Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

Это был пароль, который называли агенты «Абвергруппы 102», возвращавшиеся после выполнения задания. Какое-то внутреннее чувство подсказывало Руделю, что перебежчик, назвавший пароль, был не кто иной, как Петренко. Он поспешил проверить свою догадку и попытался связаться со штабом, но телефонист в далеком Глухове так и не смог соединить его ни с отделом СД, ни группой тайной полевой полиции. В телефонной трубке раздавался один только треск, но потом и он пропал — русская авиация начала бомбить позиции на линии фронта.

Под ударами тяжелых авиабомб земля гудела и стонала, как живое существо. Деревянные перекрытия убежища трещали, ходили ходуном и готовы были вот-вот похоронить под собой русских перебежчиков — Петренко и Бутырина, а вместе с ними и гестаповцев из местного отделения СД, которые до налета в течение трех с лишним часов с особым пристрастием вели допрос. Угроза близкой смерти на несколько бесконечных минут стерла между людьми все различия, но стоило только отгреметь последним взрывам и затихнуть грозному гулу самолетов, как в рыжем обер-штурмфюрере снова проснулся гестаповец. Он решил сполна отыграться на перебежчиках за перенесенные страхи, и если бы не посыльный из штаба, им пришлось бы совсем туго. Руделю удалось дозвониться, и обер вынужден был сбавить обороты. Скрипя зубами от досады, он отпустил Петренко. Виктор, оставшийся один, теперь отдувался за двоих. Удары грубых армейских сапог невыносимо острой болью отзывались в поврежденном еще два года назад при высадке под Лугой позвоночнике. Вскоре он перестал что-либо ощущать, потеряв сознание.

Пришел он в себя от холода. По лицу и груди ручьями стекала вода, перед глазами уродливыми масками плыли, покачиваясь, физиономии гестаповцев. Обер снова и снова задавал вопросы. Виктор, сплевывая сгустки крови с разбитых губ, продолжал упорно твердить вызубренную назубок легенду, но дотошного служаку она не убедила, засевший в его мозгу идефикс — разоблачить агента СМЕРШ — распалял все больше и больше, и наконец, потеряв терпение, он схватился за кобуру. Холодно поблескивающее дуло парабеллума взметнулось на уровень груди. С приглушенным скрежетом сложился, приподнявшись горкой вверх, и разложился затвор, загоняя патрон в казенную часть ствола. Виктор мельком взглянул в налившиеся кровью глаза, вытянулся по стойке «смирно» и, стараясь сохранять выдержку, произнес по-немецки:

— Майор Гофмайер, заместитель начальника 501-й группы тайной полевой полиции. Свяжите меня с ним! Господин оберштурмфюрер, сделайте это незамедлительно!

Невесть откуда появившийся командный тон, приличный немецкий язык и главное — фамилия майора заставили разъяренного обера остановиться. В его налитых кровью глазах появилось осмысленное выражение. Пистолет вновь занял свое место в кобуре. Гестаповцы молча переглянулись, прервали допрос и, вызвав конвой, отправили перебежчика под арест. Бутырина почти вынесли, ноги плохо слушались, но на душе его стало легче. Теперь надо было ждать.

Здесь, в полуразрушенной школе, в классе, где, видимо, проходили уроки химии, о чем напоминали вытяжка в стене и искореженные каркасы стеллажей, он, несмотря на маячившего за окном часового, почувствовал, что ситуация постепенно меняется к лучшему. Его даже покормили постным супом с хорошей пайкой хлеба и прислали фельдшера, чтобы обработать ушибы и кровоподтеки.

Перекусив, Виктор пристроился у стены и на какое-то время впал в забытье. Короткий сон придал ему силы. Понемногу приходя в себя, он встал у окна и стал наблюдать за тем, что происходит на улице и площади перед штабом.

Во дворе шевелился человеческий муравейник. После недавней бомбежки солдаты зарывали воронки и наводили порядок на позициях зенитных батарей. В какой-то момент Виктору показалось, что в этой серой мышиной толпе промелькнул Петренко. Он присмотрелся и убедился в том, что не ошибся. Рядом с машиной в окружении трех гитлеровцев стоял именно Петренко, уже переодетый в немецкую форму. Он что-то оживленно говорил, самодовольно улыбаясь, и Виктора передернуло от ненависти к предателю. Потом плотный капитан похлопал Петренко по спине и подтолкнул к машине. В нее они сели вместе, и через мгновение «опель» скрылся в клубах пыли.

Виктор с ожесточением ударил кулаком по стене. Так тщательно готовившаяся операция по внедрению в Абвер через Петренко в самом начале дала сбой. Теперь он остался один на один с гестаповцами, и даже прошлая связь с Гофмайером вряд ли что могла изменить. В лучшем случае, если он и вернется в тайную полевую полицию, его ожидает роль «подсадной утки» в камере с арестованными подпольщиками или внедрение в партизанский отряд.

Но долго угадывать свою судьбу не пришлось — машина гестапо практически не знала сбоев. Гофмайер, похоже, дал отнюдь не худшие характеристики своему агенту Попову. Ближе к вечеру, с едва ли не извинениями за предыдущую жестокость, Виктора освободили из-под ареста, отправили в душевую, переодели в более-менее чистую красноармейскую форму и под присмотром коменданта, не вдаваясь в объяснения, отвезли на аэродром, где посадили на самолет, вылетавший в Псков.

Виктор в своей красноармейской форме старался не попадаться лишний раз на глаза раненым немецким офицерам, отправлявшимся на лечение в глубокий тыл. Сценарий, написанный в Москве, неожиданно изменился: обстоятельства оказались сильнее и диктовали свои условия. Разведчик не мог знать, что Гофмайер действительно дал своему агенту блестящую характеристику и им всерьез заинтересовались в Особой разведывательной команде СД «Цеппелин».

Этот относительно новый разведывательно-диверсионный орган, созданный в марте 1942 года под крылом всемогущего Главного управления имперской безопасности (РСХА), в последние месяцы все больше подминал под себя военную контрразведку и разведку вермахта на Восточном фронте. Поэтому попытка начальника «Абвергруппы 102» капитана Мартина Руделя, получившего наводку от своего резидента Петренко на возможного перспективного агента Бутырина, вырвать последнего из лап гестапо не принесла успеха. Бывшего агента Гофмайера отправили в распоряжение начальника команды «ЦЕТ-НОРД» «Цеппелина» капитана Мартина Курмиса.

Схема дислокации разведоргана «Цеппелин» по состоянию на июль 1942 г.

Глубокой ночью транспортный самолет приземлился на военном аэродроме под Псковом, где раскинула свои шпионские щупальца Главная команда «Цеппелина» при Оперативной группе «А».

Штаб команды располагался неподалеку от центра, на берегу реки Великая, оскверняя неброскую природу одного из древних исторических центров России. В пригородах были разбросаны филиалы команды, как старые вассальные уделы великокняжеского стола. Каждое подразделение было замаскировано внешне неброскими атрибутами, что позволяло мастерам тайных дел заниматься своим неприглядным ремеслом, не привлекая постороннего внимания. В деревне Стремутка, на территории бывшей сельскохозяйственной школы, размещалась «ударная бригада» из диверсантов и агентов-боевиков. В деревне Промежица функционировал малоприметный фильтрационный лагерь, в котором инструкторы-вербовщики подбирали будущих шпионов из члена военнопленных и перебежчиков. На специальной базе в деревне Халахальня ждали своего часа подготовленные для заброски в советский тыл разведывательно-диверсионные группы. Все было продумано, разнесено по точкам и в то же время логически объединено в невидимой схеме эффективного конвейера по отбору, подготовке и последующей заброске за линию фронта разведчиков и диверсантов самого разного класса и специализации.