Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

За полночь въехали в какой-то населенный пункт под названием Пятихатка. Назар сказал, что в Украине около десятка городов имеют такое название. Город словно вымер. На заправке узнали, где ближайший отель.

Дневник: «Апрель 2014 года. Нашли гостиницу, кое-как устроились. Холодно, горячей воды нет, от холодной, нет… ледяной, просто сводит руки! Спать придется не иначе, как в куртке! Как же хочется домой! Марьяне тоже взяли номер, а то хотела ночевать в машине. Очень благодарила… Зачем? Ведь нормальные люди всегда должны помогать друг другу! С утра пошли на завтрак. Кроме отварных яиц, хлеба и чая — шаром покати. Ничего, переживем! Смотрели новости российских каналов о Незалежной — ничего обнадеживающего! Придумали какую-то дурацкую люстрацию. Это когда людей бьют, насильно сажают в мусорные баки и, унижая, возят по всему городу! Националисты просто лютуют! Одного известного хирурга, профессора, светило медицины, прямо во время операции выгнали из операционной, в то время, когда он уже оперировал больного! Украина обезумела! Может, их чем-то травят?!».

— Слушайте, — обратилась Лиза к попутчикам, — налицо полная неадекватность украинцев. Может, их чем-то психотропным пичкают? Ну не могут же нормальные люди в своем уме делать такие вещи?!

— Не знаю, — отозвался Назар, — но думаю, что в безумцев их превращает безнаказанность. Если бы они чувствовали неотвратимость наказания, вели бы себя по-другому поэтому тут повсеместно и творится беззаконие. А по мне так собрал бы их всех на площади и перестрелял, как бешеных псов. Вот тогда остальные тысячу раз подумали бы, а стоит ли играть в беспредел!

— А может и травят… — высказала свои соображения Марьяна Петровна, — еще до этого кошмара над нами регулярно летали какие-то самолеты, а после них везде, сама видела у себя на огороде, оставался белый налет… Чьи самолеты — не знаю, но не российские, это точно! Сколько лет с Россией бок о бок в мире жили. Всегда относились к друг другу по-человечески. Только эти… западники… с Галичины всю жизнь воду мутили: и их ненавидели, и нас заодно. А теперь вот и нормальные украинцы незнамо в кого превратились. Одним словом, в стадо озверевших нелюдей!

За разговорами добрались до Днепропетровска. Город жил своей обычной жизнью, даже трудно было поверить, что где-то на Востоке уже началась полномасштабная война, с регулярными обстрелами и убийством людей! Остановились в гостинице, чтобы немного передохнуть.

Дневник: «Апрель 2014 года. Очень хочу спросить Наза о его семейном положении, но… стесняюсь. Еще подумает, что я им интересуюсь. Мамина бабушка говорила так: „Даже когда будешь умирать, не говори мужчине „люблю“! Только так их можно держать на крючке. Пусть всю жизнь сомневается в твоих чувствах, а значит всегда будет тебя ценить!“.

Спросила маму: „Фамилия бабушки случайно не Фрейд?“. Оказалось нет. Жаль! Так… обручального кольца у него на руке нет… это положительный фактор. Но сейчас многие живут в гражданском браке… Черт, я даже не знаю, сколько ему лет… На вид 28–30… Не может же столь симпатичный и классный мужчина в таком возрасте быть монахом…».

— Инна говорила, — «ворвался» в Лизины мысли голос Назара, — что здесь на окраине есть приличный ресторанчик «У Бати». Она часто бывала тут в командировках…

— А что за Инна? — машинально спросила Лиз, не ожидая ничего неприятного.

— Моя девушка, — спокойно, не моргнув глазом, ответил Назар.

Молчание затянулось, а в дневнике Лизы появилась последняя, за сегодняшний день, запись: «Проклятье! Ну почему я такая неудачница?!».

Вечером решили поужинать в хваленом, незнакомой и уже ненавистной Инной, ресторане. Несмотря на сложную обстановку в стране, в заведении было достаточно народу но женщин мало. Люди в Днепропетровске, как ни в чем ни бывало, угощались, развлекались, отдыхали, и складывалось удручающее впечатление, что они вообще не в курсе происходящего в стране. О том, что Украина уже не та, напомнила ввалившаяся полупьяная группа развязных бойцов, одетых в камуфляж с нацистскими нашивками. Лизе на ногу наступила Изольда и, низко склонив голову над своей тарелкой, прошептала: «Пора уходить…». Элизабет, в свою очередь, вопросительно взглянула на Назара, но тот сделал глазами знак, что все будет хорошо. Как назло, горячее еще не принесли. Боевики, проходя мимо их столика, что-то говорили по-украински и вели себя по-хозяйски, а один нагло запустил свою лапу в мисочку с орешками, стоящую на столе рядом с Лизой, захватил горсть, отправил в рот и, громко чавкая, двинулся дальше. Они шумно устроились в центре зала. Когда расторопные официантки принесли бутылки со спиртным, бойцы опрокинули свои стаканы и громко на весь зал провозгласили: «Слава Украйни! Героям Слава!». Самое интересное, что этот клич подхватили все сидящие в зале. Назар тоже встал и… влился в общий безумный хор: «Слава Украйни! Героям Слава!». Лишь немецкие друзья да Марьяна Петровна, которая едва сдерживалась, чтобы не накинуться на свору с кулаками, не раскрыли рта.

Поведение группы посетителей, не поддержавшей воинственный пыл боевиков, без внимания не осталось, и через 5 минут у их столика материализовался бандерлог, так нормальные украинские граждане окрестили карателей в Украине. Слегка пошатываясь, он подошел к столику, за которым расположились журналисты, затем не в силах держаться вертикально, оперся на спинки стульев Антона и Густава.

— Ну що, братан, твои ханурики мову украиньску забув что ли, або язики чертови будинку пооставляли? — угрожающе спросил он у Назара.

Осадчий широко улыбнулся.

— Та ни! Просто ни хрена ни розумиють по-нашому! Журналисти нимецьки з Киева идуть, кино про наших героив знимати будуть!

— Ось як?! — удивленно спросил боевик. — А ми чим не герои? Гниди цю москальську и сепаратов кришимо и не тужимо! Так скажи им, нехай выпьють за наше здоровья. Таська, жопа, давай тягни сюди «Немировку», будемо пити з нимчуру за наше здоровья!

Официантки засуетились, а взгляд бандерлога «упал» на Марьяну Петровну, которая своим видом уж никак не вписывалась в немецкую репортерскую компанию.

— А це що за видьма? За морди бачу нашенська!

Назар, однако, не растерялся.

— Так це мати моя! Взяв ось з собою, вдома нема кому за нею паприглядеть. Хвора вона, писля инсульту, розмовляти не може. Сам працюю помаленьку, мови иноземни знаю. Зараз поясню йим, що пити будемо за вас, героив…

— Ну то-то ж! Таська, де ти там, сучара?!

— Несу несу Василий, сейчас!

— И закуску тягни, пригощаю гостей иноземних!

— Я мигом!

Пока Назар переводил на английский, уже понятный всем диалог, пришла официантка — молодая запуганная девчонка, которая натужно улыбаясь, выставила на стол две бутылки водки и закуски. Назар хотел было от столь щедрого жеста отказаться, но гость заявил: