Станислав Китайский - Поле сражения

Черепахину удалось убедить его, что комиссаров расстреливать нельзя, а от расправы над совдеповцами, неуспевшими выкупиться из тюрьмы, отговорить не удалось. Порешили на том, что на днях казаки очистят тюрьму и уберутся восвояси.

– Тебе же без них легче будет, – повеселел Красильников, – а остальные внукам закажут. Без страха власти нету! И я приказ сполню.

– Ладно, – согласился Черепахин. – Только сейчас же уйми своих казачков. До беды недалеко…

Как бы в подтверждение его слов где-то у реки послышались глухие выстрелы.

Побледневший Красильников пулей выскочил на улицу. Черепахин кинулся за ним.

Стреляли в стороне пристани.

Вскочив на дремавших у крыльца коней, офицеры поскакали туда.

Машарин возвращался из мастерских. Возле самой пристани ему встретился на велосипеде Силин и рассказал о своей ссоре с казачьим атаманом.

– Чёрт знает что! – ругался он. – Поручать карательную экспедицию идиоту с рыбьими глазами, у которого одна только забота: кого бы выпороть и расстрелять – это же глупее глупого! Какому болвану взбрело это в голову, не понимаю. Это же погибель делу! А мямля Черепахин уговаривает его как ц…чку. Смотреть противно. Собираются расстрелять всех заключённых. А зачем? Народ взбудоражить? Идиоты!

– Как расстрелять? Ведь вы же присудили их к штрафам?

– Вот именно. О какой демократии после этого разглагольствовать? А у Красильникова действительно есть приказ расстреливать всех, замеченных в большевизме. Подписал управляющий губернией Яковлев. Социал-революционер! Тьфу! Ей-богу, готов помочь этим несчастным бежать, чтобы не допустить этой дикости. Средневековье какое-то…

– И когда собираются расстрелять их?

– На днях. Тупицы… Послушайте, Машарин. Вы пользуетесь влиянием на нашего самодержца, – на последнем слове он скривил губы. – Попробуйте отговорить его от этой затеи. Пусть Красильников увезёт большевиков, а местных выпустим потом. Как вы смотрите?

– Надо попробовать. Только вряд ли получится.

– Да, таких двух остолопов уговорить нелегко. Но подходите завтра в управу к десяти, попробуем.

Силин укатил дальше, а Машарин медленно свернул в проулок, где жили Тарасовы.

Надо было срочно предупредить заключённых о готовящейся расправе и сообщить план своих действий.

Машарин знал, что ему не удастся отговорить карателей от расстрела пленных красноармейцев, которых в тюрьме было больше двадцати, не считая комиссаров. Это не местные совдеповцы, за них не заступишься. Остаётся только выручать силой. А для этого надо, чтобы Тарасов через Аню свёл его с верными людьми. Тогда можно попытаться именем контрразведки сменить часовых у тюрьмы, заставить надзирателей вывести всех арестантов во двор, потом убрать охрану и всем бежать к реке, где как раз напротив тюрьмы можно поставить «Ермака» со спущенным трапом.

Конечно, план этот построен на сплошном риске и рассчитан на невероятное везение, любая случайность может обернуть его гибелью, но ничего другого не оставалось.

В последние дни Машарин встречался с Аней довольно часто – то спрашивая новости от её отца, то вручая деньги для передачи семьям заключённых на уплату штрафов, и кто-то успел уже пустить о них сплетню, что Машарин-де прибирает девушку к рукам. Такая версия была удобна для встреч, и он велел Ане подогревать потихоньку сплетню.

У раскрытой калитки Тарасовых стоял рыжебородый казак с карабином на плече.

– Куда прёшь? – остановил он Машарина. – Занято здеся!

Машарин услышал, что в избе задавленно кричит Аня, отстранил казака и быстро вошёл в ограду.

– Стой, стреляю! – рявкнул сзади лампасник.

Машарин повернулся. Маленькое чёрное отверстие в стволе смотрело ему в грудь. Он сделал шаг к казаку, левой рукой рванул на себя карабин, а правой поддел покачнувшегося казака под рыжую бороду. Бородач подпрыгнул, завис на секунду в воздухе и рухнул на землю.

В два прыжка Машарин был в сенях.

В избе, у самой двери, приземистый и колченогий казак поигрывал наганом перед зажатой в угол старухой, а двое его дружков раздевали на кровати уже изнемогшую девушку.

Машарин коротко ударил колченогого и подхватил выпавший наган.

– Руки!

Одуревшие от похоти казаки уставились на него исцарапанными в кровь рожами и не могли понять, чего от них требуется.

– Руки вверх, сволочи!

Казаки нехотя подняли руки.

Нюрка натянула до подбородка рядно и безумно смотрела на Машарина.

Старуха от страха впала в беспамятство.

Колченогий тихо мычал.

Немая сцена длилась недолго. Через секунду распахнулась дверь, бабахнул выстрел. Это очухался во дворе бородач и решил прикончить обидчика. Выстрелить прицельно ему помешала толкнувшая под локоть дверь, и пуля, никого не задев, угодила на божнице в Николая-угодника. Святой кувыркнулся на пол.

Перезарядить винтовку казак не успел. Машарин выстрелил – бородач взвизгнул и обмяк на пороге.

Расхристанный насильник успел схватить табуретку и швырнуть ею в Машарина, но Александр Дмитриевич отклонился, и табуретка хрястнулась о стенку.

Другой казак в этот момент выхватил шашку. Александр Дмитриевич снова выстрелил. Казак выронил шашку, покачался взад-вперёд и повалился на стенку, царапая ногтями жёлтые бревна.

Расхристанный сиганул в окно, с треском и звоном высадив раму. Машарин подскочил к оконному проёму и уложил насильника, успевшего добежать до самой калитки.

Когда он оглянулся, колченогого в избе не было.

«Ну, сейчас их набежит сюда!» – подумал Машарин. С пистолетом в руке он осторожно перешагнул через убитого бородача, оглядел сени, двор и только тогда вышел за калитку.

Со всех сторон уже бежали солдаты и казаки. От управы намётом летели два всадника. В одном из них Машарин узнав Черепахина, обрадовался: выкрутимся. И спрятал пистолет в карман.

– Кто стрелял? – крикнул, осадив коня, Красильников, взбешённый до крайней степени, но по-прежнему с радостно-удивленными глазами.

– Ваши казаки баловались, – как можно спокойней ответил Машарин.

– Это наш, – подсказал Красильникову Черепахин. – Штабс-капитан Машарин. Что ты здесь, Саша?

– Тоже стрелял, – сказал Машарин.

– Взять его! – приказал Красильников.

– Кого взять? Офицера взять? – возмутился Машарин.

– А хоть и генерала. Взять!

Трое казаков кинулись было к Машарину, но тот легко разметал их и выхватил наган.

– Отставить! – заорал Черепахин. – Хорунжий Красильников! Молчать! Господин Машарин, спрячьте оружие! Что здесь происходит?

– Я не собираюсь кричать на всю улицу. Зайдём в избу, увидите сами.

– Зайдём, атаман.

Офицеры спешились и пошли в ограду.

– Слушай, Машарин – это миллионер этот, чё ли? – шёпотом спросил Красильников.