Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

– Это вы его отправили в «нокдаун», коллега?

Беллерман не ответил. Водитель, флегматичный парень с бесцветной шевелюрой, за годы службы в ведомстве привык лишнего не замечать и вопросов не задавать. Опытный служака Смирнов, сидя подле него, был, напротив, в состоянии, близком к шоку. Руки слабо подрагивали. В маленьких глазках на мясистом лице застыл ужас. Он не знал, за чем именно ведётся столь жёсткая охота, когда получал задание «расколоть» директора кладбища сразу от Беллермана и Целебровского. Всегда конкурируют между собой, а тут – на тебе! – проводят совместную операцию. На таких мероприятиях, в которых задействовано не одно подразделение ведомства, как правило, летят головы замов. Этого ему не хватало! Вдобавок, потрясённый увиденным, он впервые всерьёз задумался о том, что, возможно, выражение «летят головы» вовсе не фигуральное, а означает конкретно то действие, которое называет. Когда машина тронулась с места, он машинально бросил взгляд назад через зеркало заднего вида. На земле возле кладбищенской конторы лежало распростёртое тело человека, с которым они только что разговаривали. Возле тела уже нарисовался кто-то из рабочих. Главное, в чём хотел удостовериться Смирнов, вглядываясь в лежащую фигуру, на месте ли голова. Вспомнился роман Булгакова, отрезанная трамваем голова литератора Берлиоза, и он поёжился, отводя взгляд от удаляющейся картинки места происшествия.

Целебровский уже понял: на этом этапе Чёрную книгу Монаха он упустил. Привлекая Беллермана к совместной операции, он, разумеется, рассчитывал на его возможности, но в планы Валентина Давыдовича не входило оставление за собой трупов. Поэтому, когда они отъехали на некоторое расстояние от кладбища, он спросил:

– Владислав Янович, я всё понимаю, но не кажется ли вам, что вы обошлись несколько… как бы это сказать… чрезмерно?

– Не беспокойтесь, – решительно ответил сидящий рядом на заднем сиденье Беллерман, глядя вперёд, – абсолютно нормативная ситуация. Сердечный приступ. К тому же, коллега, – он повернул голову к Целебровскому, и его очки в сумраке салона хищно сверкнули, – привлекая меня к сотрудничеству, вы же имели представления о том, к каким последствиям оно может привести.

– А вам-то, профессор, что за дело до…? Я много лет ищу, – резко развернувшись в сторону Беллермана, рыкнул Целебровский.

С минуту они в упор смотрели друг на друга. Их глаза разделяли всего несколько сантиметров и две пары стёкол очков – толстые, с большими диоптриями Валентина Давыдовича и тонкие, в никелированной оправе Владислава Яновича. Вглядываясь в своего визави, каждый в эту минуту думал о том, как вообще случилось, что они, вечные соперники внутри одного ведомства, оказались вместе, вовлечённые в решение общей задачи. Целебровский пытался понять, не ошибся ли, приоткрыв перед Беллерманом цель поисков – Чёрную Книгу, параллельно рассчитывая, до какой степени профессору оказались доступны сведения о ней. Беллерман же, по-прежнему мало интересуясь как таковыми «археологическими изысканиями коллеги», решал, стоит ли попробовать самостоятельно перехватить Калашникова на путях его возможного перемещения или нет. С одной стороны, старинная реликвия – не его тема, а Целебровского. С другой стороны, в деле смутно фигурировал «Испытуемый А». Раз Целебровский пригласил к сотрудничеству, значит, обойтись самостоятельно не может. И этим надо воспользоваться, чтобы накинуть на постепенно уходящего из-под контроля «Испытуемого А» лишнюю «петельку».

Напряжённая пауза разорвалась нервным смешком. Оба «заклятых товарища» засмеялись одновременно. Здоровая реакция на возникшее напряжение защитным экраном укрыла их друг от друга. Дальше пытаться каждому проникнуть в сознание другого было рискованно. Смирнов бросал бестолковые взгляды в зеркало, помалкивая. А шофёр вёл себе машину, ни на что не обращая внимания, кроме дороги.

Вечером того же дня в разных кабинетах Беллерман учинил Смирнову допрос. Периодически он снимал очки и протирал стёкла полой белого халата, прикрыв глаза, взгляда которых без защитного прикрытия линз никто из живущих не видел. В этот момент лицо его казалось усталым и старше своего возраста. Смирнов отвечал на вопросы недостаточно уверенно, нервно. Профессор допытывался, что именно в загадочной Книге, которую десятилетиями ищут коллеги, содержится такого, отчего именно им, отделу, разрабатывающему психотронное оружие массового поражения, всенепременно нужно завладеть ею? Владислав Янович допускал, что древние манускрипты могут представлять интерес для спецслужб. Но был далёк от мысли, что в этих текстах содержатся вещи, более важные, чем сами люди, выступающие их хранителями на протяжении веков. Хорошо зная родословную Долина и Маши, Беллерман, тем не менее, не связывал напрямую родовые черты интересующих его личностей с предметом, передаваемым их предками из поколения в поколение. Он полагал этот предмет чем-то вроде талисмана-реликвии. Такие могут быть символом или организующим началом, способствуя кристаллизации достаточно чистых в расово-этническом отношении родов сквозь все хитросложения ген и хромосом. Он проводил свой эксперимент, доказывая теорию, согласно которой этнически чистые особи, в случае проведения с ними курса коррекции личности, способны передать усвоенные ключ-коды следующему поколению. Речь, таким образом, шла об эксперименте по эволюции человека, и какая-то там древняя Книга на этом фоне казалась мелочью.

Целебровский жарко спорил с Лебезянским, настаивавшим на немедленной силовой операции. Игорь Игоревич не верил Долину, считая, что тот уже встречался с отцом. Он думал: обработанный Беллерманом афганец научился ловко скрывать то, что знает, и его просто надо «расколоть». В предлагаемых методах оперуполномоченный не стеснялся. Он предлагал, например, похитить Калашникову, изнасиловать её, желательно, группой, и продемонстрировать видеозапись этого зрелища Долину.

– Валентин Давыдович, – томно закатывая глазки, пел своим тенорком Лебезянский, – поверьте опытному оперу. Нет ничего лучше! Когда мужику бьют по яйцам, портя его бабу, он перестаёт сопротивляться. Мои архаровцы с удовольствием и блеском выполнят такое задание.

– Ты с ума сошёл, Игорич! – гаркал Целебровский. – Долин афганец. И прошёл через руки Беллермана. Откуда мне знать, что он выкинет? Порвёт к чертям твоих архаровцев, вот тебе и вся операция!

– Ну, хорошо, хорошо, – потирал потные ладошки Лебезянский. – Можно иначе. Устроим несколько провокаций в отношении его матери. Пусть она, в свою очередь, окажет давление на сына! Можно сделать маленький пожарчик в его квартире. Так, чтоб пострадали его любимые цветы. Это так просто, так просто! Нужно сломать волю человека, остальное он отдаст сам.