Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

В холодном и цепком взгляде серых глаз Дик заметил так хорошо ему знакомый хищный блеск, блеск волка-охотника, которому было не привыкать играть в прятки с самой смертью. Лейтенант и не пытался надувать щеки, с первой же минуты он повел себя просто и по-деловому. Он лишь бегло просмотрел планы, оставленные Фогелем, а затем внимательно выслушал предложения Дика, не принятые штабистом. После нескольких уточняющих вопросов по маршруту в тыл к русским Рейхер взял карандаш и расписался в левом нижнем углу карты. Вслед за ним без всяких разговоров поставил подпись Райхдихт.

У Дика словно гора свалилась с плеч, он оживился, размашисто расписался последним и, подняв голову, встретился взглядом с Петренко. Этот нахальный славянин вел себя на его КП как у себя дома, на равных с офицерами. В душе капитана вновь поднялась волна раздражения. К большинству русских он относился с патологической ненавистью, и было за что: большевистские фанатики в последних боях сократили его батальон едва ли не до роты. По твердому убеждению Дика, те немногие, что, бежав от Сталина, перешли на сторону великого фюрера, в лучшем случае годились только на то, чтобы вешать и стрелять своих соотечественников. Но этот русский, похоже, представлял собой редкий экземпляр зарвавшегося хама.

«Мерзавец! Напялил на себя священный для прусского офицера мундир элиты вермахта — горных стрелков и вообразил себя арийцем!» — негодовал в душе Дик.

А Петренко, казалось, не замечал этой откровенной враждебности, склонившись над картой. Он внимательно изучал расположение передовых и скрытых дозоров, опорных пунктов и минометных точек противника не только в полосе обороны батальона, но и в соседних с ним, а затем бесцеремонно прильнул к окуляру стереотрубы. Дик с откровенным презрением смотрел на его неловкие манипуляции. Петренко продолжал что-то высматривать среди занесенного снегом леса. Рейхер, обсуждавший с Райхдихтом детали предстоящей операции, прервал разговор и настороженно спросил у него:

— Что-то не так, Петр?

— Пока затрудняюсь ответить, господин лейтенант, надо бы присмотреться, — ответил тот и повернул стереотрубу резко влево.

В окуляре возник неправдоподобно большой ствол сосны, а затем невысокий холм у ее корней. Там был навален лапник, за которым проглядывала темная амбразура дзота. Вверх от него вел едва заметный ход сообщения, который заканчивался новой огневой точкой. Впереди, в сотне метров, прерывистым серым пунктиром среди снега проглядывала траншея, занятая ротами батальона. Капитан хорошо знал свое дело и оборудовал двойную линию обороны — именно по ней сейчас и метался объектив стереотрубы.

У Дика иссякло терпение наблюдать за неуклюжими движениями русского.

— Господин лейтенант, ваш подчиненный, похоже, собрался воевать с моим батальоном, а может, он в первый раз увидел стереотрубу? — с уничижительной иронией произнес он и предложил Рейхеру: — Господа, давайте пообедаем, а он пусть потренируется в окопах.

Рейхер не сдержал добродушной улыбки. Райхдихт, наморщив нос, с участием взглянул на Дика. Но Петренко оставался невозмутимым. Он снова поводил стереотрубой, остановил ее на оборонительных порядках русских и озабоченно заметил:

— Кажется, я понял, где тут собака зарыта! Господа, обратите внимание на одно сомнительное место!

— Какое? — заинтересовался Рейхер, наклонился к стереотрубе и затем, покачав головой, процедил: — Да, темное местечко, господин капитан.

Дик засуетился и тоже посмотрел. На его лице появилась удивленная гримаса. «А этот русский не так-то прост!» — подумал он и с раздражением произнес:

— Там у иванов запасной командный пункт, но ваш маршрут проходит ниже и правее.

— А когда там происходит смена постов? — насторожился дотошный Райхдихт.

— По нечетным часам, — буркнул Дик.

— Опасное местечко, как бы не напороться на засаду, — забеспокоился Рейхер.

— Не исключено, — согласился с ним Райхдихт.

— Наоборот! Русские там стараются поменьше болтаться! Мои разведчики мимо не раз проходили, и ничего! — заверил Дик.

— Гут, капитан, — не стал его мучить вопросами Рейхер. — Обо всем, что мы сейчас недоглядели, потом расскажете в контрразведке обер-лейтенанту Райхдихту. А он у нас большой любитель поговорить по душам, особенно в казематах.

От его злой шутки Дика передернуло, он обиженно поджал губы. В блиндаже сразу стало так тихо, что можно было услышать, как за перегородкой о чем-то перешептываются связисты. Первым нашелся Райхдихт: чтобы сгладить возникшую неловкость, он добродушно заметил:

— К чему такой черный юмор. Я полагаю, до этого не дойдет, давайте лучше займемся чем-либо более приятным.

— Конечно! А вас, господин капитан, прошу не обижаться, как говорится, как служим, так и шутим, — примирительно сказал Рейхер.

— Вот и отлично! — поспешил уйти от этой скользкой темы Райхдихт и предложил: — Господа, я полагаю, что сейчас самое время воспользоваться любезностью капитана Дика и отправиться на обед.

Никто не возразил, и офицеры прошли в блиндаж, где батальонный повар накрыл простой, но сытный армейский стол. Отменно приготовленное мясо и умение лейтенанта Райхдихта вести беседу вскоре смягчили горький осадок, оставшийся в душе у Дика. Рейхер, похоже, понял, что, упомянув казематы, хватил лишнего, и к месту рассказал несколько веселых, еще довоенных анекдотов. Дик, окончательно оттаяв, вытащил из своих запасов бутылку коньяка и разлил коричневатую жидкость по рюмкам. Первый тост подняли за победу, второй — за удачу, на этом остановились и налегли на мясо. Обед затянулся, и офицеры Абвера все чаще и чаще поглядывали на часы. Наконец, поблагодарив капитана, они покинули теплый блиндаж и направились в расположение группы. Там царило нервное оживление. На деревянном настиле, покрывавшем земляной пол, высилась внушительная гора из амуниции, продуктов и личных вещей. В углу отдельно лежали взрывчатка, оружие и боеприпасы. Рейхер придирчиво осмотрел содержимое рюкзаков и, несмотря на вялые протесты диверсантов, все постороннее безжалостно вынул. Там, за линией фронта, не были лишними только патроны и толовые шашки.

Отдельно на столе аккуратной стопочкой были сложены документы диверсантов. Райхдихт бегло просмотрел их, а затем заглянул за ширму, отгораживавшую угол блиндажа.

Здесь Петренко и пришедший ему на помощь Асланидзе корпели над оперативными документами, которые Райхдихту предстояло захватить с собой в Крымскую. Вооружившись линейками и цветными карандашами, они наносили на карту маршрут движения диверсионной группы от линии фронта к Туапсе, заполняли кодовые таблицы, отмечали контрольные точки и время выхода в эфир. Райхдихт не стал их отвлекать. Возвратившись к группе, он вместе с Рейхером еще раз просмотрел документы прикрытия: командировочные, красноармейские книжки, пропуска. Тут имела значение любая мелочь: именно на них, простых на вид красноармейских книжках, сыпались многие агенты. «Большое сито» советской контрразведки безжалостно отсеивало брак, допущенный спецами из лабораторий, где готовили «ксивы» для шпионов и диверсантов. Чего стоили одни только пресловутые скрепки из нержавейки, которыми в Абвере скрепляли липовые документы «красноармейцев». Они стали тем самым крючком, на который поймался не один агент. Русские, то ли по бедности, то ли в силу своего восточного коварства, прошивали книжки железными скрепками, а те быстро ржавели, в то время как великолепная крупповская сталь своим предательским блеском с головой выдавала абверовцев. В первое время особисты благодаря такой мелочи как бреднем вылавливали целые шпионские стаи, и только спустя год после начала войны в Берлине сообразили что к чему. Канарис разразился грозным указанием, но и потом время от времени эта роковая скрепка снова «палила» очередного агента.