Николай Колбасов - Штрафники. Люди в кирасах

— Присаживайтесь поближе, товарищи. Давайте вместе помозгуем, что будем делать, если немцы нападут на нас, скажем, с севера…

— Да уж вариантов у нас сколько хочешь, — невесело усмехнулся Фитюлин. — С любой стороны давануть могут, или со всех разом…

— Ты, Славка, не хмылься, — сердито прервал его Застежкин. — С твоей стороны все спокойно, а на меня немчура, по всему видать, еще до зари навалится.

— Наши их жмут, вот они и пятятся. Врезать им хорошенько в спину, как тараканы разбегутся.

— Дудко уже врезал вчера… А ты знаешь, сколько их там, чтобы врезать? Может, для них наша рота — что желудь для кабана. Зубом щелкнет и не заметит.

— Давайте по существу. У кого есть конкретные предложения? — прекратил никчемные препирательства Колобов.

— У меня имеются, — поднялся лейтенант-минометчик. — Считаю, мой взвод надо поставить в центре «пятачка». Миномет — не пушка. Развернуть в любую сторону — плевое дело. От автоматчиков в случае чего прикроем.

— А мины у тебя есть? — спросил Фитюлин.

— Мало. Десятка два осталось.

— Много ты ими прикроешь, — фыркнул Славка, но Колобов нетерпеливым жестом остановил его.

— Дельное предложение. Как разойдемся, ищите себе подходящее место и перебирайтесь. Окопы ройте глубже, не ленитесь.

— Автоматчики — куда ни шло, а напротив меня, за «железкой» танки фрицевские рычат. В темноте не видать, а на слух — много, — не сдержал снова тревоги Прохор Застежкин. — Ежели поутру двинутся все разом, что тогда делать?

— Тебе выделяется противотанковая пушка. Закопать ее и бить прямой наводкой.

— Так у нее ж всего четыре снаряда!

— Бутылок с зажигательной смесью и гранат за счет взвода Козлова выделим, — решил Николай. — Тебе, Прохор, не грех бы поучиться у Козлова. У него болото впереди, а он еще с вечера шесть окопов для гранатометчиков перед траншеей вырыл.

— Так мне ж никто не сказал, — смутился Застежкин. — Конешное дело, как возвернусь, мы враз…

— А что, если нам самим на рассвете в сторону своего полка по фрицам шарахнуть? — предложил Фитюлин. — Проскочили бы, ей-богу!

— Раненых куда денешь? Их у нас больше сорока человек, — хмуро взглянул на Славку командир роты. — Кроме того, получен приказ командира полка удерживать занятые позиции.

— Больше ни у кого никаких предложений нет? — Колобов обвел взглядом собравшихся. — Значит, на том и порешим. Кроме того, старшина Попов и старший сержант Козлов выделят из своих взводов по пятнадцать человек в резерв, на случай, если совсем туго где придется.

— Едрит твои лапти! — не сдержался прижимистый Попов. — У меня взвод или резерв армии? То два отделения площадку для самолета готовить, то еще пятнадцать человек…

— Два отделения у тебя уже спят, — не принял возражения Николай. — А резерв нам в любую минуту может потребоваться. К примеру, не сможет Застежкин удержать свои позиции, куда ты тогда денешься?

— Почему это я своих позиций не удержу? — обиделся Прохор, но Николай заставил его замолчать взмахом руки.

— Все, разговоры кончили. Всем разойтись по своим подразделениям. Через пятнадцать минут командирам взводов прислать по три человека за боеприпасами.

— Если бы они вместе с патронами нам еще и жратвы с этим самолетом прислали, — мечтательно вздохнул Славка. — Но это им слабо, не догадаются.

Минутная стрелка перевалила уже за полночь, а обещанного самолета не было слышно. Со стороны Ладоги все явственнее накатывался грохот боя. Где-то за заброшенным огородным полем гудели танковые двигатели.

— Может, и кружит он над нами, а мы не слышим, — предположил стоявший у одного из углов подготовленной площадки Анисимов.

— Может, и так, — согласился Колобов и приказал ординарцу: — Давай сигнал!

Анисимов направил прямо в небо отражатель фонаря и несколько раз резко надавил на рычаг, вращающий динамку. Фонарик зажужжал, лампочка вспыхнула сначала тускло, а потом ярче. Тотчас такие же светлячки загорелись и на других углах площадки. Однако в небе было все так же пусто, только дымные облака тянуло с севера.

— Потушить огни! — скомандовал Колобов. — Будем повторять через две минуты. Светить не дольше десяти секунд, а то дождемся другого «подарочка» с неба.

Минут через десять над заброшенными огородами, где слышались рев и лязг немецких танков, взмыли в небо сразу пять или шесть осветительных ракет и в них мертвенном свете показался небольшой, медленно снижающийся в сторону Нового пятачка самолет. Тут же несколько левее от него с сухим треском лопнул снаряд, другой…

— Собьют, гады! — послышался шепот напрягшегося словно перед атакой Анисимова.

— Газу давай, тихоход! Прижимайся к земле быстрее! — закричал сдержанный обычно Волков.

Но самолет все так же медленно и плавно скользил в их сторону и летчик, видимо, не мог изменить ни рассчитанный курс, ни угол скольжения. Вот, словно отстраняясь от близкого разрыва, самолет резко накренился на правое крыло, выпрямился снова и… задымил.

— Сбили! — простонал Анисимов.

Однако самолет продолжал приближаться к подготовленной площадке, будто притягиваемый едва заметным светом направленных на него фонариков. Вот он неуклюже подпрыгнул на краю площадки и покатил по ней, торопливо гася скорость. Из открывшейся дверки поспешно выпрыгнули двое в белых полушубках.

— Что вы стоите?! — раздался сердитый женский голос. — Не видите, самолет горит! Быстрее выносите боеприпасы и медикаменты! Господи, и мои инструменты там остались!

— Со мной ваши инструменты, Галина Павловна, со мной! — крикнул женщине второй прилетевший и указал рукой на стоявший у его ног большой чемодан.

С пожаром справились быстро — попросту забросали снегом дымившийся мотор. Не мешкая выгрузили и распределили по взводам доставленные боеприпасы и продукты. Замполит увел прилетевших хирургов к раненым, а Колобов подошел к возившемуся у мотора летчику.

— Ну, что?

Тот в ответ только безнадежно махнул рукой:

— Отлетался. Маслопровод перебило. Без механиков тут ничего не сделаешь.

— И что же теперь?

— А черт его знает. Пятачок ваш, насколько я понимаю, простреливается насквозь. Рассветет и фрицы из моей птички сделают решето.

— Да-а, в траншею его не спрячешь.

— Об чем и речь, — невесело усмехнулся пилот. — Как говорится, «фюзеляж и плоскостя, высылайте запчастя». Так что принимай, командир, и меня в свой экипаж. В кабине РПД и пять снаряженных дисков с патронами.

— Ого! И стрелять из «дегтяря» доводилось?

— Призы на полковых стрельбах до войны брал.

— Тогда вопросов не имею. Забирай свой пулемет и топай вон к той землянке. Будешь пока в моем личном резерве. Как тебя, кстати, зовут?