Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

Эх, если уж он такой холодный, как «Вайс-Берг», этот Шмулевич, может, и не стоило ему лезть в бизнес, регистрировать фирму, соглашаться на слишком уж сладкое предложение невесть как нарисовавшихся на его пути людей? «Вайс-Бергом» Гришу однажды окрестил всё тот же Туманов, вскоре после того, как узнал о его намерении закрепить еврейский творческий псевдоним. Примолвил ещё: «Такой же белый, как немецкое «вайс», и угрюмый, как гора, по-немецки «берг», а вместе – прямо хоть сейчас в Израиль! Ха-ха!»

– Когда приступать к работе? – заставил себя задать вопрос ровным голосом Григорий. От пережитого волнения не осталось и следа. Он снова был холоден и спокоен. И внутренне ликовал: как же! удалось преодолеть смятение и дрожь! Теперь точно дела пойдут в гору!

– Для начала, – деловито отвечал Локтев, – представь, будь любезен, документы на свою фирму. Если не подойдёт, придётся регистрировать новую… Кстати, я тебя узнал. Полгода мы прослужили в одной части. У тебя ещё тогда была кликуха вроде нынешней. Помнишь меня сам-то?

– Кажется, помню. Хотя с той поры уже столько воды утекло!

– Это точно… Ну, так как там у тебя с фирмой? Может, лучше сразу состряпать новую?

– Так ведь это ж сколько времени опять займёт! – всплеснул руками Шмулевич, но Марик его урезонил:

– Не беспокойся, мы поможем, всё уладится в три дня. Так что…

– Документы при мне. Можете посмотреть прямо сейчас. Кстати, фирму я только сегодня зарегистрировал.

Локтев и Глизер переглянулись. Дмитрий молча протянул руку, и Гриша достал папку со свидетельством и прочими бумагами. Председатель быстро просмотрел всё, коротко кивнул головой и со словами «Годится. Завтра в дело!» вернул документы владельцу.

– Что ж, – улыбнулся Глизер, – поздравляю. Завтра начнём обрабатывать первую клиентуру. Первый заход по инстанциям пройдём вместе. Будем на «ты»?

– Будем, – выдохнул Шмулевич.

– Это хорошо, что твоя фирма, по уставу, занимается рекламой и культурными мероприятиями. Значит, головная инстанция для тебя будет управление культуры, – промолвил Локтев, – там, в иностранном отделе есть наш человек, проволочек с подписями не будет. Значит, давай договоримся, клиентуру будешь проводить по трём категориям: как гастрольные группы, допустим, оригинального жанра или танцоров – это первое, как эксперты по народным промыслам – это второе, и как переводчики – это третье. Первая группа будет оформляться по приглашениям от двух международных конкурсов и одной концертной организации. Это Франция и Италия, в основном. Организации, естественно, фиктивные. Но об этом – строго между нами. Вторую будет приглашать некий центр народного творчества в Норвегии с филиалами в Дании, Швеции и Финляндии. Центр настоящий, здесь будет требоваться особая тщательность в оформлении документов и отдельная бумага. Потом Марик подскажет, как её составлять. Ну, и третья группа может быть в составе любой и отдельно. Тут проще. Для начала приготовь штатное расписание своей фирмы человек, скажем, на сто, где будут единицы всех перечисленных категорий, единиц пять-шесть администрации и столько же технического персонала. Штатное расписание потом сдашь в управление культуры, когда будешь получать там аккредитацию как участник международной деятельности. Ну вот, собственно, почти всё… Да, вот ещё. Чтобы фирма случайно не закрылась, тебе нужна будет и какая-нибудь легальная деятельность с соответствующим остатком на банковских счетах. Марк Наумович даст тебе человечка, который раз в месяц будет осуществлять небольшие проводки по фиктивным договорам якобы за выполненную работу. Чтобы сальдо было постоянно положительным тысяч этак на восемьсот. Больше не надо. Ну, там, налоги, проверки и всё такое. Хватит, я думаю. Вот ещё, что. Офис твой будет номинально находиться по этому адресу, – Григорий вздрогнул. Снова мистическим образом он возвращался в здание, в котором совсем, казалось бы, недавно прожил, пожалуй, самый интересный год своей профессиональной жизни и с которым уже успел мысленно попрощаться навсегда. И опять в этом возвращении на круги своя не было ни малейшего движения с его стороны. Чудеса, да и только! Локтев уловил движение Шмулевича и вскинул бровь, отчего его лицо приобрело слегка угрожающее выражение. Однако тон остался прежним.

– Это только номинально. Где сидеть, решай сам. Просто если надо будет принять наших зарубежных партнёров, мы тебя вызовем и организуем помещение, в котором ты и будешь проводить встречу. Но это будет редко. Вопросы есть?

– Так точно, товарищ сержант, – отчего-то решил сострить Григорий, почувствовав, что в интонациях председателя Локтева так и сквозит армейская командирская нотка. – Тот остаток положительного сальдо, что ваши люди будут мне скидывать, собственно чей?

– Это мелочи, – невозмутимо ответил Локтев. – Можешь распоряжаться. Важно, чтоб фирма не лопнула и на счету всегда был плюс. Надеюсь, прибегать к помощи твоего кармана не придётся. Ещё вопросы?

– Если возникнут задержки с оформлением документов или, чего доброго, отказы по какой-то персоне, кто будет отвечать за издержки?

– Молодец, грамотно ставишь вопрос, – вмешался Глизер. – Отвечаю. Если с твоей стороны всё будет точно и правильно, таких ситуаций в принципе быть не должно. Это американцы имеют привычку отказывать в визе без объявления причин. Ну, так мы с ними и не работаем. Сдались они нам!

– Если же всё-таки нечто подобное произойдёт, – добавил Локтев, – но произойдёт не по твоей вине, мы найдём способ разрулить ситуацию, чтобы ты не был крайним. Всё?

– Последний вопрос. Насколько всё же эта деятельность в противоречии с законом? Как я понимаю, мне придётся фиктивно трудоустраивать людей, которые якобы направляются в загранкомандировки.

– Правильно понимаешь. Уголовной ответственности за это нет. Если будешь исправно перечислять в фонд занятости населения, платить налоги с зарплат, то всё будет в порядке. Ну а зарплата может быть и по десять рублей. Сам понимаешь. Страна уже который год живёт по законам двойной бухгалтерии, и ничего, все привыкли. Так что не волнуйся. А уж мы постараемся не подсовывать тебе явных уголовников, которые едут в Европу совершать громкие преступления.

– Так зачем же им не поехать легальным путём? Разве это сейчас так сложно? И чем вообще они будут там заниматься?

– А вот это уже не твой вопрос. Тебе достаточно знать то, что мы с Марком Наумовичем тебе уже сказали. Ясно?

– Ясно, – выдохнул Шмулевич, чувствуя, что, как раз, ничегошеньки ему не ясно…

Началась новая полоса в жизни несостоявшегося дирижёра. За несколько месяцев хождений по кабинетам, результатом которых становились красочные визы в загранпаспортах незнакомых ему людей и приличные суммы денег в кармане, Гриша изменился и внешне и внутренне. Исчезла потребность в самокопании, пропала тяга к спиртному, успокоились нервы и напрочь исчез интерес к проблемам взаимоотношений с женщинами. Более того, он перестал бывать в Тумановской мастерской, даже не вспоминал о друге, но неожиданно стал появляться в кругу своих бывших коллег-музыкантов, из которого выпал, казалось, навсегда. У него быстро округлились черты лица, приобретшего свойства приветливой маски. Он получил возможность дорого и со вкусом одеваться, отчего всякий выход «в свет» стал для него ещё и поводом продемонстрировать своё материальное благополучие, что, сказать по правде, льстило его самолюбию, пожалуй, даже больше возможных успехов у женщин или на профессиональной ниве. На вопросы о том, чем занимается, следуя инструкциям своего благодетеля, Григорий отвечал, что владеет небольшой рекламной фирмой, приносящей достаточный для жизни в сложное время гиперинфляции доход. Бывшие однокурсники и, в особенности, однокурсницы при встрече норовили поздороваться с ним первыми. Почтенный Моисей Аронович Зильберт, давно не вспоминавший о некогда опекаемом им «подающем большие надежды» молодом человеке, завидев Шмулевича на одном из филармонических концертов, через всё фойе прошествовал к нему, широко улыбаясь непередаваемой кривой улыбкой, и с ненаигранной радостью, гнусавя и шепелявя свои неподражаемые междометия, поздравил «с возвращением в мир истинных ценностей». Причём сказано было так, что сам чёрт не разберёт, о каких ценностях именно идёт речь – о денежных знаках или музыке, так оценивающе разглядывал седовласый мэтр отечественной музыкальной критики Гришин твидовый костюм, пока с дружеским остервенением тряс его руку своей пухлой влажной ладонью.