Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

Призывно махнув рукой, он ломанулся по протоптанной вдоль забора тропинке с такой скоростью, будто за ним гналась разъяренная стая голодных бродячих собак. Не ожидавшие от подчиненного Кочергина подобной прыти стрелки удивленно переглянулись и рванули следом.

Несколько пуль просвистело над головами ребят, вызвав у них не самые приятные ощущения, но тут «заговорила» автоматическая пушка T-II.

20-миллиметровые снаряды чудовищным смерчем скосили полдюжины немецких солдат, оставив в телах убитых давящие на слабую психику зияющие страшные раны и вынудив остальных тотчас залечь. Правда, четверо гитлеровцев, видимо, наименее впечатлительных и достаточно смелых, все-таки решили рискнуть и попытались подползти ближе, чтобы с приемлемой дистанции забросать танк гранатами. Но очередные десять снарядов, выпущенные в большей степени уже для острастки, моментально умерили их воинственный пыл, заставив военнослужащих вермахта судорожно вжаться в землю, слиться с зеленой травой и напрочь забыть о каком-либо геройстве.

Маячившие на противоположной стороне улицы фашисты во всех подробностях видели гибель шестерых сослуживцев и решили не испытывать судьбу, сноровисто попрятавшись за деревьями, бугорками и под густыми кустами. Поэтому когда танковая башня неторопливо переместилась вправо, стволы орудия и пулемета уставились в пустоту. Все же башенный «MG-34» полоснул длинной очередью, так, на всякий случай, после чего T-II, насыщая атмосферу выхлопами, задним ходом покатил прочь и, провожаемый настороженными взглядами гитлеровцев, секунд через сорок въехал на территорию зерноскладов, сорвав при этом одну из створок ворот с насквозь проржавевших петель…

…Когда группа вновь оказалась в сборе, майор Кочергин через открытую заднюю дверцу забрался внутрь «Ганомага», куда минутою ранее поместили пленного оберст-лейтенанта, и связался по рации с Думининым. Коротко переговорив с комбригом, он спрыгнул на землю, подозвал ребят к себе и, кивнув в направлении восточной окраины села, откуда доносился несмолкающий грохот ожесточенного боя, сказал:

– Буду лаконичен! Наши танки уже близко, сейчас как раз преодолевают оборону противника за околицей! Посему я принял решение дождаться подхода главных сил здесь! У кого-нибудь есть предложения или вопросы?

– Никак нет! – ответил за всех лейтенант Буренков, молодецки тряхнув своим замечательным чубом. – Командуйте, Артем Тимофеевич!

– Хорошо, тогда слушайте! – произнес Кочергин и посмотрел на Николая Семенюкина, до сих пор продолжавшего оставаться в кузове бронетранспортера. – Ты, Коля, сторожишь фрица и лично отвечаешь за него! Если начнет вести себя плохо, то можешь стрелять, только бей по ногам! Этот фрукт необходим нам живым! Ясно?

– Ясно, товарищ майор! – отозвался боец и, грозно нахмурившись, погрозил кулаком немецкому офицеру, со связанными руками сидевшему на скамье, установленной по левому борту бронемашины.

– Ребята, вы оба, – Артем перевел взгляд на стоявших рядышком снайперов и ткнул пальцем в сторону небольшого по площади здания с практически плоской крышей, на которую можно было забраться по лестнице, приставленной к боковой стене, – полезайте наверх и возьмите улицу под контроль! Это на случай, ежели гитлеровцы к нам сунутся в гости! Открывать огонь разрешаю на ваше усмотрение! Задача понятна?

– Так точно! – вытянул руки по швам Поздняков, за короткое время проникшийся искренним уважением к командиру мотоциклистов.

Овечкин же ничего не стал говорить, лишь поднял глаза на майора и, растянув губы в некоем подобии улыбки, успокаивающе покачал головой, что у Андрея, видимо, означало: «Не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде». Как бы там ни было, но Кочергин правильно понял этот язык жестов и мимики, ответно кивнув старшине.

Не теряя времени даром, стрелки подбежали к лестнице и принялись друг за другом карабкаться по ступенькам, а Артем повернулся к слегка заскучавшему Буренкову, с нарочитым вниманием изучавшему свои запыленные сапоги, и толкнул лейтенанта в плечо:

– Сергей Викторович, ты с Аликом Бодаревым держишь ворота! Укройтесь за танком и жалом водите, чтоб ни одна сволочь не просочилась сюда!

– Тогда лучше нам находиться внутри этой жестянки, – показал на T-II Буренков, – опять же, пушка и пулемет, – все удовольствия сразу под боком…

– Нет, слишком опасно! – категорично заявил, как отрезал, Артем. – Немцы могут достать гранатами из – за забора, и вы испечетесь на пару, орлы!

– Вот и всегда так, – проворчал лейтенант недовольно, – без малого целый день на ногах проторчали, и теперь отдыха нет. И пожрать тоже негде…

…Скорчив выразительную гримасу Алику, наблюдавшему за ним с тонкой улыбкой, Буренков пошел к легкому танку, продолжая что-то бурчать себе под нос. Бодарев, хмыкнув, двинулся следом, незаметно для окружающих и совсем не по-уставному показав лейтенанту язык…

– А нам где засесть, Артем Тимофеевич? – спросил один из двоих, все еще находившихся возле майора, бойцов.

– За углами строений укройтесь, – Кочергин взмахнул рукой, «начертив» в воздухе треугольник с загогулиной, – отслеживайте южный и западный сектора! А я к хлопцам на крышу, на местные достопримечательности погляжу…

Машинально оправив форму, Артем направился к лестнице, намереваясь присоединиться к снайперам, однако, не дойдя до нее пары шагов, внезапно споткнулся, совершив при этом движение, отдаленно напоминавшее танцевальное «па», потерял равновесие и едва не «забодал» головой стену! В последний момент он успел вытянуть перед собой руки и, слегка ободрав ладони о стену, все же смог удержаться на ногах, но при этом сдвинутая почти на макушку немецкая фуражка упала в траву.

По большому счету, Кочергину головной убор был уже не нужен, ведь гитлеровцы раскусили связанную с переодеванием хитрость советских диверсантов. Но сказалась многолетняя привычка майора к порядку во всем. Поэтому он резко наклонился, чтобы поднять фуражку с земли, и тут его поясницу вдруг прострелило, да так сильно, что моментально потемнело в глазах. Страдальчески вскрикнув, Артем замер на несколько секунд в неестественной позе и лишь потом, когда боль немного утихла, с осторожностью разогнулся.

– Что случилось, товарищ майор? – прозвучало откуда-то сверху.

Кочергин запрокинул голову и встретился взглядом с Поздняковым, который, свесившись с крыши, обеспокоенно смотрел на него.

– Все нормально, сержант, – улыбнулся Артем с легким налетом грусти, – но, похоже, в рот малина, я отлазил свое…

… – Ну, и чего там? – лежа на животе и не отрываясь от оптического прицела, спросил Овечкин, когда Поздняков ползком вернулся назад.