Яков Потехин - Солдатская верность

Нелегко было молодому воину на первых порах. Но, помня слова начальника школы, Борисенко выработал в себе привычку к незыблемым армейским законам, как-то незаметно для себя вжился в новые условия, и они уже не казались такими трудными, как поначалу. Что же касается учебы, то он с завидной прилежностью изучал боевую технику, набирался солдатской мудрости. И не случайно начальник школы обратил внимание на стройного голубоглазого бойца. Он еще тогда определил, что из этого юноши со временем получится настоящий командир. На занятиях со спецгруппой Курочкин часто рассказывал, какими качествами должен обладать командир Красной Армии, как находить путь к сердцам подчиненных, много говорил о такте командира. Начальник знал, что все это пригодится бойцам, когда они станут курсантами училища, а потом и командирами.

Шли дни упорной учебы. Но вот настало время отъезда в училище, на этот раз в Рязанское объединенное. Никто из друзей не сомневался в том, что теперь-то они станут курсантами. Борисенко заметно возмужал, раздался в плечах, имел образцовый внешний вид и вполне достаточные знания для того, чтобы успешно сдать экзамены.

Но судьба нанесла новый удар. Борисенко был зачислен не в артиллерийский дивизион, а в стрелковый батальон.

— Да как же это так? Меня, артиллериста, — в пехоту?! — проговорил он срывающимся голосом. — Нет, тут какая-то ошибка. Пойду к начальнику училища, — сказал он приятелям.

Владимир добился приема к начальнику училища и коротко доложил, где и как он готовился к поступлению в училище, чтобы, окончив его, стать именно артиллерийским командиром.

— А меня зачислили в пехоту. Наверное, произошла ошибка? — закончил Борисенко.

— Нет, никакой ошибки не произошло, — ответил начальник, — не только вы оказались в таком положении. Дело в том, что дивизион укомплектован полностью, и некоторых товарищей, в том числе и вас, мы зачислили в стрелковый батальон.

— Но я хочу быть артиллеристом, товарищ начальник.

— Желание ваше похвально. Но не можем же мы зачислить в дивизион сверх нормы, — терпеливо пояснял начальник училища. — Нет у нас оснований и для того, чтобы кого-нибудь перевести вместо вас в стрелковый батальон, а вас — в артиллерийский дивизион.

Борисенко понимал и вполне был согласен с доводами начальника училища, но от своей мысли, от желания стать артиллеристом отказаться он не мог. А начальник училища продолжал:

— Учитесь на общевойскового командира. Ведь пехота — основной род войск. В бою общевойсковому командиру будут подчиняться и артиллерия, и танки, и другие специальные войска, которые надо грамотно использовать и умело управлять ими.

— Не могу, товарищ начальник училища. Прошу откомандировать меня в часть. В будущем году снова приеду.

— Дело ваше.

— Разрешите идти?

— Идите.

Борисенко четко повернулся кругом, приставил каблук правого сапога к левому и, печатая шаг, направился к двери. Начальник училища, имевший за плечами солидный стаж военной службы, не без удовольствия наблюдал за бойцом, за его выправкой и движениями. «А в нем таится военная косточка», — подумал он и приказал:

— Товарищ Борисенко, вернитесь!

Владимир уже взялся за ручку двери, когда услышал приказание. «Ой, неужели?..» — мелькнула радостная мысль, и на какое-то мгновение он замер на месте. Потом повернулся и снова встал у массивного стола начальника.

— Советую, товарищ Борисенко, хорошенько подумать над тем, что я вам говорил. Завтра в это же время явитесь ко мне, тогда и решим, что и как. Идите.

В общежитие Владимир вернулся хмурым, неразговорчивым. Он считал, что думать ему не над чем. Все давно продумано и решено окончательно. Сейчас занимали другие мысли: как его встретят в части? Что скажет начальник школы? Именно его мнение больше всего волновало юношу.

Многие из тех, кто был зачислен в артиллерийский дивизион, по-дружески успокаивали «неудачника», некоторые советовали согласиться с предложением начальника училища и остаться, а потом, мол, можно перевестись и в дивизион. А один даже предложил:

— Слушай, Володя! Хочешь я уступлю тебе свое место в дивизионе, а сам попрошусь в батальон?

Владимир наотрез отказался от предложения.

— Да я себя уважать перестану, если соглашусь на это, — в сердцах сказал он, а потом тихо добавил: — Спасибо, друг…

На другой день в назначенное время Борисенко был у начальника училища.

— Ну как, что надумали? — пытливо спросил начальник.

— Ничего нового надумать не мог, — ответил Борисенко и положил на стол письменный рапорт.

Пробежав быстрым взглядом по строчкам совсем короткого рапорта, в раздумье постучав по столу карандашом, начальник сказал:

— А вы настойчивый, и, по-моему, даже чрезмерно. Мой вам совет: всегда и во всем, где это требуется, проявляйте настойчивость, но так, чтобы она не превращалась в ненужное упрямство. Это может отрицательно сказаться на вашей службе.

— Постараюсь, товарищ начальник.

— Ну что ж, не стану вас задерживать, — сказал начальник, размашистым почерком накладывая резолюцию на рапорте. — Я здесь пишу, чтобы в документе была указана причина вашего откомандирования в часть. Надеюсь, что против этого возражать не будете? — с хитринкой в глазах посмотрел начальник на Борисенко.

— Наоборот, товарищ начальник училища. Большое спасибо.

Вернувшись в полк, Борисенко подробно доложил начальнику полковой школы Курочкину о своей неудаче, рассказал о встрече с начальником училища.

— На будущий год снова поеду, — закончил он.

— Выходит, что первая неудача не отбила охоту? — улыбаясь, спросил Курочкин.

— Нет, товарищ начальник, не отбила и не отобьет. Буду стараться всеми силами и все равно добьюсь своего.

— Правильно, товарищ Борисенко. Не отчаивайтесь и не теряйте надежды. Командиром вы будете обязательно.

И Борисенко стал командиром, но пока только младшим командиром. Его направили в артиллерийский дивизион стрелкового полка помощником командира взвода. Там встретили новичка с явно предвзятым мнением о его командирских качествах: уж очень молодой помкомвзвода. И в самом деле, шел ему тогда девятнадцатый год, его однолеткам призываться в армию только через два года, а он уже носит в петлицах гимнастерки по три треугольника. Первые дни Борисенко и сам чувствовал неловкость перед подчиненными, отдавая то или иное приказание. Но прошло немного времени, и мнение батарейцев о молодом командире изменилось. Знание дела и распорядительность, сочетание высокой требовательности с заботой о бойцах с каждым днем утверждали его авторитет среди личного состава подразделения. За короткое гремя ему было объявлено несколько благодарностей.