Максим Бузин - Снайперы. Огонь на поражение [litres]

…Вообще-то комбат не любил, когда его прерывают, но сейчас, в преддверии почти неминуемого боя, он дал себе установку не заострять внимания на определенных вещах…

– Вы меня назначили утром исполнять обязанности командира второй роты, а ей, как я понял, сейчас отводится роль неких вспомогательных сил! – Казусев говорил торопливо, порой запинался, и было заметно, что он сильно волнуется. – То есть мы с хлопцами на подхвате останемся, так?

– Так! – одними глазами усмехнулся Деменев, уже догадавшись, куда клонит двадцатилетний лейтенант.

– Тогда прошу вас, товарищ майор, срочно отстранить меня от этой должности и перевести с каким угодно понижением в любую из двух других рот! – на одном дыхании выпалил Казусев и умоляюще посмотрел на комбата, который, недолго думая, показал лейтенанту могучий кулак.

Ожидал чего-то подобного Казусев или же нет, остается гадать. Как бы там ни было, он явно обиделся, нахохлившись, будто снегирь в январском лесу, и опустив глаза в землю. Вполне естественно, что Дмитрий Иванович сразу заметил произошедшую с лейтенантом метаморфозу.

– Юрка, не дуйся, – слегка наклонив голову, отеческим тоном сказал он. – Не в тылу же ведь будешь штаны протирать, а резервом нашим руководить, это тебе не хухры-мухры!..

– Засадный полк тоже в дубраве, считай что в резерве, долгое время сидел, а потом раз – и решил исход всей Куликовской битвы! – вроде бы между прочим и ни к кому конкретно не обращаясь, произнес капитан Набойченко. – Исторический факт, как ни крути!

– Так то полк целый, – оттаяв столь же быстро, как перед этим надулся, пробормотал Казусев, – а у меня во второй роте боеспособных осталось пятьдесят семь человек.

– Эка невидаль! – поблагодарив Набойченко взглядом, воскликнул комбат. – Воевать нужно умением, не числом! А посему, Юрий Валентинович, отправляйся, не мешкая, к своим ребятишкам и готовься с ними по первому моему приказу занять позицию на опушке! Можешь поверить – наращивать жир подкожный я вам точно не дам!..

– Бегу, Дмитрий Иванович! – как новогодняя елка просиял лейтенант и, развернувшись совсем не по-уставному через правое плечо, вприпрыжку устремился вглубь березовой рощи.

– Детский сад с соответствующим уровнем дисциплины, – вздохнул Деменев, с мягкой улыбкой взглянув ему вслед.

– Двадцать лет всего парню, смелый, горячий, вот и рвется с шашкой наголо в бой, – с интонацией матерого знатока высказал свое мнение касательно уже скрывшегося за деревьями Казусева до сих пор молчавший Виктор Степанов. – Повзрослеет – остепенится, дело известное, я сам таким был когда-то…

– Тоже нашелся ровесник нашего века, – ухмыльнулся Пал Палыч, давно порывавшийся снова вступить в разговор. – Я узнавал у писаря в штабе, Витюша, – вы с Юркою одногодки! Так что, дорогой дядя Степа, не нужно тут древнего мудрого старца изображать! Салага еще!..

– Кто, я, что ли, изображаю?! И кого ты салагой назвал?! – вспыхнул, как спичка, Степанов. – Да будет тебе известно, рыжая забияка, что у меня…

– Стоп, смирно, отставить! – размахивая руками, встал между разошедшимися не на шутку и едва не сцепившимися подчиненными Деменев. – Вы еще подеритесь, шпана!..

– Виноват, товарищ майор, – хриплым голосом, в котором не слышалось даже малейшего намека на какое-либо раскаяние, пробубнил Пал Палыч, делая шаг назад.

– Извините, сорвался! – буркнул Степанов, красный, как рак. – Нервишки сдали чего-то…

– Гена, пожалуйста, уведи их отсюда, – едва удержавшись, чтобы не отвесить каждому из двоих по хорошему подзатыльнику, попросил Дмитрий Иванович капитана Набойченко. – А то я за себя не ручаюсь!..

– Все, хулиганы, драка отменяется, поскакали мириться! – успокаивающе кивнув комбату, наигранно радостно воскликнул Геннадий.

Крепко взяв Пал Палыча и Степанова под руки, он буквально поволок их в ту же сторону, куда только недавно умчался лейтенант Казусев, и вскоре все трое исчезли среди берез…

– Похоже, основательно распустил я парней, – отирая ладонью выступившие на лице частые капли пота, устало произнес оставшийся наедине с самим собой майор Деменев. – Еще неделька-другая, и у меня будет не батальон, а настоящий анархистский отряд…

…Опустившись на колено у стены здания, в котором, судя по вывеске, был магазин, старшина Овечкин с винтовкой наизготовку следил за крышей, дверью и окнами дома напротив, куда минуту назад зашли трое бойцов, возглавляемые ефрейтором Фомичевым. Небольшая группа из четырех человек осуществляла сплошную проверку жилых и хозяйственных строений, находившихся по нечетной стороне улицы, носившей красивое название Верхняя Ольховая. За постройки с четной нумерацией отвечали сержант Кулик, Володька Носков и еще двое ребят. За ними, в свою очередь, «приглядывал» Сергей Поздняков, сейчас притаившийся за углом уже обследованного красноармейцами полуразрушенного дома с намалеванной на фасаде явно непризнанным живописцем оранжевой цифрой «семнадцать» просто чудовищного размера, а также прибитой над входом ржавой подковой. Снайперы располагались немного наискось друг от друга, что позволяло им не только держать под прицелом осматриваемые сослуживцами сооружения и постройки, но и в случае надобности прикрыть напарника, не всегда видевшего, что происходит у него сбоку или же за спиной…

…Выполняя распоряжение комбата Деменева, обе группы события не форсировали и действовали аккуратно, постепенно переходя от одного здания к другому и медленно, но верно продвигаясь с окраины к раскинувшейся в центре города базарной площади. Пока все было спокойно, но данное обстоятельство не радовало, а, наоборот, чрезвычайно тревожило побывавшего в различных передрягах старшину Овечкина. Ведь за те три четверти часа, что он с товарищами находился в городской черте, им на глаза, что в помещениях, что снаружи, не попался ни один человек! Да что там люди! Даже собаки и кошки куда-то исчезли! Покинутые своими обитателями дома бессмысленно пялились на советских бойцов тусклыми зрачками немытых окон, а по пустынным улицам гулял ветер, подхватывая и унося прочь обрывки бумаги и кое-где задорно кружа хороводы из прошлогодней опавшей листвы…

– Почему так тихо? – задумчиво прошептал Андрей, чувствуя, как от напряжения начинает неметь палец на спусковом крючке. – Прямо город-призрак какой-то…

Непроизвольно поморщившись от возникших в голове неких ассоциаций, он обратил взор на Позднякова. Юноша, очевидно, почувствовав на себе его взгляд, оторвался от созерцания объектов архитектуры конца прошлого века и ответно посмотрел на Овечкина.

«Ну что, как дела?» – подернув бровями, задал немой вопрос старшина.