Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

В более общем плане лихорадочные дискуссии лета 1940 г. свидетельствуют и о том, что в крайнем напряжении находилась экономическая политика Германии с начала 1930-х гг. [1179] В этом отношении особенно интересна работа M. Buggeln, «Währungspläne für den europäischen Grossraum», in Europäische Integration: Deutsche Hegemonialpolitik gegenüber Westeuropa 1920–1960 (Göttingen, 2002), 41–76. После грандиозных побед вермахта казалось возможным, что сложившееся положение позволит Рейху избавиться от множества обременительных ограничений, мешавших немецкому бизнесу с момента банковского и валютного кризиса 1931 г. В Берлине в целом были согласны с тем, что корсет «Нового плана» Шахта не к лицу будущему европейскому гегемону [1180] См. комментарии Шлоттерера из РМЭ, обращенные к рейхсгруппе по промышленности, в: BAL R8l22. . Репарации, наложенные на побежденные державы, должны были покончить с острой нехваткой иностранной валюты в Германии. За счет других европейских центральных банков Рейхсбанк предполагалось вооружить стратегическим валютным резервом как минимум в 10 млрд рейхсмарок. Ответственность за ненавистные «политические долги» 1920-х гг. возлагалась на Великобританию. Перед Рейхом даже открывалась возможность возобновить переговоры о выплате американских займов, замороженные шестью годами ранее. А продемонстрировав свою способность обойтись без США, Германия могла вести эти переговоры с позиции силы. Возможно, самым примечательным было то, что Рейхсминистерство финансов, испытывавшее беспокойство по поводу того, что система экспортных субсидий обходилась стране все дороже и дороже, даже выдвинуло идею о том, что Германия должна воспользоваться своим резким усилением и ростом престижа для того, чтобы девальвировать рейхсмарку, тем самым исправив давнее несоответствие между немецкой и прочими мировыми валютами [1181] Buggeln, «Wahrungsplane», 63. В марте 1940 г. экономический департамент Рейхсбанка предложил провести 50-процентную девальвацию рейхсмарки после успешного окончания войны. См.: ВAL R25016433, 369-83. . Неудивительно, что это предложение не прошло. Час победы не годился для того, чтобы уменьшать внешнюю стоимость валюты страны. Отныне задавать стандарты должна была рейхсмарка. Ее некоторая переоценка по отношению к европейским сателлитным экономикам лишь приветствовалась, поскольку способствовала удешевлению импорта [1182] Оценки Рейхсбанка в отношении того, насколько была переоценена рейхсмарка по сравнению с другими европейскими валютами на июнь 1940 г., см. в: BAL R25016612, 491–503. . Если обменный курс рейхсмарки и доллара нуждался в корректировке, то приспосабливаться должен был доллар, а не наоборот.

Наиболее амбициозные цели ставило перед собой германское Министерство иностранных дел. Оно хотело воспользоваться уникальной возможностью, созданной военной победой, и поскорее заключить таможенный и валютный союз с как можно большим числом европейских стран. Однако Дания – первая страна, которой было сделано такое предложение, – уклонилась от него, а Рейхсбанк, РМЭ и организация по выполнению Четырехлетнего плана были против излишне поспешного расширения экономических рубежей Германии. Они предпочитали постепенный подход, первым шагом которого должно было стать включение всей Западной Европы в централизованную клиринговую систему, которая бы позволяла осуществлять многостороннее погашение долгов во всех случаях, когда это устраивало Германию. Такая система, учрежденная в августе 1940 г., стала основой для все более интенсивного вовлечения европейских экономик в сферу влияния Рейха. Хотя находились и те, кто видел в этой централизованной клиринговой системе зародыш экономического будущего, ее непосредственная практическая цель состояла в том, чтобы обеспечить Германию практически неограниченным торговым дефицитом. Жестокую логику этой военной клиринговой системы с поразительной откровенностью изложил д-р Густав Шлоттерер, молодой национал-социалистический чиновник, являвшийся ее главным архитектором [1183] Шлоттерер, родившийся в 1906 г. в семье вюртембергского пекаря, еще в 1923 г. вступил в НСДАП, будучи восторженным молодым банковским служащим. Впоследствии он изучал науку бизнеса и написал докторскую диссертацию о марксистской экономике. Во время Machtergreifung а (прихода нацистов к власти) он стал влиятельной фигурой в гамбургской политике и энергично осуществлял ранние мероприятия по ариизации, а в 1935 г. перешел в РМЭ. Начиная с 1938 г. он руководил торговой политикой министерства. После войны Шлоттерер сделал блестящую карьеру и хорошо заработал на международной торговле сталью, вернувшись в Дюссельдорф (где он умер в 1989 г). Buggeln,’Wahrungsplane’, 51. . Выступая в июле 1940 г. перед немецкими предпринимателями, Шлоттерер объяснил:

По сути мы настолько подчинили себе ряд стран, что в отношении с ними нас не должна смущать очень серьезная проблема, касающаяся урегулирования [дефицита по клиринговым счетам]. В отношении Дании и Норвегии мы заняли позицию, согласно которой баланс в клиринговой торговле [т. е. немецкий внешнеторговый дефицит] не подлежит обсуждению <���…> Мы склонны к тому, чтобы использовать различные уловки, обман, а временами и насилие, чтобы заставлять европейские страны продавать свои товары в Германию, но при этом оставлять их кредиты, когда те накопятся, в Берлине <���…> Мы не знаем, насколько далеко нас смогут завести эти идеи. Но мы полагаем, что они должны сработать в случае оккупированных стран [1184] Ibid., 61. Стоит отметить, что всего несколько месяцев спустя Шлоттерер, выступая перед той же аудиторией, открестился от своей драконовской риторики лета 1940 г. и поставил на первый план сотрудничество, а не господство. См.: BAL R8122125, 1-32. .

Наилучшим показателем того, насколько успешной была циничная система Шлоттерера, служит гигантский дефицит, накопленный Германией к концу войны. Разумеется, в обычных обстоятельствах частные поставщики из Франции, Бельгии или Нидерландов не спешили бы снабжать товарами зарубежного клиента, у которого накопилось неоплаченных счетов на десятки миллиардов рейхсмарок. Но клиринговая система, созданная Рейхсбанком в 1930-х гг., умела устранять подобные препятствия. С иностранными экспортерами расплачивались не их немецкие клиенты, а центральные банки их собственных стран их же собственной валютой. После этого зарубежный центральный банк записывал дефицит на клиринговый счет в Берлине. Немцы получали товары, зарубежные поставщики своевременно получали за них деньги, но счета так и оставались неоплаченными. К концу 1944 г., по данным Рейхсбанка, Германия была должна участникам этой клиринговой системы почти 30 млрд рейхсмарок. 8,5 млрд рейхсмарок причитались Франции, крупнейшему торговому кредитору Германии. Почти 6 млрд рейхсмарок Германия задолжала голландцам. Долг Бельгии и Люксембургу составлял 5 млрд рейхсмарок, а задолженность перед Польшей достигала 4,7 млрд рейхсмарок [1185] Н. Berger and A. Ritschl, «Die Rekonstruktion der Arbeitsteilung in Europa: Eine neue Sicht des Marshallplans in Deutschland 1947–1951», Vfz 45 (1995), 495. Эти авторы также подчеркивают, что принципиальным аспектом послевоенной американской политики в Европе служило принятие мер к тому, чтобы эти долги были фактически списаны. Германия получала помощь по плану Маршалла в виде кредитов, имевших приоритет перед всеми прочими долгами страны. До тех пор пока США не требовали выплат по этим кредитам, клиринговые кредиторы Германии не имели возможности вернуть деньги, которые она задолжала им во время войны, и это позволило Западной Германии стать кредитоспособным торговым партнером, свободным от обязательств военного времени. .