Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

РИС. 16. Связь между добычей угля и производством стали: Франция, 1910-1944

И причина этих проблем была очевидна [1300] См. объяснение, которое Плейгер дал Томасу из ОКБ, в: БАМА RW19/165, 68-9. . Хотя Германия еще с 1920-х гг. была европейским лидером в сфере механизации, добыча угля оставалась весьма трудоемкой отраслью, страдавшей от хронической нехватки рабочих рук. Подобно сельскому хозяйству, добыча угля, имевшая незавидную репутацию грязной, опасной и малооплачиваемой профессии, находилась в крайне невыгодном положении в том, что касалось конкуренции за привлечение молодежи. Впрочем, в отличие от того, что происходило в сельском хозяйстве, нацистский режим предпринимал решительные меры для исправления этой ситуации. Осенью 1940 г. Роберт Лей анонсировал радикально новую программу германского Трудового фронта по пересмотру всей системы заработков в сфере физического труда с тем, чтобы квалифицированные шахтеры могли рассчитывать на более высокую заработную плату [1301] В свою очередь, это, по-видимому, привело к разногласиям между Вальтером и промышленниками, поскольку Вальтер считался ставленником Лея, а новые предложения означали резкий рост фонда заработной платы в угольной отрасли, что Вальтер надеялся компенсировать путем сокращения торговли углем. . Однако у угольной отрасли имелись и более злободневные проблемы. Несмотря на то что власти Германии, контролирующие рынок труда, принимали меры к тому, чтобы горнорудная промышленность не пострадала из-за оттока рабочих рук в начале войны, лучших молодых людей все же забрал себе вермахт. В результате происходило стабильное снижение производительности труда. Со временем отрасль могла скомпенсировать это посредством дальнейших инвестиций. Но в краткосрочном плане Плейгеру требовались экстренные меры. К весне 1941 г. воскресные смены стали в Руре привычным делом, не давая шахтерам ни дня отдохнуть после изнурительной рабочей недели. Чтобы восстановить прежнее качество рабочей силы, вермахт убедили вернуть в шахты как можно больше опытных горняков. Как с поразительной откровенностью указывал вермахт, эта уступка в первую очередь была необходима по политическим причинам. Если стране предстоял еще один угольный кризис, подобный тому, который случился в первую военную зиму, то было принципиально важно, чтобы в этом бедствии обвиняли не армию [1302] БАМА RW19/165, 75~б. . Тем не менее отрасль все шире прибегала к привлечению зарубежной рабочей силы. К маю 1941 г. в германских шахтах работало уже почти 70 тыс. иностранных рабочих: тысячи поляков, десятки тысяч французских военнопленных и многие тысячи силезцев, отправленных на подземные работы согласно указу Геринга от 1938 г. [1303] См.: Hitler’s Foreign Workers , 88-9, 96. Плейгер и угольная промышленность и в этом отношении были предшественниками «системы Шпеера».

Одно дело – принудительно загнать рабочих в шахты. Но они не принесут никакой пользы, если не будут получать адекватного питания. В 1940-е гг. не было такой отрасли, в которой бы наблюдалась более четкая корреляция между питанием и производительностью труда, чем в горнорудной промышленности [1304] За все время войны уровень корреляции между питанием шахтеров и объемами добываемого ими угля составлял 84 %: W. F. Werner, Bleib Ubrig!Deutsche Arbeiter in der nationalsozialistischen Kriegswirtschaft (Dtisseldorf, 1983), 300–302. . Однако после 1939 г. с продовольствием в Западной Европе дело обстояло так же плохо, как и с поставками угля [1305] В. Martin and A. S. Milward (eds.), Agriculture and Food Supply in the Second World War (Ostfildern, 1985); K. Brandt, Management of Agriculture and Food in the German-occupied and Other Areas of Fortress Europe (Stanford, Calif., 1953). . Как и в Германии, высокоинтенсивное молочное хозяйство во Франции, в Нидерландах и в Дании зависело от импортных кормов. Эти страны в конце 1930-х гг. ежегодно ввозили более 7 млн тонн зерна – главным образом из Аргентины и Канады. Эти источники снабжения были отрезаны британской блокадой. Кроме того, Западная Европа импортировала более 700 тыс. тонн масличного семени [1306] С. Lewis, Nazi Europe and World Trade (Washington, 1941), 18–22, 25–31. Нетто-импорт зерна в самой Германии в 1937 г. приближался к 4,116 млн тонн, а импорт жиров – к 604 тыс. тонн. . Разумеется, Франция сама по себе была крупным производителем зерна. Но высокая урожайность зерновых культур во Франции, как и в Германии, поддерживалась путем внесения в почву огромного количества азотных удобрений, которыми можно было обеспечивать фермеров лишь за счет сокращения производства взрывчатых веществ. Кроме того, западноевропейские фермы, как и немецкие, зависели от огромных стад тяглового скота и от ежедневного труда миллионов батраков. Лишение сельского хозяйства лошадей, рабочей силы, удобрений и кормов, произошедшее после начала войны, привело к катастрофической цепной реакции в хрупком мире европейского крестьянского сельского хозяйства. К лету 1940 г. Германия столкнулась с общеевропейским сельскохозяйственным кризисом [1307] Brandt, Management of Agriculture and Food in the German-occupied and Other Areas of Fortress Europe , 518-19. Испания зимой 1940–1941 гг. подошла вплотную к голоду, и неспособность Германии гарантировать достаточные поставки зерна стала одним из главных факторов, убедивших Франко не вступать в войну на стороне Германии. См.: Е. Hernandes-Sandoica and Е. Moradiellos, «Spain and the Second World War, 1939–1945», in N. Wylie (ed.), European Neutrals and Non-belligerents During the Second World War (Cambridge, 2002), 241-59. О голоде в Греции см.: M.Mazower, Inside Hitler’s Greece (New Haven, 1993), 23–52. . Датские фермеры начали систематически забивать свиней и птицу. Урожайность в Нидерландах стабильно снижалась по мере сокращения поставок удобрений. Но наиболее серьезной была ситуация во Франции, где в 1940 г. было собрано в два с лишним раза меньше зерна, чем в 1938 г. [1308] P. Barral, «Agriculture and Food Supply in France», in Martin and Milward, Agriculture and Food Supply , 89. В самой Германии 1940 год принес с собой значительное снижение урожайности зерновых, которое было усугублено неурожаем в Югославии и Венгрии, входивших в число основных поставщиков Рейха [1309] SRA, StatistischesJahrbuch fur das Deutsche Reich ( 1941/42 ) (Berlin, 1942), 295, 42-3. . В 1940 г. германский импорт зерна из Югославии и Венгрии сократился почти на 3 млн тонн, что удалось компенсировать лишь благодаря резкому увеличению поставок из Румынии.

Продовольственные нормы, установленные для германского населения в начале войны, были относительно щедрыми. Но в 1940–1941 гг. их удавалось обеспечивать лишь посредством активного посягательства на крупные запасы, накопленные после 1936 г. В начале войны в закромах у ИЗС имелось 8,8 млн тонн зерна, чего хватало для того, чтобы обеспечивать германское население хлебом почти целый год [1310] A. Hanau and R. Plate, Die deutsche landwirtschaftliche Preis- und Marktpolitik im Zweiten Weltkrieg (Stuttgart, 1975), 49. . За первый год войны эти запасы сократились всего на 1,3 млн тонн. Но плохой европейский урожай 1940–1941 гг. подтвердил худшие опасения Герберта Бакке. Германия должна была где-то изыскать дополнительные миллионы тонн зерна, иначе ей вскоре пришлось бы серьезно сокращать продовольственные нормы, и началось бы это с массового забоя скота, что причинило бы необратимый ущерб этому источнику белков и жиров. А ситуация в городах на оккупированных территориях, разумеется, была намного более плачевной, чем в Германии. В 1941 г. уже наблюдались признаки нарастающего недовольства по причине недостаточного снабжения продовольствием. В Бельгии и Франции официальные нормы, согласно которым «обычные потребители» получали всего 1300 калорий в день, явно подталкивали население пользоваться услугами черного рынка. В Норвегии и протекторате Богемии и Моравии дневная норма составляла около 1600 калорий [1311] H.-E. Volkmann, Okonomie und Expansion: Grundzuge der NS-Wirtschaftspolitik (Münich, 2003), 393. .