Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Контр-адмирал ждал ответа. Так что же, в конце концов, интересует англичан? Если наши оставят Севастополь, насколько осложнится обстановка в районе Черного моря?

— В такой же мере, как в Индийском океане с падением Сингапура, а в Средиземном море с падением Тобрука, — сказал командующий. — Но Великобритания ведь не утратила решимость выиграть войну?

Разговор, по сути, окончился. И хотя контр-адмирал не получил точного ответа на свой вопрос, он, по всему видать, обрадовался тому, что его неприятная, совсем не моряцкая миссия завершена. На лице англичанина вновь появилась улыбка.

— Честно говоря, я с удовольствием вышел бы с вашими кораблями в море, навстречу конвою. Я засиделся на берегу, а в моем возрасте это вредно.

— Увы! — развел руками командующий тоже с улыбкой. — За вашу безопасность я отвечаю сразу перед двумя народами.

Визит британского представителя ухудшил и без того неважное настроение командующего флотом. Конвоем интересовалась Ставка, а он по-прежнему знал лишь то, что транспорты вышли из Хвал-фиорда. Никаких других сведений адмиралтейство не сообщало. Возможно, Ставка информирована даже лучше, чем он: через Наркоминдел. А каково ему? Он нес ответственность за судьбу транспортов на пути от Медвежьего до советских портов, но мог пока ограничиться лишь общими приготовлениями флота. Хватит ли этих приготовлений, если немцы предпримут действия, не предвиденные союзниками? Война есть война, и мудрость военачальника именно и заключается в том, чтобы предусмотреть все возможные ходы противника, равно как и возможные изменения обстановки на море.

Несмотря на молодость, адмирал умел принимать решения — точные, разумные и последовательные — в самых сложных условиях. А неизвестность его угнетала, ибо лишала возможности действовать. Не потому ли ожидание на войне — тяжкое испытание? Не много людей в подобных случаях сохраняют спокойствие. Спокойствие, как ни странно, приходит позже — в бою: когда задача ясна и нужно ее выполнять.

Он снова взглянул на часы, вздохнул, что уже не осталось времени даже поспешным шагом дойти до причалов и вернуться обратно. В машине ехать не хотелось, и командующий решил попросту побродить у сопки, в глубине которой находился штаб, побыть хоть четверть часа на воздухе.

Небо ослепило его. Оно казалось легким, струящимся, сотканным из невесомых праздничных колеров. Море в этих краях обычно бывало тяжелого серого цвета — лишь в особо яркие дни наполнялось густой холодною синевой. Сейчас же в этой синеве нежной теплынью проскальзывала кое-где даже голубизна.

На горизонте смутно просматривались в дымке силуэты дозорных морских охотников и сторожевых кораблей. Там уже был открытый океан, театр военных действий, там могли появиться вражеские подводные лодки и самолеты, даже эсминцы и крейсеры. И моряки, находившиеся в дозоре, внимательно следили за небом и морем, прослушивали глубины «ушами» гидроакустических приборов, готовые по сигналу тревоги немедленно атаковать врага, оповестить об опасности флот. Вид этих маленьких тружеников, бороздивших воды, чтобы в случае нападения принять первый удар на себя, вернул раздумья командующего к будничным заботам.

Северный флот начал создаваться лишь за восемь лет до Отечественной войны. Сюда, в край сурового моря, угрюмых сопок и бухт, перегнали тогда с Балтики несколько подводных лодок. Позже появились здесь тральщики, сторожевые корабли, малые и большие охотники за подводными лодками, торпедные катера и вспомогательные суда. За восемь лет успели создать систему береговой обороны, построить аэродромы. Но самыми крупными надводными кораблями флота оставались эскадренные миноносцы. «Эх, сюда бы два-три крейсера!» — вздыхали не однажды моряки. Вздыхали, хотя и понимали, что строить во время войны дорогостоящие крейсеры стране не под силу. Даже те, что были заложены на стапелях, довелось порезать: страна остро нуждалась в металле, особенно в высокосортной стали, из которой возводятся корабли.

Главную наступательную силу флота по-прежнему составляли подводные лодки, торпедные катера и авиация. А перед миноносцами, которых тоже не хватало, возникало постоянно множество боевых задач. Поддержка сухопутного фронта, самого северного его фланга, артиллерийским огнем. Дальний океанский дозор и борьба с вражескими подводными лодками вдали от берегов. Сопровождение транспортов, причем приходилось их охранять не только в Баренцевом, но и в Карском море, куда все чаще стали проникать немецкие лодки и рейдеры.

Карское море было особой заботой штаба флота. В сорок первом году не успели сменить зимовщиков на полярных станциях, это делать приходилось теперь. А гитлеровские корабли, вплоть до линкоров, охотились за нашими ледоколами и судами, обстреливали островные поселки, высаживали туда диверсионные группы. Защитить полярников в западной части Арктики, освобождавшейся в летнее время от льда, мог только флот.

И все же наличный корабельный состав флота боевые задачи выполнял в основном успешно. Североморцы — подводники, летчики, катерники — наносили врагу сокрушительные удары, тоннаж потопленных ими судов беспрерывно рос, и немцы пялили глаза от удивления и от страха: они принимали в расчет лишь голую арифметику, признавали только количественное превосходство в технике. Гитлеровцы не способны были понять, откуда у русских берутся и силы, и дерзость, и мощь. Опасаясь за свой флот, Гитлер строго-настрого приказал, чтобы новейшие тяжелые корабли отстаивались в удобных норвежских фиордах — за линиями бонов и противолодочных заграждений, под прикрытием береговых батарей и авиации. Советский Северный флот прочно удерживал в своей оперативной зоне боевую инициативу.

Но командующий знал и другое: как трудно североморцам! Корабли находились в море неделями и возвращались в базы лишь на короткое время, чтобы пополнить топливо, боезапас и пресную воду, сдать раненых в госпитали, наскоро, не думая об отдыхе, подремонтировать оружие и механизмы. Случалось, что корабли не возвращались совсем…

Вот и сегодня командующий фронтом наверняка потребует воздушной и огневой корабельной поддержки, а он, адмирал, и миноносцы, и около трехсот самолетов должен держать в готовности для проводки конвоя. В любое время могут понадобиться сосредоточенные бомбовые удары по немецким аэродромам в Норвегии, активный противолодочный поиск в море, чтобы если не потопить, то хотя бы загнать под воду, на глубины, непригодные для атак, всякую обнаруженную лодку. А транспорты к тому же прикрыть и с воздуха. И в который раз для надежности протралить подходы к Кольскому заливу и к горлу Белого моря… С приближением конвоя может возникнуть множество различных оперативных задач — решать их придется быстро и неотложно. Но когда? Где? Какими силами?.. Он по-прежнему ничего не знал о конвое, и это связывало его по рукам. «Черт бы побрал британское адмиралтейство!» — подумал в сердцах, зажигая новую папиросу.