Владимир Макеев - Кому светят звезды

— Кто полетает, а кто вслед посмотрит, — улыбнулся Вологдин.

— Нет, брат, — не захотел на этот раз поддержать его шутку Иван Залесный. — Я в каждом полете с вами. Как твоя Катя.

Крупная группировка фашистов оказалась прижатой к Балтийскому морю на Земландском полуострове, между занятыми советскими войсками Кёнигсбергом и немецкой военно-морской базой Пиллау. Гитлеровское командование решило перебросить эти части морем для укрепления своих оборонительных позиций к северу от Берлина. Полкам «Ильюшиных» и «Петляковых» было приказано сорвать эвакуацию врага.

Вражеские конвои в море штурмовали всем полком. 18 апреля во время утреннего налета повредили четыре, а вечером потопили шесть кораблей врага. Заметными были победы, но немалыми и потери. С задания в тот день не вернулись пять «илов» полка. Назавтра штурмовики, предводимые Вологдиным, атаковали немецкие суда в Кёнигсбергском морском канале. Вражеские зенитки стреляли с обоих берегов. Вдруг огонь прекратился. На «илы» набросились «фокке-вульфы». Штурмовики спикировали и перешли в горизонтальный полет почти у самой воды.

С этого задания не вернулся ведомый Вологдина старший лейтенант Алексей Киселев. Михаил успел увидеть, как от его уже горящего самолета, прочертив небо огненным хвостом, понеслись на вражескую батарею реактивные снаряды. Потом, охваченный пламенем, штурмовик исчез из поля зрения. Пять раз Киселева сбивали, и каждый раз он возвращался в эскадрилью. Везучим был пилот, ни разу даже не царапнуло. Боевые друзья надеялись, что и на этот раз все закончится благополучно. Несколько дней ждали: не вернется ли? Не вернулся…

Потесненные со всех сторон, остатки группировки «Земланд» оборонялись в районе Пиллау. Все ближе к городу продвигался фронт. Личный представитель Гитлера гауляйтер Кох сбежал на ледоколе — удрал, опасаясь гнева фюрера, не в Германию, а в Данию. Войскам он приказал сражаться до последнего, и фашисты дрались с отчаянием обреченных. Но обреченный не может выжить — такова его судьба. 25 апреля наши войска ударом с моря и суши овладели городом и военно-морской базой Пиллау…

На земле Восточной Пруссии отбушевала и стихла война, но для морских летчиков она продолжалась. Самолеты штурмовали фашистские корабли и суда с остатками войск, пытающихся пробиться на помощь развалившемуся фатерлянду либо удрать на запад, чтобы сдаться англо-американцам. Летчики все делали для того, чтобы ушедшие от берега в море больше никогда не ступили на твердую землю…

А то, что окончательная победа совсем близка и грянет со дня на день, чувствовал каждый.

— Мишенька, какое сегодня число? — спросила Вологдина мужа.

— Понедельник, седьмое мая. А что?

— Уже неделя, как Берлин взяли. Я думала, до фашистского логова дойдем — войне конец. Когда же она все-таки кончится?

— Завтра, радость моя!

— Я же серьезно тебя спрашиваю!

— Если серьезно, то на этой неделе.

— Ох, если бы так!

7 и 8 мая в полку полетов не было. А ранним утром 9-го Михаил проснулся с чувством какого-то душевного подъема. Должно было что-то произойти, и обязательно хорошее.

И тут на улице вдруг захлопали винтовочные выстрелы, застрочили автоматы. Михаил и Катя бросились к окну, увидели взметнувшиеся в небо разноцветные ракеты.

— Что это? — непонимающе глянула на мужа Катя.

— Победа, Катюша! Наша Победа!

В дверь их комнаты забарабанили, послышался взволнованный голос:

— Товарищ капитан, срочное сообщение! Германия капитулировала!

— Что я тебе говорил? Вспомни! — стиснул жену в объятиях Михаил. — Дождались! Свершилось! Вот она, Победа! — заорал он, хватая кобуру с пистолетом. Распахнул створки окна и выпустил в небо всю обойму.

— Что ты делаешь, дурной! — хохоча, зажимала руками уши Катя.

— Кончилось все страшное, кончилось, родная! Мы живы. Все хорошо теперь будет, — говорил Михаил, любуясь счастливым, сияющим лицом жены.

— Пойдем товарищей поздравим — Гусева, Ваню Залесного, — заторопилась Катя.

Они вышли из домика. Неподалеку от крыльца собрались летчики и техники. Вологдины поздравили и расцеловали Гусева, Залесного, Калашникова, Иванидзе… Стоял невообразимый радостный гвалт.

— Тихо, товарищи, тихо, — закричал выбежавший дежурный по штабу. — Командирам эскадрилий, их заместителям приказано срочно прибыть на командный пункт полка. Летному составу приготовиться к вылету. Техникам — на стоянку самолетов!

На КП, как заметил Вологдин, царила обычная деловая обстановка. Начальник штаба рисовал по голубому фону карт, расстеленных на столе, условные изображения каких-то кораблей.

— Вы уже знаете, товарищи, Германия капитулировала. Поздравляю с Победой! — сказал командир полка. Он поднял руку, призывая к вниманию, и продолжил: — В течение ночи командование флота открытым текстом на немецком языке передало телеграмму о том, чтобы фашистские корабли и суда, находящиеся в море, следовали для сдачи в порты Клайпеда и Кольберг. Разведка докладывает, что не все немецкие корабли и суда выполняют требование советского командования, некоторые удирают в нейтральную Швецию. Это квалифицируется как несоблюдение условий капитуляции. Получен приказ нанести удар по кораблям-нарушителям, по существу, не вышедшим из войны…

Заработали двигатели «илов», один за другим штурмовики пошли на взлет, разворачиваясь в сторону моря.

Уже неподалеку от берега Вологдин увидел вереницы немецких судов, катеров и десантных барж. На их мачтах колыхались белые флаги. Они шли в Клайпеду.

— Сдаются. Поджали хвосты субчики! — сказал Михаил.

Потом море стало пустынным. Лишь легкие белые барашки бороздили бескрайнюю поверхность. И вот наконец впереди замаячила небольшая колонна серых, с хищными острыми обводами эскадренных миноносцев. «Не старые ли знакомые по первому дню войны? — подумал Вологдин, смотря на идущие, как и тогда, без флагов корабли. — Если те, то сегодня самый срок рассчитаться с ними за подлое вероломство».

Лишь один залп успели сделать фашистские артиллеристы. Шапки разрывов вспыхнули неподалеку от самолета Вологдина и погасли. Капитан нажал на кнопку пуска реактивных снарядов. Бомбардировщикам оставалось теперь спокойно, как на полигоне, положить бомбы в цель.

— Возвращаемся домой! — передал по рации Гусев.

Подруливая к стоянке, каждый летчик издали увидел огромный кумачовый лозунг: «Да здравствует 9 мая — День Победы!» Встречали возвратившихся командир полка, политработники, техники. Михаил крепко обнимал боевых друзей.

— А меня? — спросила Катя, улыбаясь.

— Как тебя при всех? Ты женщина!

— К тому же твоя жена.

— Тогда другое дело!