Валентин Булгаков - На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

28 мая 1942 года в Монино перелетел 450-й бомбардировочный полк. На базе нашей отдельной эскадрильи и этого полка был сформирован 4-й Отдельный дальне-разведывательный авиационный полк РГК Красной Армии. Его командиром назначили майора С. Бермана, замполитом капитана Б. Артемьева, начальником штаба капитана Игнатенко. Но через некоторое время Берман был отозван в штаб ВВС, и командиром полка стал Артемьев.

Уже после войны из книги П. Пляченко «Дан приказ» я узнал, что майор Берман командовал 511-м Отдельным разведывательным авиационным полком. Этот полк успешно вел разведку в Белгородско-Харьковской наступательной операции, при форсировании Днепра осенью 1943 года, отличился в Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской операциях, активно участвовал в освобождении восточных районов Венгрии, Будапешта, в Венской операции.

Вслед за командиром полка у нас сменился весь его руководящий состав: замполитом назначили капитана А. Антипова, начальником штаба — капитана В. Лукьянова.

Надо подчеркнуть, что формирование полка проходило в условиях непрерывной боевой деятельности и переучивания на иностранную авиационную технику. Полк имел три эскадрильи. Две были вооружены самолетами Пе-2 и Пе-3-бис, одна — «аэрокобрами». Позднее у нас появились «бостоны». Управление полка имело, кроме боевых самолетов, учебные УПе-2, связные У-2, а также транспортные Ща-2, Як-6 и Ли-2.

27 июня экипажу в составе летчика старшего лейтенанта Л. Кричевского, штурмана старшего лейтенанта В. Ястребова и стрелков-радистов Авдонина, Селянкина (их кабина была оборудована вторым кислородным прибором) на самолете Пе-2 было приказано пролететь по маршруту Монино — Жиздра — Брянск — Рославль — Монино. Основное внимание им следовало обратить на железнодорожный узел в Рославле.

Выполнение задачи предусматривало посадку на аэродром подскока в Малоярославце для дозаправки горючим. И вот еще на пути к Малоярославцу стрелок-радист Авдонин пожаловался командиру экипажа на плохую подачу кислорода. На аэродроме подскока проверили подачу кислорода и устранили неисправность в ее системе. Снова взлетели и набрали высоту 6000 метров, на которой и пересекли линию фронта. Прошли половину маршрута и сфотографировали бронетанковые и автомобильные колонны врага, идущие к переднему краю, передали по радио сведения о визуальной воздушной разведке на узел связи полка, сбросили бомбы на скопившиеся эшелоны в Рославле. И вдруг Авдонин опять сообщил, что прекратилась подача кислорода. Кричевский, чтобы спасти жизнь стрелков-радистов, снизил высоту полета до 4000 метров. Но теперь самолет-разведчик стал более различим с земли. Так что командир экипажа воспринял как должное сообщение стрелка-радиста Селянкина о том, что снизу по курсу появились два «фокке-вульфа».

Экипаж тотчас приготовился к отражению атаки. Авдонин открыл заградительный огонь из бортового мало калиберного пулемета. Метнувшийся было к хвостовому оперению истребитель сместился на несколько метров ниже. Но там его встретил огнем пулемет Селянкина, прикрывающий заднюю нижнюю полусферу. Одновременно заработал пулемет и штурмана. Огненная трасса устремилась навстречу второму «фокке-вульфу», появившемуся сзади и сверху. Он вынужден был тоже отказаться от атаки на воздушного разведчика. Покружившись вдалеке, истребители вновь все кинулись на «петлякова». Тогда Кричевский ввел его в пикирование, пытаясь таким образом оторваться от наседавшего противника. И в этот момент чудовищной силы удар подбросил самолет вверх. Оглушенного штурмана Ястребова выбросило из кабины и он пришел в себя лишь в двухстах метрах от земли. Сумел вовремя дернуть кольцо парашюта. Ястребова подобрали наши пехотинцы, наблюдавшие за воздушным боем из окопов. Его отвезли в медсанбат. Через час туда же доставили без сознания Кричевского. Стрелков-радистов нашли в обломках самолета. Медики определили, что они погибли еще в воздухе, отражая атаки вражеских истребителей.

Каждого человека проверяла война, но не все выдерживали эту проверку. Правы, наверное, были философы древности, когда сравнивали человеческую жизнь с листом бумаги, на котором записаны не только все его видимые поступки, но скрыта еще и тайнопись. В какое-то время она открывается людям, и человек предстает перед ними в своем подлинном обличье. Не только с мужеством приходилось встречаться в те дни, но и с трусостью, малодушием.

Конечно, таких в авиации были единицы, но они, к сожалению, все-таки были. Вот хотя бы один пример, врезавшийся мне в память. Летом 1942 года экипаж под командованием летчика Васильева (я изменил фамилию в надежде, что этот человек в дальнейшем, возможно, сумел найти свое место в боевом строю) получил задание на разведку моторизованных колонн противника в районе Жиздры. «Петляков» как обычно взлетел, но внезапно сделал круг над аэродромом и пошел на посадку. Потом произошло нечто вообще непонятное: при посадке летчик почему-то не выпустил шасси. Удар о бетонную полосу вызвал тысячи искр, от которых из-под мотогондолы полыхнуло пламя. Учитывая, что в каждой мотогондоле находилось по бомбе, а пространство вокруг них заполнено кипами листовок, последствия надо было ожидать самые трагические.

Экипаж быстро покинул самолет и встал чуть в стороне, испуганно наблюдая за тем, как пламя набирает силу. В считанные минуты возле горящего «петлякова» оказались командир полка Артемьев, техники И. Саплин и Д. Ильин, оружейники В. Крапивный и И. Горячев. Общими усилиями они погасили огонь и вывернули из бомб взрыватели. Позже командование полка провело тщательное расследование этого инцидента, в ходе которого выяснилось, что самолет был вполне исправный, а у летчика Васильева от страха буквально пошла кругом голова. Сам он так и не смог дать вразумительную оценку своим действиям. Вскоре Васильев быт переведен в другую часть. К работе в воздушной разведке он, мягко говоря, оказался не пригоден.

В начале лета 1942 года шесть экипажей, в состав одного из которых был включен и я, отправились в далекий город за новыми самолетами Пе-2. Добирались туда поездом более недели. Но самолеты к нашему прибытию оказались еще не готовыми. Мы ждали их целый месяц, однако время зря не теряли: прямо в цехах завода знакомились со сборкой и регулировкой отдельных агрегатов, старались вникнуть в их конструкции. Все это потом нам очень пригодилось во время эксплуатации «петляковых» в полевых условиях.

Наконец-то самолеты были полностью собраны, и мы начали их приемку, которая всегда заканчивалась контрольным облетом. Один из таких облетов едва не завершился трагически для нашего летчика сержанта В. Мурылева. В разведывательный полк он прибыл сравнительно недавно из летного училища, где более года служил инструктором по технике пилотирования. По всей видимости Мурылев вздумал продемонстрировать всем свое мастерство. Поднявшись на «петлякове» в воздух, он принялся выделывать нечто невероятное. Отчетливо помню, как Мурылев пронесся над заводским аэродромом на высоте 3–5 метров. Винты буквально косили траву.