Константин Кудиевский - Горькие туманы Атлантики

— Ах, Лунин, ах, умница! Загнал немецкий флот в базы! Утер нос братцам союзникам, а?

Когда к вечеру на КП опять появился британский контр-адмирал, настроение у командующего все еще было приподнятым. А когда тот грустно поведал, что к печальному приказу адмиралтейство вынудила угроза со стороны надводных кораблей противника, он с плохо скрытой гордостью ответил:

— Можете сообщить адмиралтейству, что такой угрозы больше не существует ни для транспортов, ни для британского флота.

И рассказал о подвиге Лунина.

— Что может предпринять адмиралтейство в изменившейся обстановке? Сейчас оказались бы весьма кстати самолеты с авианосца и противолодочная мощь миноносцев.

Контр-адмирал обещал доложить об этом своему командованию. Но втайне оба они понимали: адмиралтейство вряд ли вернет корабли к судам. Да и где их теперь искать, эти транспорты? Линкоры и крейсеры — не миноносцы, чтобы просто так бродить в океане. А у миноносцев, должно быть, топливо на пределе. Нет, надеяться на то, что союзники исправят свою ошибку, не приходилось. Да и так ли им важен этот конвой? Немцы ведь рвутся к Волге и Дону, а не к Темзе! Возможно, что именно это и есть решающий довод, хотя о нем, конечно, никто никогда не обмолвится.

Английский моряк был явно чем-то удручен. Стыдился за действия адмиралтейства? Получил нагоняй от начальства? Командующий как бы невзначай поинтересовался, не болен ли тот. И контр-адмирал внезапно признался:

— Немецкое радио передает, будто экипажи британских судов из конвоя охотно сдаются подводным лодкам. Будто они заявляют, что не хотят плавать в Советский Союз и помогать врагам Германии.

— Ну, нашли кому верить! — усмехнулся командующий. — Возможно, кто-то с погибшего судна и попал в плен, вот немцы и хвастаются. О советских людях они тоже всякие небылицы болтают. Гитлеровцам сейчас приходится туго, и они подбадривают свой народ враньем. Плюньте! На судах — настоящие моряки, мужчины, и в плен они попадают лишь в безвыходных положениях.

— Спасибо, — поблагодарил англичанин, приободрившись. — Я рад, что вы такого высокого мнения о британских моряках. Утром мне показалось, что вы думаете иначе…

— Иначе? Нет… Между моряками и теми, кто принимает решения в Лондоне, знака равенства я не ставлю. Это разные люди.

— Спасибо, — еще раз промолвил контр-адмирал и поднялся.

Клонило в сон, но командующему захотелось воспользоваться коротким ночным затишьем в штабе и пройтись по сонному в этот час городку.

Длинные дощатые настилы извивались повсюду, заменяя тротуары. Привычных улиц здесь не было: деревянные дома почти беспорядочно громоздились на склонах сопок, цепляясь за всякую мало-мальски пригодную ровность. Большая часть городка находилась за главной сопкой, невидимая с моря, и потому казалось, что он удивительно маленький, необжитой, какой-то временный, вроде походного лагеря. Лишь у самой бухты отдельной купой высились многоэтажные кирпичные здания, перед окнами которых под обрывом тянулись на сваях пирсы… Город не город, так себе — поселок, от роду которому не больше десятка лет. Однако главная база флота, тоже совсем молодого.

Но командующий после подземелья откровенно любовался городком. Что ж, не хватает жилья, но сейчас не до быта, не до строительства. Пять лет назад и этого не было… Вот окончится война, разгромим гитлеровцев, тогда спланируем и построим город наново. С удобными квартирами, с красивыми улицами. И парк разобьем, обязательно парк! Чтобы люди не тосковали по югу. Садоводы-северяне, читал он, вырастили новую породу рябины, которая хорошо приживается в здешних местах. Этой рябиной и засадим весь город! Берег должен нравиться морякам, быть для них родным, а не наскучившим. И город — родным на долгие годы, если не на всю жизнь. А для флота природа создала здесь прекрасные бухты — лучших корабельных стоянок и не придумаешь! И значит, городок пока — прародитель города будущего. Так же, как нынешние корабли, которых — увы! — не хватает на все операции, — начало будущего могучего Северного флота.

Городок спал. Ночное низкое солнце медно отсвечивало в окнах домов, а в расщелинах сопок лежали холодные тени. Время от времени встречались матросские патрули. Матросы отступали с узкого настила, пропуская задумчивого командующего, потом удалялись маршрутом, известным лишь им. Нет, городок спал условно. На макушках сопок, из орудийных двориков торчали, нацелившись в небо, стволы зениток. В бухте на пирсах размеренно похаживали часовые. А в море, на горизонте, маячили силуэты сторожевых кораблей.

Корабли опять напомнили о конвое. Кажется, предприняли все возможное, взвесили все вероятности, а сердце по-прежнему гложет тревога. Положение транспортов неизвестно, а догадки, не подтвержденные фактами, — ненадежный советчик. Только бы выиграть время, хоть бы сутки!.. Он с радостью оказался бы сейчас на одном из миноносцев, идущих на север, навстречу транспортам. Там, по крайней мере, все ясно: и боевая задача, и как ее выполнять. А тут… Надо приказать, чтобы разведывательные самолеты ни на минуту не прекращали поиск.

Брел по спящему городку, по скрипучим деревянным настилам адмирал, поглощенный думами о конвое, уставший, но брел он все же, вдыхая чистый студеный воздух, под открытым небом — и это был единственный отдых, который позволил себе командующий флотом за минувшие двое суток.

Конвой постепенно расползся, но суда находились пока вблизи друг от друга: виделись если не сами транспорты, то их дымы. А позади, за горизонтом, оставались другие дымы — более густые, тяжеловесные: там догорали раненые суда. Добивать их теперь было некому: даже мелкие корабли эскорта, пользуясь лучшими ходами, торопливо ушли. Временами оттуда доносились глухие взрывы, и вслед за этим фашистские подводники хвастливо доносили открытым текстом своему командованию о том, что ко дну пущен еще один транспорт. Это тоже была, очевидно, тактика: подводники, зная, что им сейчас не угрожает ничто, старались запугать экипажи оставшихся судов, посеять среди них панику. Враг вел, по сути, игру в открытую, то и дело напоминая, что следует по пятам.

«Кузбасс» шел двенадцатиузловым ходом. При такой скорости лодки, действовавшие позади, не были для него опасны. Но ведь они могли находиться и впереди, по курсу. И потому сигнальщики до рези в глазах напрягали зрение, вглядываясь в каждую волну, в каждое облачко.

Самолеты тоже не давали передохнуть: атаковали почти каждый час. Разделившись на группы, они набрасывались на одиночные транспорты, как стаи голодных воронов, и часто достигали цели: загруженные тихоходные суда маневрировали медлительно, а огневой мощи, чтобы отбиться, у них не хватало.