря на отчаянную брань хозяйки, Ка то и дело исчезал из дома. Он подкрадывался к самому лагерю и, спрятавшись в кустах, наблюдал, что там делается, или стоял на мосту и издали следил за японским часовым. После каждой такой вылазки Ка забегал в хижину к Ты Гатю.

— Дедушка, они сооружают там какие-то насыпи! Солдаты у них все толстые, даже холода не боятся, ходят голые по пояс, хоть спины и красные, как у крабов!

— Что же они все-таки строят? — размышлял вслух старик. — Боюсь, здесь скоро начнутся большие бои.

В полночь старый Ты Гать услышал на мосту шум множества машин. Он поднялся и вышел. Из соседних домов на дорогу высыпали заспанные люди. Разрезая фарами ночную тьму, на мост один за другим въезжали грузовики.

— Ка, ты здесь? — громко позвал Ты Гать.

— Здесь. Я смотрю, дедушка! — отозвался мальчик.

Они подошли поближе к дороге и, выбрав под деревом место поудобнее, стали наблюдать за колонной. Машины отсюда были видны как на ладони, они шли одна за другой почти вплотную и освещали друг друга яркими фарами. Длинная колонна перевалила через мост, спустилась к дамбе и двинулась по ней. Каждая машина тянула за собой орудие с длинным, как потолочная балка, стволом. Да ведь из таких пушек стреляют по самолетам! Видно, готовится большое сражение!

Колонна подъехала к лагерю и остановилась. Весь лагерь был ярко освещен, оттуда далеко разносился рев моторов и крики солдат. Но вот спустя час огни погасли, хотя шум и голоса долго еще не затихали в ночи.