Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля
- Название:Одержимые войной. Доля
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Ліра-Плюс
- Год:2012
- ISBN:978-617-7060-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля краткое содержание
В романе несколько исторических планов, затрагиваются истории семейных родов главных героев, чьи исторические судьбы переплетаются в тесном единоборстве, продолжающемся много веков, поднимаются серьёзные политические, историософские и культурологические проблемы. Одной из главных идей, которую сам автор считает в своём литературном детище основной, является идея о необходимости устранения укоренённого веками межконфессионального противостояния между христианами, язычниками, мусульманами и иудеями – противоречия, не отражающего мировоззренческую суть религиозных идей, но являющегося основой войн и человеческих трагедий.
Одержимые войной. Доля - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
– Ты уверена, что твой подарок будет правильно понят? – переспросил художник, на что девочка ответила:
– Я всегда думаю, прежде чем принимаю решения.
Заказанную вещь мастер изготовил за несколько дней. Для этого он даже специально покинул дачу. Ему нужна была его мастерская, где всё, что требовалось для такой работы, было под рукой. Работая, он про себя только удивлялся: надо же! в такие юные годы у девчушки такой серьёзный подход к жизни, да ещё и внимательность; ведь о том, что он иногда изготавливает сувениры и трубки, он обмолвился однажды, вскользь, в начале дачного сезона, ан ведь запомнила же! И ведь как дело поставила – не просто просьба девчоночья, а заказ! Поди ж ты, заплатить обещала!
О Машином подарке через какое-то время прослышала вся школа. Исаак Аронович однажды проболтался в учительской, не удержался, похвастался кому-то из коллег подарком. И пошло! Одни решили, что девочка влюблена в Зильберта. Ну, как же! Хоть и не первой молодости, но крепок, статен, чернобров и черноволос, чисто голливудский красавец-ашкеназ! Говорят, не в пример старшему братцу-толстяку, что лысоват и смешон до неприличия, искусствоведческими заслугами и прикрывает свою безобразность! Другие, споря с первыми, утверждали, что никакой влюблённостью здесь не пахнет, а напротив, страшное дело – девочка специально заискивает перед Зильбертом, чтобы оправдаться в жесточайшем антисемитизме, якобы процветающем в её семье. Глупости, говорили третьи, какой антисемитизм, если она сама наполовину еврейка? И таким образом оказывается внимание единственному еврею, преподающему в нашей школе! Четвертые поднимали на смех третьих со словами: «Где вы видели евреек с такими рязанскими физиогномиями?» Иные отмахивались ото всех этих досужих версий, пеняя на косность и глупость тех, кто во времена развитого социализма поминает еврейский вопрос. На самом деле, девочке нужна золотая медаль, а с английским проблемы, вот и лебезит, чтоб плохой оценки не схлопотать. Школа-то с английским уклоном!
С начала выпускного года от былого авторитета лидера не осталось и следа. Молва, по-своему истолковавшая опрометчиво сделанный подарок, превратила вчерашнюю гордость школы в изгоя. Начавшая расцветать девушка потеряла ухажёров и подруг, стала замыкаться в себе и находила утешение только в любимых книгах.
Перемену в дочери первым заметил отец. Иван Иванович, установив в семье такой порядок вещей, при котором никто ни к кому не имеет права ломиться в душу, не попытался побеседовать с повзрослевшей девочкой о её проблемах. Но жене сказал, надо, мол, как-то вытащить Машку на разговор, а то неспокойно как-то, возраст-то непростой – как бы дров не наломала! Антонина Александровна согласилась с мужем, и они стали искать возможности спровоцировать дочь на откровенность. Но случая всё никак не представлялось. Всегда много и усердно занимавшаяся и учёбой, и выполнением тех или иных общественных поручений в классе, и бальными танцами девочка по-прежнему подолгу отсутствовала дома, а когда и была, сидела то с книгой, то с учебниками, то с тетрадями. Встречались на кухне за ужином, когда она, уставшая и молчаливая, без слов поглощала пищу и не желала вступать ни в какой разговор. Но камень на сердце родителей тяжелел день ото дня. И однажды, вопреки установившимся семейным правилам, мать не выдержала и за ужином спросила:
– Машута, скажи, у тебя всё в порядке?
Дочь вскинула на неё замутившиеся вдруг слезой глаза и дрогнувшим голосом произнесла:
– Почему ты спрашиваешь, мам?
– Ты какая-то не такая стала. По-моему, у тебя что-то происходит. Может, мы можем тебе помочь?
– Нет, мамочка. Вы мне не можете помочь. Просто оказалось, люди гораздо глупее и злее, чем я о них думала.
– У тебя проблемы в классе? – задал вопрос Иван Иванович, не глядя на Машу, будто бы поглощённый процессом приготовления бутерброда с сыром.
– Можно и так сказать, – протянула девушка и встала из-за стола.
– Ты разве уже поела? – строго переспросил отец, отрываясь от своего занятия, – Или не хочешь говорить с нами на эту тему?
– Понимаешь, папа, вы хорошие, умные люди. Вы, наверное, правильно меня воспитали. Но оказалось, что с этим правильным воспитанием я ничего в жизни не могу поделать. Помните подарок учителю английского, на который я у вас попросила пятьдесят рублей?
– Это твоему… как его… Зильберту? – переспросил Иван Иванович, вернувшись к своему бутерброду. – Помню. Ну и что?
– А то, что из-за этого подарка мне теперь разве что бойкота не объявляют. Оказывается, я и карьеристка, и влюблена в него, и вообще с ума схожу от евреев.
– Ну, это не ново, – спокойно возразил отец. – Кстати, если ты помнишь, я тебя отговаривал тогда от дорогих подарков. Если бы ты не сказала, что он уже заказан, нам бы с мамой удалось убедить тебя, что дорогих подарков делать не следует.
– Папа, – взмолилась Маша, – ну, о каких дорогих подарках речь? Мы что, бедствуем? По-моему, этот подарок вполне соответствует как достатку нашей семьи, так и степени моей благодарности учителю, что возится со мной и старается подтянуть до уровня, который…
– Машута, – перебила Антонина Александровна, – ты, вот что… Во-первых, рассуждать о достатке семьи и делать из этого выводы об уместности того или иного подарка, неприлично и неразумно. Подарок должен соответствовать не этому, а качеству отношений дарителя и того, кто принимает подарок. Мы с отцом не спрашивали тебя, какой ты делаешь подарок, пока ты его не сделала. Ты достаточно большая, чтобы мы не лезли к тебе с советами по каждому поводу. Но согласись, что в данном случае ты совершила ошибку.
– Да, совершила! И что теперь? Зарезаться, что ли?
– Это не решит твоих проблем, – ровным тоном отпарировал отец. Он отложил недоеденный бутерброд, неторопливо встал из-за стола и подошёл к продолжающей стоять у двери на кухню обиженной на весь мир дочери. Нежно приобнял её за плечи и тёплым баритоном мягко произнёс:
– Всё можно людям объяснить. И всё можно поправить. Важно только этого захотеть.
Маша уткнулась в отцовское плечо и поперхнулась подкатившим к горлу комом. Некоторое время молчали. Потом, когда она справилась с собой, она отпрянула от родителя и, посмотрев ему прямо в глаза снизу вверх, отчётливо проговорила:
– Всё дело в том, папа, что мне уже не хочется восстанавливать с ними никаких отношений. Они мне просто безразличны.
– Неужели все? – всплеснула руками мать, получив утвердительный кивок головой.
– Ну что ж, тогда, – резюмировал глава семьи, выпуская из своих объятий дочку, – всё в порядке. Просто нужно какое-то время, чтобы ты пережила потерю некоторых иллюзий. Так?
Маша снова утвердительно кивнула головой. Отец молча проследовал на своё место и, садясь, жестом пригласил дочь. Она повиновалась. Села рядом. Но за еду принялась не сразу. Какое-то время повторяла про себя слова отца. Он прав: это всего лишь освобождение от иллюзий. Она когда-то придумала себе: у неё прекрасные одноклассники, в школе полно интересных людей среди учителей и учеников, у неё там друзья, на которых всегда можно опереться. А оказалось, что ей просто завидовали. Сначала – как отличнице, умненькой девочке. А после случая с трубкой для Зильберта, вероятно, ещё и как девочке из обеспеченной семьи. А зависть рождает ненависть. И хотя за девять с половиной лет вместе, казалось бы, можно бы принять человека таким, как он есть, ибо не за что его ненавидеть или презирать, юношеский максимализм, подобно переменчивому ветру, развернул общее отношение к недавнему лидеру класса на 180 градусов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: