Александр Одинцов - Дерзкие рейды [Повести]

Заместителем командира по воспитательной работе в одной из боевых подгрупп назначили молодую текстильщицу — кандидата в члены партии — Аню Колотову. Называли ее политруком.

Маршрут отряда и задание ему были тщательно продуманы. Однако формирование отряда было проведено Наспех. Отряд возглавили люди мужественные, но не Имевшие достаточного боевого опыта.

Обильный снегопад способствовал благополучному переходу фронта. Незамеченными перемахнули по непрочному льду речку Рузу, втянулись в перелески. Снег был неглубоким. За ночь отряд мог бы пройти километров тридцать и вырваться за прифронтовую полосу расположения частей противника. Вскоре позади остался березовый молодняк. Справа, с северной стороны, метались широкие огневые сполохи. Оттуда доносилось погромыхиванье канонады. Слева, с юга, сквозь мельтешенье снега вспархивали злые огоньки ракет и тут же гасли. Выбрались на поле — тихо зашуршала под сапогами присыпанная снегом стерня. Впереди показалось шоссе. Пересекли его и остановились на короткий отдых в ольшанике. Головной дозор сообщил: неподалеку недлинный, но глубокий, заросший кустарником овражек; за ним — снова поле.

— Машина сзади!.. — раздался чей-то возглас.

— Одна!..

— Да, да — только две фары!

— Грузовик!.. А в кузове наверняка полно фашистов!

— Разрешите, товарищ командир?

Пулеметчики, завидя две подрагивающие на выбоинах бледно светящиеся точки, очертя голову бросились обратно, к шоссе.

И командир, после мгновенного колебания, тоже помчался за ними. Залег рядом с пулеметчиками. Прильнул к своему ППД.

— Открыть огонь, когда я дам очередь!

Глазомер у командира был безупречен. Автомат ППД и четыре «дегтяря» заработали в ту самую секунду, когда грузовик подставил отряду левый борт. С врагом расправились в два счета.

Однако снегопад, помогший скрытности перехода, теперь подвел опрометчивых бойцов. Они не заметили, что за этой машиной шла с притушенными фарами целая колонна грузовиков.

Из кузовов выпрыгнули сотни солдат. Они стали поливать скучившийся отряд очередями из шмайсеров и МГ, стремительно обходить с флангов.

— К оврагу!.. К оврагу! — закричал командир.

Отряд, отстреливаясь на бегу, ринулся к оврагу. Была допущена вторая ошибка. Вместо того чтобы оторваться от противника, оказавшегося более многочисленным и превосходящим по огневой мощи, бойцы приняли бой, и почти все погибли.

— Девчата! Слышь?.. А, девчата?

Эти близкие выкрики тонули в залпах разрывов и стонах. Все же Аня Колотова расслышала их.

— Не хнычь, а стреляй пока жив!.. Или перевязать просишь? — Она повернулась было, но воспаленные глаза уже не могли различать ничего, кроме пульсирующих огненных точек со стороны шоссе, куда она целилась. — Винька, перевяжи!..

Винцента сбросила сырой ватник и насквозь промокшую трехпалую рукавицу, вставила новую обойму. Нагнулась, извлекла из санитарной сумки перевязочный бинт. В этот момент тугая волна разрыва шибанула ее о крутой, каменистый склон. Выронив бинт и цепляясь голой рукой за мерзлую траву, она съехала было вниз, но сильная рука помогла вскарабкаться. Винцента снова натянула промокшие трехпалые рукавицы.

— Эх, не до перевязок — один конец!.. А вы, девчонки, поимейте все же башку на плечах! Намертво прищучили нас, однако.

Вспышка — разрыв и визг осколков. Еще разрыв.

Темная фигура без шапки спрыгнула вниз. Уже не более десятка винтовок вели ответный огонь.

— Девки, слышь? — выкрикивал, быстро поднимаясь, боец без шапки. — Братская могила нам — овражек этот! А швырнуло меня, девки, в расщелинку. Там спрятаться можно, немцы не найдут. И времени у них нет долго задерживаться. Залазьте, девки! Христа ради, залазь! Авось хоть вы-то живы будете!.. Слышь!..

— Пошел ты. Разнюнился! — злобно крикнула Аня. — Погибать, так всем!..

Еще взрыв, еще…

Аня выронила винтовку, медленно осела.

Вдвоем ее подхватили. Вконец отупевшую и вдруг обессилевшую Винценту привел в себя тот же голос:

— Жива, не вой! Только скользом ее — по виску! Жива будет! А ты, пушистая, чего рот разинула? Подхватывай за другую руку! Спускай! Вона расщелинка-то близехонько! Не беда, ежели морду покарябает шиповником! Оставайтесь хоть вы-то живы! Так, укладывай. Да и сама втискивайся. Обойми подружку, да согревай! Вишь, сколько ты фуфаек на себя намотала! Поди, не смерзнете. Прощевайте, девки! Малость еще побахаю!

Опять взрыв. Горячая земля запорошила глаза Винценты. Она так и не разглядела пожилого, морщинистого бойца без шапки, который втолкнул ее с Аней в укрытие.

А тот сплевывал кровавые сгустки. Боясь глубоко вздохнуть, чтобы не потерять сознание от усиливающейся боли в раненом боку, медленно взбирался наверх. И молился:

— Господи! Просил я легкой смерти. Ну, не надо… Пущай — кишки наружу. Господи, зато возмести мне. Позволь одного хоть фашиста убить. Хоть одного! Господи, дай!.. Неужели зазря подыхать?

После того как в овражке разорвалось около сотни мин и замолкла последняя винтовка, гитлеровцы приблизились. Ракетами осветили искромсанные трупы на взрытой земле, сыпанули по ним автоматными очередями и, оживленно переговариваясь, поспешили обратно.

Минут через пятнадцать фашистская колонна двинулась к последнему водному рубежу перед Москвой — к реке Наре.

Аня и Винцента выбрались наверх, упали коленями в снег. И глотали, глотали его — свежий, пушистый…

Аня потрогала только что перевязанную голову, поднялась и сказала сипло:

— Потопаем обратно лишь после того, как укокошим не меньше десятка фрицев. Ясно тебе?

— Ясно, товарищ политрук! — и Винцента вскочила.

— Зови просто — Анькой. На двух бойцов политрук не положен. — И добавила: — Отряд шел на запад, и мы, выжившие, пойдем согласно приказу!.. Компас есть. Айда!

— Сначала давай посмотрим: может, остался кто живой?

Аня протянула ей свою винтовку, вытащила ТТ.

— Одна спущусь. А ты жди вон, у бугорка.

…Когда Аня выбралась наверх, ее било крупной дрожью, зубы стучали.

— Никого в живых, — наконец выдавила она, — нашла ППД командирский… Но расщепило весь приклад. Однако добыла целехонький ТТ. Это второй будет… Айда, Винька!

Она вынула из-за пазухи ватника два плоских вороненых пистолета. Прижала к помертвевшему лицу. И покачнулась. Винцента поддержала ее, обняла.

— Надо, Винька, идти, — проговорила Аня, освобождаясь от ее объятия. — Надо воевать.

А между тем в полутора километрах от оврага еще отбивались от немцев одиннадцать бойцов. Пятеро из них были ранены.

— Которых не зацепило, пусть пробиваются к лесу, — сказал парень с округлым девичьим лицом. — Мы прикроем.

— Кто из раненых может двигаться, берите гранаты, — скомандовал пожилой боец, которого все называли дядей Васей. — Вставьте запалы — и за пазуху. Пойдете за мной навстречу немцам. Сдаемся, мол.