Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

В реальности подчиненная Германии Западная Европа в 1940 и 1941 г. сама столкнулась с усугублявшейся проблемой добычи угля и его транспортировки. Хуже всего дело обстояло на оккупированных территориях. Как мы уже видели, германские оккупационные силы, стремясь предотвратить повторение катастрофического железнодорожного кризиса зимы 1939/1940 г., реквизировали часть подвижного состава во Франции, Бельгии и Нидерландах. К осени 1940 г. благодаря этим мерам количество вагонов, доступных для обслуживания германской экономики, за исключением потребностей вермахта, возросло до 800 тыс., по сравнению с 650 тыс. в 1938 г. [1290] См.: ВАН R131594, по. Однако это стало катастрофой для оккупированных территорий, и в первую очередь для Северной Франции, где регулярно прерывались перевозки угля от мест добычи в города. Угольный голод мог быть смягчен лишь в том случае, если бы Германия сумела увеличить объемы добычи на главных французских, бельгийских и нидерландских месторождениях. Франция была не только крупнейшим в Европе импортером угля. Она занимала в Европе третье место по его добыче после Германии и Великобритании. Но добыча во Франции не увеличивалась, а наоборот, сокращалась. В 1940 г. объемы добычи сократились на 18 % и больше не вернулись на прежний уровень. Неуклонно снижалась и производительность труда во французских угольных шахтах. Более того, летом 1941 г. германские оккупационные власти столкнулись с мощной волной забастовок на угольных месторождениях в Бельгии и Северной Франции. Причина этих волнений не составляла загадки. В первую оккупационную зиму перед городскими ратушами по всей Валлонии собирались жены горняков, в знак молчаливого протеста размахивая пустыми мешками из-под картофеля [1291] Gillingham, Industry and Politics, 153. . По оценкам хорошо осведомленных немецких источников увеличение продовольственных норм позволило бы поднять добычу угля в Бельгии на 10–15 % [1292] См. обсуждение в деловой группе по углю 6.06.1941, ВАН R131595, 244. . Но этому препятствовала еще одна принципиальная проблема европейской экономики. Как мы увидим далее, Европе не хватало не только угля и нефти, но и продовольствия. А нехватка угля, в свою очередь, негативно сказывалась на состоянии тяжелой промышленности. Из-за того, что общие объемы угля, доступного для французской промышленности, снизились до половины довоенного уровня, резко сократилось производство стали в Лотарингии и Северной Франции [1293] Вермахт признавал существование этой связи в Лотарингии: БАМА RW19/205, 2-21. Кроме того, отмечались и проблемы с поставками угля на востоке. К лету 1941 г., по оценкам деловой группы по углю, нехватка угля во Франции составляла 50 %, а в Бельгии – 40 %. См.: BAHR131595, 245. .

Поначалу на самой Германии не сказывались худшие последствия дефицита угля. Власти Рейха сумели избежать повторения острого кризиса снабжения, наблюдавшегося предыдущей зимой. Однако к началу 1941 г. уже не могло быть сомнений в том, что немецкие угольные копи тоже оказались в тяжелом положении. Их проблемы прежде всего носили политический характер. К началу 1941 г. разгорелось ожесточенное противостояние между мощными региональными синдикатами производителей угля и рейхскомиссаром по углю Паулем Вальтером, который был назначен Герингом в 1939 г. для осуществления политического руководства отраслью [1294] См. откровенное резюме ситуации в: БАМА RW19/164, 172. . Вальтер был партийным выдвиженцем из германского Трудового фронта Роберта Лея, и промышленники ему не доверяли. В 1940 г. Вальтер еще больше оттолкнул их от себя, предложив провести крупную реорганизацию торговли углем, в результате чего производители утратили бы контроль над распределением угля [1295] См. материалы, подтверждающие недовольство промышленников, в: ВАН Rio VIII, 2. . К январю 1941 г. пошли слухи о том, что Вальтер планирует навязать угольной отрасли систему рыночной организации (Marktordnung ), подобную той, которая господствовала в сельском хозяйстве. Кроме того, Вальтер предавался необдуманной антикапиталистической риторике, нападая на торговцев углем за неоправданную прибыль, которую они получали за счет шахтеров, новых любимцев нацистского трудового сообщества. Однако Вальтер не учел резкого поворота в угольной политике, последовавшего за возвышением концерна Reichswerке Hermann Göring , во главе которого стоял Пауль Плейгер. Тот, само собой, был партийцем с безупречным послужным списком. Но посредством ариаизационных сделок в Чехословакии и экспроприаций в бывшей польской Силезии Плейгер превратился еще и в одного из ведущих углепромышленников Рейха [1296] G. Mollin, Montankonzerne und «Drittes Reich» (Gottingen, 1988), 180-83. .

ТАБЛИЦА 12.

Хрупкий угольный баланс в «большом пространстве»

И он совершенно не одобрял неуместные антикапиталистические выпады Вальтера. К февралю 1941 г. угольная отрасль во главе с Плейгером открыто взбунтовалась против комиссара. Вальтер был снят со своей должности, а угольные синдикаты были поспешно включены в состав новой национальной угольной организации (Reichsvereinigung Kohle). которую возглавил Плейгер. Эта ассоциация была выстроена вокруг уже существовавшей структуры картелей и привязывала их непосредственно к Рейхсминистерству экономики, где промышленную политику отныне диктовал близкий друг Плейгера Ганс Керль. Наняв команду блестящих промышленных статистиков из ведущего германского Института экономических исследований, угольная ассоциация Плейгера создала систему производственного менеджмента, которая стала образцом для реорганизации тяжелой промышленности в 1942 г. [1297] Н. Kehrl, Krisenmanager im Dritten Reich (Dtisseldorf, 1973), 260-63.

Однако никакая реорганизация не могла скрыть производственных проблем отрасли. В конце 1940 г. немецкие сталепромышленники наняли ведущего инженера Германа Винкхауса с тем, чтобы он оценил достижимые максимальные объемы выплавки стали в регионах, контролируемых Германией. Все понимали, что это была решающая переменная, определявшая экономическое будущее гитлеровской империи. От нее зависела осуществимость всех промышленных проектов как в военное, так и в мирное время. Винкхаус в своем докладе делал вывод о том, что производственные мощности, существовавшие на тот момент в зоне, находившейся под контролем немцев, позволяли выплавлять самое большее порядка 46 млн тонн стали в год, из которых 17,5 млн давал бы Рур. Вопрос о том, удастся ли Германии приблизиться к этой цифре, зависел от поставок руды. Но благодаря освоению отечественных месторождений руды и экспроприации французских месторождений этот фактор терял свое значение. Реальной проблемой было наличие коксующегося угля. Германия могла приблизиться к тому, чтобы полностью реализовать потенциал производства стали лишь в том случае, если бы добыча угля в Германии, Бельгии и Нидерландах возросла на 15 млн тонн [1298] BAH R131621, 27-9. . Однако начиная с 1939 г. добыча угля в Германии застыла на одном уровне. На объемы добычи в приграничном Саарском регионе сильно повлияли боевые действия на Западе. Верхнюю Силезию – единственный германский угленосный бассейн, демонстрировавший реальную динамику, – в 1941 г. болезненно затронуло сосредоточение вермахта на восточной границе. Рур, на который приходилось чуть менее 70 % германской годовой добычи угля и практически вся добыча кокса, вышел на максимальный уровень добычи, составлявший чуть более 130 млн тонн в год, в 1939 г. В 1941 добыча угля в Руре сокращалась, с марта по август снижаясь на 2 млн тонн в месяц [1299] U. Herbert, Hitler’s Foreign Workers: Enforced Foreign Labour in Germany under the Third Reich (Cambridge, 1997), 143. .