Войцех Козлович - Сыновья полков [Сборник рассказов]

В какой-то степени им-то и была обязана свободой семья Козыры: ее отпустили домой, чтобы освободить место для все еще прибывавших на платформу Танненберга длинных эшелонов с пленными.

Глядя на эту многоязыкую массу солдат побежденных армий, Янек удивлялся:

— Так это не только мы, мама?

Варшава, куда они приехали, была похожа на тот лагерь для пленных, только намного большего размера. Те же самые каски с черным орлом, насторожившиеся пулеметы и автоматы, в любой момент готовые ударить струей огня, пронзительный вой полицейских машин на мгновенно пустевших улицах.

И все же город пытался жить. Длинные очереди перед магазинами, нищенские базарные сделки, измученная толпа на улицах. Однажды отец сказал Янеку:

— Завтра пойдешь в школу…

Мальчик не понял.

— Как это, ведь война? — промолвил он наконец.

Отец покачал головой:

— Война — это дело взрослых…

Для Янека слова эти прозвучали как-то неубедительно.

На здании бывшей гимназии Гижицкого на Вежбне, далеком предместье Варшавы, оккупанты прибили табличку: «Обязательная профессиональная школа № 7». Но за вывеской гитлеровских властей в школе продолжали преподавать строго запрещенные предметы. Это грозило концлагерем как учителям, так и ученикам. Преподавались история, география, польская литература. Занятия вели такие замечательные педагоги, как доктор Роман Качоровский или доктор Роман Зелиньский из довоенной Главной школы сельского хозяйства. Янек изучал тайные «комплекты» — так тогда называли преподавание запрещенных гитлеровцами предметов.

«Комплекты» были своего рода ступенькой к конспиративной харцерской организации. Паренек быстро оказался в ее рядах. Но в «Обязательной профессиональной школе № 7» действовала не только подпольная харцерская организация. Школьный товарищ Янека Масловский (подпольная кличка Эвек) стал позднее солдатом батальона Чвартаков [8] Этот батальон Гвардии Людовой был назван так в честь 4-го полка, принимавшего активное участие в польском освободительном восстании 1830–1831 годов. — Прим. ред . Гвардии Людовой, Рысек Свебода имел контакты с подпольной организацией Польской рабочей партии (ППР).

В школе Козыра был Янеком, когда же сразу потом начинался сбор, его называли Рафалом, позднее у него была также кличка Терчин. На сборах изучали оружие, топографию, связь. Иногда под предлогом сельскохозяйственной практики совершали загородные выезды с субботы на воскресенье для занятий по боевой подготовке.

Часто Рафал ездил как связной в Белостокское воеводство, не раз перевозил оружие в Келецкое воеводство или в окрестности Ченстохова. Харцеры из Островца-Свентокшиского научили его хорошему способу укрывать опасные посылки. Он брал буханку деревенского хлеба, осторожно отрывал снизу корку, вынимал хлебную мякоть и на ее место вкладывал пистолет или боеприпасы. Потом тщательно снова прикреплял корку, посыпал ее толстым слоем муки, чтобы скрыть следы, и отправлялся в путь.

Однажды он шел с таким багажом по перрону Западного вокзала и в молчащей толпе пассажиров приближался к выходу, где стояли бдительные баншутцы — железнодорожные охранники. На коротких поводках они держали овчарок, которые принюхивались к проходящим мимо пассажирам. Один из «черных» (так называли немецкую военную железнодорожную охрану по цвету мундиров) был особенно известен своей жестокостью и зверством. Он стоял развязно, этот высокий, стройный, с тонкими красивыми, почти девичьими чертами лица тип. У него было резко контрастировавшее с его характером прозвище Девица, данное ему варшавской улицей. Позднее его настигнут меткие выстрелы по приговору, вынесенному ему борющейся Польшей. В этот день оккупации Девица стоял на переполненном людьми железнодорожном перроне, а плывшая навстречу ему плотная толпа пассажиров перед ним внезапно разделялась, как течение реки, наталкивающееся по пути на неожиданное препятствие. Маленький худенький парнишка был частью этой изголодавшейся, подгоняемой криком и удерживаемой в повиновении дулами автоматов людской массы, запуганной, но не покоренной. Но его вырвал внезапно из этой плотной толпы точный прыжок пса, из полуоткрытой пасти которого слышалось глухое рычание.

Янек попятился назад, но овчарка уцепилась за чемодан, который он нес. Девица, слегка ухмыляясь, подозвал Янека к себе небрежным жестом:

— Покажи!

Замки не хотели открываться. Прямо перед лицом склонившегося Козыры маячила злая морда овчарки.

Какой-то залатанный свитер, несколько яблок и большая буханка ржаного хлеба. Девица словно нехотя ковырялся в этом скромном содержимом чемодана стволом автомата. Наконец равнодушное «Пошел вон!» втолкнуло обратно испуганного парнишку в безликую толпу варшавского вокзала, в которой можно было скрыться.

С этого момента Янек больше не смазывал маслом перевозимое им в буханках хлеба оружие. Правда, через несколько часов оно покрывалось налетом ржавчины, но легче было потом потратить немного времени на чистку оружия, чем подвергаться риску. Именно масло, которым был смазан пистолет, учуяла овчарка Девицы в пахнущей тмином буханке…

Однажды домой не вернулся отец. Янек знал, что он был участником движения Сопротивления. Ждали его долго, но напрасно. Мальчик знал один из главных принципов борьбы с врагом: место выбывшего из рядов должен занять другой. Об этом говорила когда-то зимними вечерами в Рудницкой пуще почтенная бабушка, помнившая времена январского восстания 1863 года…

Рассказав об отце только командиру отделения после сбора, Янек решительно заявил:

— Теперь моя очередь.

В один из июльских дней он получил приказ отправиться в Келецкое воеводство. Пункт связи находился в лесничестве Еленец. Стояла жара, и жаль было возвращаться к угрюмой, придавленной оккупацией жизни города. Вспомнились беззаботные дни «лесного детства», путешествия с отцом через пущу кабаньими тропами, многочасовое ожидание серны у лесного источника, деловитый стук дятла в знойный полдень.

«Устрою себе один денек каникул», — подумал Янек, засыпая ночью на пахнущем сене в риге. Его разбудил чей-то голос. В полусне Янек стал искать спрятанный под головой пистолет, запихивая его еще глубже в солому.

— Ну, поднимайся! — поторопил его певучий голос. Мальчик заморгал глазами: «Спится мне или что?!» Высоко, под крышей риги, на стропильной балке сидел какой-то веселый парень с автоматом в руках и соломенной шляпой на голове. Выглядел он настолько комично, что Янек поперхнулся от смеха. Вскоре они подружились с Антоном из советского партизанского отряда, который остановился в лесничестве.

Козыра, однако, не выдал цели своего пребывания.