Сергей Борзенко - Огни Новороссийска [Повести, рассказы, очерки]

Печальное зрелище представилось глазам воинов. Нарядный и прекрасный город был неузнаваем. Большинство зданий было разрушено, охвачено дымным пожаром. Под сапогами хрустел толстый слой битых стекол, смешанных с черной золой, повсюду валялись почерневшие кирпичи. Первая советская больница, пехотное училище, почта, вокзал, пединститут, дорожный техникум — все горело. Красивую Бердичевскую улицу фашисты превратили в груды развалин. Они разрушили десятки лучших домов на Киевской и Михайловской улицах, на главной площади снесли памятник Ленину, взорвали памятник Щорсу, изуродовали редкой работы резной древний иконостас Михайловской церкви, сожгли дом украинского писателя Михаила Коцюбинского.

Оккупанты отчаянно сопротивлялись.

В районе взорванного Бердичевского моста эсэсовцы перешли в контратаку и потеснили взвод гвардии лейтенанта Щербакова. Это увидели пулеметчики гвардии сержанты Алдошин и Шапронов. Они выкатили свой максим на открытую позицию и уничтожили отделение врагов. Воспользовавшись огневой поддержкой, взвод поднялся в атаку и овладел кварталом. Волосы солдат были белыми от пыли.

В это время с чердака трехэтажного дома открыли огонь немецкие пулеметчик и снайпер, прижали наших стрелков к заборам и стенам домов. На помощь им пришел ручной пулеметчик узбек Артыкбаев. Он ловко вскарабкался на крышу соседнего дома и, выбрав удобный момент, меткой очередью свалил обоих гитлеровцев. Каждому красноармейцу выпал случай показать себя.

— Вот это наступление — сердце замирает от восторга, — сознался Верховский.

К вечеру 31 декабря 1943 года город был полностью очищен от захватчиков. Это был прекрасный новогодний подарок Родине. Фашисты не успели даже взорвать электростанцию. Советские войска вошли в Житомир с востока и с севера, еще до взятия города перерезав асфальтированное шоссе на Новоград-Волынский.

Жители, вылезшие из подвалов, плача от радости, рассказывали об издевательствах оккупантов. После своего вторичного возвращения в Житомир гитлеровцы ежедневно вешали на главной площади десятки раненых военнопленных, попавших в их лапы. По приказу коменданта города Магаса и бургомистра Павловского в колодец на Малеванке гестаповцы бросили живьем пятьдесят мужчин, отказавшихся ехать рабами в Германию. Сверху жертвы свои фашисты засыпали негашеной известью.

Вместе с войсками в город вошли работники советских учреждений. Привезли муку, открыли пекарню. Один из работников обкома партии, узнав, что Верховский редактор армейской газеты, просил его до восстановления городской типографии отпечатать хлебные карточки.

Собрав материал, сели в машину. Был канун Нового года. Без четверти двенадцать очутились у села Стрижевка. Постучались в первую попавшуюся хату. У Верховского оказалась фляжка спирта, налили его в стаканы.

— А я это лежу на печи, — сказал старик хозяин, — и думаю, хотя бы кто-нибудь горилкой угостил. Чую, машина подъехала. Тут и вы, прямо, как в сказке.

Ровно в двенадцать мы выпили за победу.

— Я при немцах уши ватой затыкал, чтобы не слышать ихнего голоса, — сознался хозяин.

Вторая рюмка была за то, чтобы новый год был последним для фашистской Германии. Тост этот провозгласил старик колхозник. Мы закусили кислым молоком и поехали дальше.

Материал о взятии Житомира пошел в номер. На очереди было освобождение Бердичева. и через два дня я поехал туда.

Отступая к Бердичеву, гитлеровцы рассчитывали выиграть время, надеялись, что советская артиллерия отстанет от своей пехоты. Но они ошиблись. Вместе с первой стрелковой ротой к Бердичеву вышла тяжелая пушка гвардии сержанта Ильи Корниенко. Наводчик Федор Пасечник, не теряя ни минуты, открыл огонь по оборонительным объектам, видимым невооруженным глазом.

Вскоре подошли и другие пушки. Артиллеристы вместе с пехотой провели разведку, выяснили, что не только на окраинах города, но и в центре многие дома использованы под доты и с добавочным железобетонным перекрытием.

Взятые пленные показывали: за густой сетью опорных пунктов, за крепкими стенами домов — находится свыше семи тысяч солдат, поклявшихся стоять насмерть. Гарнизон имеет восемнадцать артиллерийских батарей трехпушечного состава, много минометов и несколько сотен пулеметов.

Но фашистский гарнизон был обречен, он только защищался, а наши войска наступали.

Батареи гвардии капитанов Дейниженко, Ступакова, Старостина и других офицеров начали противобатарейную борьбу раньше, чем ее ждали гитлеровцы, и с первых залпов поразили вражеские пушки. Огонь был частый и сильный, снег вокруг почернел от пороховой копоти.

Упорное сопротивление оккупанты оказали на вокзале, в районе водокачки и на высотах южнее города, где у них были укрепления, почти недоступные для танков и штурмовой авиации. На эти объекты и навалились наши пушки всей силой огня, выкуривая фашистов из укрытий, под выстрелы стрелков. Немецкая артиллерия, вступившая в единоборство с нашей, была подавлена, вынуждена была умолкнуть.

По наступающей пехоте открыли огонь четыре немецких полковых миномета.

Раненый наводчик Ченских поставил на свое место снарядного Львова. Весь расчет он научил сложному делу прицеливания. Несколько пристрелочных выстрелов, и тяжелый снаряд накрыл миномет.

Радость охватила Львова, но он скрыл ее от товарищей. Он торопился уничтожить оставшиеся минометы.

Пять выпущенных снарядов и три миномета умолкли навсегда. Так учил стрелять «бог войны» — начальник артиллерии 18-й армии генерал-лейтенант Кариофили.

Артиллеристы овладели кариофилевским стилем. Этим стилем точности, требовательности и быстроты полк завоевал свою славу.

Воспользовавшись тем, что наша артиллерия полностью еще не подошла, тридцать фашистских танков ринулись в атаку. Один танк был подбит за сто метров от переднего края. Но несколько машин прорвались сквозь нашу пехоту. Героическая прислуга пушки наводчика Ченских отстреливалась под пулеметным огнем и тяжелым снарядом подбила танк. Остальные танки развернулись и скрылись в каменном ущелье улицы. Танкистов ослепило беспрестанное мелькание орудийных молний, оглушил грохот артиллерийского грома.

С каждым часом все больше и больше собиралось советских войск возле Бердичева. Стрелки дивизий Колобова, Волковича, Прохорова пошли в обход города. С кирпичной трубы кожевенного завода немецкие наблюдатели видели на всех направлениях алые шелковые знамена гвардейцев. Стрелковый батальон захватил село Скраглевку, отрезал немцам путь отступления на Чуднов.

Одной из первых ворвалась в город рота гвардии старшего лейтенанта Башкатова. В этой роте сражался рядовой Исаак Шпеер, уроженец Бердичева Он застрелил трех немецких автоматчиков, пока добрался до родной Белопольской улицы.