Иосиф Линдер - Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Вполне логично, — согласился Курек. — Как это говорится у русских? Своя рубашка ближе к телу.

— Вы хотите сказать, они специально затягивают вербовку?! — возмутился Курмис. — Я прекрасно знаю Дуайта, это не в его интересах. Зачем ему сидеть на пороховой бочке и испытывать судьбу, если…

— Мартин, не спорь! Ты не хуже меня знаешь, чего на самом деле стоит этот самый Дуайт, — возразил Бакхауз.

— Господа! Это беспредметный разговор, из Берлина всего не увидишь, надо посылать в Москву опытного курьера, — заключил Курек.

Грефе оживился — предложение Курека показалось ему интересным. По крайней мере, оно расширяло ему поле для маневра перед Кальтенбруннером. Теперь тот уже вряд ли сможет упрекнуть его в отсутствии инициативы и бездеятельности. Операция обрела второе дыхание, и Грефе, захваченный новым предложением, распорядился:

— Все, господа, заканчиваем дискуссию! Вальтер прав: ситуацию необходимо изучить на месте, в Москве, и, возможно, уже там принять решение об ускорении вербовки Леонова.

— А ничего другого и не остается, — подтвердил свое предложение Курек.

Бакхауз тоже согласился с ним, а Курмис промолчал.

— В таком случае перейдем к кандидатуре курьера! — взял быка за рога Грефе.

— Штурмшарфюрер Штинацер, — после некоторых колебаний Курек назвал фамилию недавно вернувшегося из командировки курьера.

— Я полагаю, с этой задачей справится оберштурмфюрер Делле, — на этот раз не стал отмалчиваться Курмис.

— Делле? Делле! Бывший ваш подчиненный! — вспомнил Грефе.

— Да, господин оберштурмбанфюрер!

— И чем же он хорош?

— Прекрасно знает Россию, бывал в столице большевиков. До войны в течение полутора лет работал в составе нашей резидентуры под «крышей» технического специалиста. Лично знает Бутырина и Дуайта.

— И первоклассный вербовщик — если надо, самого черта завербует! Я его отлично знаю по совместной работе в Польше, Прибалтике и Словакии, — подержал кандидатуру Делле и Бакхауз.

— С курьером определимся позднее, — не спешил принимать окончательное решение Грефе. — Давайте-ка подумаем, где лучше разместить оперативную базу для нашего курьера. В Москве, под боком у «Иосифа», или все же в Подмосковье?

— В Москве сложно зацепиться, надо искать где-то рядом. — Лысая голова Курека закачалась из стороны в сторону, как у китайского болванчика.

— А если под Калугой, в Малоярославце? Там законсервирован надежный агент, да и удавка НКВД не такая жесткая, как в столице, — вспомнил Бакхауз.

— Малоярославец? — Грефе задумался. Через мгновение в его потухших глазах блеснул слабый огонек, и он оживился: — Господа, а если на эту проблему взглянуть шире! Сводя роль курьера только к вербовке Леонова, мы тем самым ограничиваем свои оперативные возможности.

— Вы имеете в виду организацию резидентуры? — первым сообразил Бакхауз.

— И не просто резидентуры, а создание на базе разрозненных групп, включая группу «Иосиф», мощной, широко разветвленной агентурной сети в самом сердце большевизма!

— Блестящая идея! — загорелся Курек. — Я не сомневаюсь, что она найдет полную поддержку у обергруппенфюрера!

— Это будет настоящий прорыв! — воскликнул Бакхауз.

— Вальтер! Альфред! Давайте не будем опережать события, — оттаял под лестными оценками подчиненных Грефе и, заканчивая совещание, предложил: — Господа, попрошу вас еще раз тщательно взвесить все здесь сказанное и к концу дня внести конкретные предложения.

Через день после совещания у Грефе инструктор-вербовщик Псковской разведывательно-диверсионной школы оберштурмфюрер Петр Делле оказался в Берлине. Изматывающую проверку в кабинетах «Цеппелина» на Потсдамерштрассе, 29 он прошел всего за сутки. Наци до мозга костей, Делле ни у кого не вызвал сомнений в своей надежности, а солидный послужной список (в нем значилась вербовка даже министров) говорил сам за себя.

Курмис снова воспрянул духом — ведь его выбор одобрил сам шеф РСХА — и поэтому всю неделю, пока шла подготовка, не отходил от Делле ни на шаг. Ранним утром шестого декабря вместе с Бакхаузом он отправился провожать его на аэродром.

«Юнкерс» с Делле, его заместителем Кемпке и радистом на борту поднялся над Берлином и взял курс на Смоленск. Там уже поджидал готовый к вылету «Хейнкель-3», но переброску агентов в Малоярославец пришлось отложить — подвела погода: на безоблачном небе засияла россыпь ярких звезд, столбик термометра резко пошел вниз, и после переговоров с начальством решили не рисковать.

На вторые сутки южный ветер принес с собой оттепель. Небо затянуло серыми тучами, и пока не разыгралась метель, летчики побежали прогревать моторы.

Вздымая снежную пыль, самолет легко взмыл в воздух и, набрав высоту, взял курс на восток. Через сорок минут под его крылом еле заметным, пульсирующим пунктиром промелькнула линия фронта. Опытный экипаж уверенно вел самолет к цели. Прошло около получаса, и из кабины пилотов показался штурман. Агенты поняли его без слов, поднялись с лавки и прошли к люку. Штурман ободряюще похлопал по плечу Делле и распахнул дверцу. Тот, едва устояв под напором колючего ветра, ворвавшегося в кабину, собрался в комок и первым шагнул в мрачную бездну.

Спустя сутки служба радиоперехвата НКВД засекла в районе Калуги работу нового передатчика. Через три дня его позывные опять зазвучали в эфире, но теперь уже на сто километров севернее, недалеко от поселка Детчино. В калужском управлении Наркомата госбезопасности сбились с ног, пытаясь разыскать неведомого радиста, но передатчик больше не подавал признаков жизни. За это время агенты «Цеппелина» успели обжиться в доме завербованного еще в годы прошлой мировой войны агента по кличке Кайзер и занялись подготовкой к выходу на связь с московской группой. Опытный, не один раз прочувствовавший на собственной шкуре мертвую хватку советской контрразведки, Делле первую явку намеренно сорвал.

Рапорт Г. В. Утехина В. С. Абакумову о ходе радиоигры

В тот день он отправился в Москву вместе с Кемпке, и там, на Казанском вокзале, смешавшись с толпой, оба по очереди вели наблюдение за третьей платформой. Ровно в час дня там появился Бутырин и, как положено, «засветился» у номерного столба. Постояв немного, он продефилировал по перрону и снова возвратился к столбу. «Хвоста» за ним Делле не заметил, но на связь выходить не спешил, решив на всякий случай перестраховаться и внимательно присмотреться к тому, что происходило вокруг.

Поначалу Бутырин держался уверенно, строго следуя инструкции из последней радиограммы. На груди его топорщился приметный красный шарф, а в правой руке, как и положено, была зажата газета. Все пятнадцать минут, отведенные на явку, он упорно прохаживался вдоль третьей платформы, а когда они истекли, похоже, занервничал. Голова его как на шарнирах завертелась по сторонам, походка стала несколько суетливой. Какое-то время он еще покрутился на вокзале, а затем, смешавшись с волной пассажиров, стремительно метнулся к темному зеву подземного перехода. Едва не упустившие его агенты больше часа мотались за ним по всей Москве, и Делле даже не раз пожалел, что его «коллега» оказался таким докой. В конце концов он привел их к старому купеческому особняку в Тихвинском переулке, где поднялся в квартиру на третьем этаже…