Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

Дневник: «Апрель 2014 года. Едем в Докучаевск. Марьяна Петровна не может дождаться встречи со своими. Какое счастье, что они остались в живых! Я даже не представляю, насколько это страшно — потерять семью! Ведь это самое дорогое что у нас есть!».

«Фольксваген» с визгом остановился у здания больницы в Докучаевске. Назар вытащил баул попутчицы, ставшей за время пути родным человеком. Все вместе они поднялись по ступенькам и вошли в помещение городской лечебницы.

— Мама!

Марьяна Петровна бросилась к перевязанной девушке, лежащей на кровати. Они в слезах обнялись…

— Бабуля… — прошелестел маленький мальчик с забинтованной рукой, сидящий на соседней койке.

Марьяна Петровна, оторвавшись от девушки, подбежала к внуку и крепко прижала его к себе…

Журналисты тихо выскользнули из палаты, чтобы не мешать долгожданной встрече. Они хотели поговорить с ранеными жителями, пострадавшими во время обстрелов украинской армии. После полученного разрешения, прошлись по палатам. На кровати спал мальчик лет 10-ти, которого из-за бинтов буквально не было видно. Рядом сидела молодая женщина, вероятно, мать. Увидев людей, она встала и вышла вместе с репортерами из палаты.

— Здравствуйте! Мы журналисты, хотели бы узнать, как вы здесь оказались? Что произошло?

— Ой, да как оказались… как все. Сыночка моего тяжело ранили, сестренку он свою от обстрела спасал. Наташеньке 3 года, Валерику 9 лет.

— Тяжелое ранение?

— Тяжелое… ампутировал и руку и обе ноги, ослеп… но слава богу жив! — и женщина заплакала.

Журналисты молчали, не зная, как утешить мать. Какие слова можно было сказать этой несчастной женщине, которая носила под сердцем своего ребенка, в муках рожала его, с любовью растила, чуть не потеряла и теперь обречена всю жизнь видеть его страдания? Слов утешения не нашлось, потому что горе никакими словами облегчить нельзя. И так в каждой палате: оторванные руки, ноги, искалеченные тела и души и невыносимая человеческая боль и трагедия!

В подавленном настроении группа покинула больницу. Едва открыли дверцы микроавтобуса, чтобы нырнуть внутрь, услышали окрик:

— Ребята!

Со ступенек больницы, со всех ног, к ним бежала Марьяна. Заплаканные глаза, седые волосы и скомканный клочок бумажки, который она сунула в Лизину ладонь со словами: «Это адрес… мой адрес…». Объятия, слова благодарности и последние пожелания: «Дай бог вам здоровья! Чтобы легкой была дорога! Буду молиться за вас и день, и ночь!». Осененные крестом Марьяны Петровны, репортеры сели в машину и, еще долго глядели на удаляющуюся фигурку пожилой женщины… Вот оно какое… фронтовое братство!

— Иза, ты звонила в Мариуполь? — спросил Назар.

— Звонила, никто трубку не берет. Может что-то случилось? — озадаченно ответила Изольда.

— Ну так как, — обратился Осадчий к Лизе, — отвезем девушку в Мариуполь? А если там что-нибудь не так, прокатимся впустую.

— Почему впустую? — влез в дискуссию Антон. — Мы же все равно путешествуем по Донбассу. Почему бы нам не заглянуть в Мариуполь?! Там, кстати, украинские военные стоят и разная другая шваль.

Назар задумался и вновь спросил Лизу:

— А ты как думаешь? За тобой последнее слово…

— Едем! — решительно ответила Элизабет. — Антошка прав, мы должны побывать везде. Тогда получится настоящая документальная хроника. Так что, вперед и с песней!

— Еще есть возражения? — Наз обернулся к оператору.

— Ich bin wie alle! — Густав был невозмутим.

— А по-русски можно? — нахмурился Назар.

— Naturlich! Я как все!

— Ох уж эти немцы! — улыбнулся Осадчий.

До Мариуполя добрались поздно вечером. Проезжая мимо площади, увидели огромный монумент Ленина, вокруг, беснующуюся толпу молодчиков, и не только. В противовес приверженцам Бандеры, стояла небольшая группа людей, в основном среднего и пожилого возраста, которая из последних сил пыталась отстоять Ильича, но силы были неравны.

— Останови машину, — приказала Лиз, — это надо обязательно снять!

Но Назар был настроен решительно.

— Еще чего! Лес рубят, щепки летят! Не хватало нам здесь попасть в историю! Нет и всё!

— Я здесь старшая! — в голосе Элизабет появились яростные нотки. — Как сказала, так и будет!

Назар ударил по тормозам. Вылезая из автомобиля, Элизабет приказала Изольде и Антону оставаться в микроавтобусе. На возражения коллег, только рявкнула:

— Сидите тихо и охраняйте «тачку»! Мы скоро вернемся!

Всё что творилось на площади, можно было охарактеризовать одним словом «мракобесие»! Самые ярые Лениноненавистники, уже стоя наверху статуи, отпиливали голову вождя мирового пролетариата. Другие, обвязав Ильича веревками, пытались стащить памятник с постамента. Между сторонниками произвола и его противниками, у подножия монумента шел ожесточенный бой, приправленный дикими криками, отборным матом и оскорблениями. Молодчики, вооруженные битами, шли в атаку на безоружных беззащитных людей. Появились первые жертвы. Окровавленный парень, который уже не в силах был подняться с земли под градом яростных ударов. Совсем рядом, отбивался от озверевших радикалов пожилой человек, а недалеко, таскали за волосы молодую женщину.

Возмущенная Лиза подошла вместе с Назаром к милиционерам, спокойно наблюдавшим за этим побоищем. Спросила, естественно, на английском, Назар перевел:

— Немецкая пресса! Почему вы просто наблюдаете за этим сумасшествием? Почему не выполняете свою работу и не разнимаете дерущихся?

Здоровый парень, лениво перекатывая жвачку во рту, ответил безо всяких эмоций:

— Та це не наша справа (дело)… Нехай хоч повбивають один одного (друг друга)…

Лиза вдруг вспомнила, как точно так же, в роли наблюдателей, новая украинская милиция созерцала разгром российского Сбербанка и нападения на Российское посольство в Киеве, когда вот такие же, ополоумевшие от безнаказанности молодчики, громили российские учреждения!

— Боже, — пробормотала Лиза, — такого нет ни в одной стране мира!

В этот момент к ним подбежал парень, с лицом, прикрытым капюшоном, и замахнулся на Лизу битой… Секунда, и бита оказалась в руках Назара, а нападающий остался лежать на земле. Увидев, что к ним несутся еще несколько человек, Назар, увлекая за собой друзей, ринулся к микроавтобусу… Удар! Еще один распластался на асфальте! Новый удар и, воя от боли, волчком завертелся на месте другой. Наконец, когда за Лизой и Густавом захлопнулись дверцы, Наз в одно мгновение оказался за рулем и помчался прочь с места побоища.

— Господи! Пронесло! — перекрестилась Элизабет.

— Куда теперь? — спросил Антон.

— В гостиницу, поздно уже! Не поедем же мы к родственникам Изольды, на ночь глядя, — ответила Лиз и обратилась к подруге: — Ну хорошо, телефон не отвечает, но адрес хотя бы знаешь?