Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

Из-за горьких раздумий прогулка не взбодрила, как обычно, и после полуночи командующий прилег отдохнуть. Но едва уснул, как его разбудил новый телефонный звонок из Москвы. На этот раз новость была ошеломляющей: корабли охранения и миноносцы эскорта покинули посреди океана транспорты, конвой рассредоточен, судам приказано следовать в советские порты самостоятельно. Главный морской штаб требовал немедленно принять все возможные меры для спасения транспортов и грузов.

Сон и усталость как рукой сняло. Командующий флотом тут же приказал адъютанту срочно вызвать к нему командиров корабельных соединений, командующего авиацией, штабных специалистов, а утром — военно-морского представителя Англии. Только после этого он подошел к карте.

По его расчетам, транспорты находились где-то восточнее двадцать пятого меридиана, у кромки льдов. Во всех случаях — более чем в тысяче миль от главной базы Северного флота. Это означало, что непосредственную помощь судам оказать в ближайшие сутки не представлялось возможным. А эти сутки могли оказаться для транспортов роковыми. Тем более что несколько часов назад из Альтен-фиорда вышли в море германские корабли во главе с «Тирпицем». Не их ли испугались британские адмиралы, отозвав корабли охранения? Весьма вероятно, хоть и выглядит это трусостью, предательством.

Что ж, первый ход напрашивался сам собой: не допустить сближения германской эскадры с транспортами. Командующий написал текст шифровки с пометкой «срочно», который обязывал всех командиров советских подводных лодок, находившихся в море, активизировать поиск немецких линкоров и атаковать их при первой возможности. Он знал, что после гибели «Бисмарка» Гитлер болезненно дорожит «Тирпицем» и не замедлит вернуть его обратно в фиорды, как только выяснится, что за новейшим линкором охотятся лодки.

Следующий шаг — усилить бомбовые удары по вражеским аэродромам в Норвегии. Авиация сейчас представляет главную угрозу для транспортов, и нужно максимально затруднить ее действия…

Мысли рождались ясные, четкие… Адмирал тут же поручал штабным специалистам делать расчеты и готовить боевые приказы. Когда перед утром начали прибывать вызванные командиры, штаб уже мог сформулировать боевую задачу каждому соединению.

— Товарищи командиры! — негромко произнес командующий флотом. — Случилось невероятное: адмиралтейство отозвало от транспортов корабли охранения. Конвой рассредоточен, и судьба его неизвестна. Стало очевидным, что союзный флот свою боевую задачу, мягко говоря, не выполнил. Назрела острая необходимость нашего включения в операцию гораздо раньше срока, согласованного с союзниками.

Совещание было недолгим. Военный совет одобрил решения, принятые командующим. Для проведения операции авиация флота могла выделить около трехсот самолетов, готовых к вылету. К поиску судов привлекалась и полярная авиация — в районе Новой Земли, где исключалась встреча транспортных самолетов с истребителями противника. Лодки, способные выйти в море, направлялись к норвежскому берегу, миноносцы — навстречу транспортам, чтобы их обнаружить и сопровождать затем до портов назначения. Кораблям ОВРа [1] Охрана водного района. ставилась задача усилить противолодочный поиск на подходах к горлу Белого моря и Кольскому заливу, тральщикам — провести контрольное траление фарватеров, а после этого конвоировать транспорты, когда те приблизятся к берегу или к Новой Земле. Госпитали Мурманска и Архангельска должны были готовиться к возможному приему нескольких сот раненых. Исполнение предлагалось немедленное, оперативное время исчислялось с момента конца совещания.

Когда командиры разошлись, адмирал позвонил в Москву, доложил о принятых мерах. Узнал некоторые подробности отхода кораблей Тови и Гамильтона, но это не прояснило положения транспортов.

День на КП начинался как обычно, с той только разницей, что привычные будничные заботы войны как-то враз отодвинулись на второй план. Спасение транспортов с грузами стало главной задачей флота, и этой задаче все подчинялось в первую очередь.

В девять утра адъютант доложил о том, что прибыл военно-морской представитель Англии. Командующий уже жалел, что пригласил его: вряд ли тот информирован лучше, нежели штаб в Москве. А разговор предстоял не очень приятный.

Британский контр-адмирал вошел с печалью в глазах:

— Я приношу сочувствия… Падение Севастополя…

— Не о Севастополе сейчас речь, — почти резко перебил его командующий. — Вам известно, что корабли охранения бросили транспорты посреди океана и ушли на запад? Более того, адмирал Гамильтон увел с собой миноносцы эскорта! Конвой рассредоточен, причем в самом неподходящем районе: вдалеке от наших баз, у кромки льдов. Суда и грузы, по сути, оставлены на произвол судьбы. Наша лодка встретила корабль ПВО и два тральщика, должно быть, из состава эскорта — они даже не пытаются конвоировать транспорты, а полным ходом следуют на Архангельск. И это в то время, когда наши корабли спешат навстречу судам, спешат, потому что им нужно пройти свыше тысячи миль! Где же логика? И почему адмиралтейство, решив отозвать корабли, не предупредило нас об этом заранее? Я хотел бы выслушать объяснения по этому поводу.

Контр-адмирал нервно похрустывал пальцами, и это тоже раздражало командующего. Время от времени, чувствуя, что вот-вот начнет говорить слишком резко, он мысленно напоминал себе о необходимости быть спокойным и вежливым. Но чего это стоило ему!

— Я недостаточно информирован, чтобы все объяснить, — негромко ответил англичанин. — Я могу лишь догадываться… Очевидно, адмиралтейство решило поберечь боевые корабли: ведь опасность вторжения на Британские острова не миновала.

— Не миновала? — с едва уловимой насмешкой переспросил командующий. — Немцы перебрасывают на Восточный фронт дивизии из Франции и Бельгии, заставляют своих сателлитов увеличивать количество войск, ибо сами напряглись до предела. Неужели адмиралтейство полагает, что Германия способна одновременно воевать в Советском Союзе, в Северной Африке, оккупировать всю Европу, да еще вторгаться на Британские острова? Не слишком ли велик страх адмиралтейства перед противником? Кстати, конвой рассредоточен раньше, чем германские корабли покинули якорную стоянку. Подобного не знала военно-морская история — или я недостаточно осведомлен об истории британского флота?

Англичанин покраснел, на его скулах дрогнули желваки, но он лишь беспомощно развел руками, давая понять, что не намерен комментировать запальчивые высказывания командующего советским Северным флотом.

— Я обещаю вам, — произнес он сухо, — связаться с британской миссией в Москве и передать содержание нашей беседы. Если поступят дополнительные сведения, я тотчас же сообщу о них.