Владимир Козловский - Ищу свою звезду

Айна выходила из пенного кружева Кугача, из серебристых, как отблески света на озере, насыпей снега, раздвигая лохматые остроиглые ветви, выглядывала из лесной чащи.

— Айна, — звал Виктор, и радостное видение заплывало туманом.

…Блекнут лунные тени, тихо тикают ходики, на смену ночи робко крадется утро. Наконец, приходит сон — лучшее лекарство от всех на свете болезней.

Бригада лесорубов состояла из финнов: рослых, плечистых парней и мужчин с жилистыми, длинными и крепкими, как корни дуба, руками. Одеты они легко, от старого и до самого малого напоминают профессионалов спортсменов. Коротенькие, до бедер, на меху куртки с вязаными шерстяными подрукавниками, стянутые резинкой внизу брюки из грубой байки, на головах вязаные гарусные шапочки, береты, у некоторых меховые шапки с козырьками. Непременное национальное украшение каждого — на поясе финка в узорной, из бронзы и серебра, оправе.

Рабочие чуждались молодого начальника, держались от него поодаль. Нередко Сокол любовался трудом лесорубов. С какой-то ленивой небрежностью они поднимали топоры, с завидною быстротою вырубали на крупных стволах засечки, так же легко, казалось, без напряжения, подрезали стволы лучковой пилой и молча, без русского уханья налегая на них плечом, валили на землю сосны и ели.

— Ловкачи ребята, — хвалил рабочих Стопов, — играют, а не работают,

Но Сокол недолюбливал бригаду лесорубов.　

Все тренировкой дается, — стараясь умалить достоинство гордецов финнов, уверял он. — Тебя, Стопов, на недельку рядом вон с тем журавлем поставить, думаю, на восьмой денек ты бы его за пояс заткнул, а?　

— Как знать,— улыбался польщенный Стопов, — мы ведь, карелы, тоже, как кони, выносливые.　

Антипатия Сокола к лесорубам имела основание. Финны явно не любили местное начальство, а молодой, чересчур уж скромно одетый, застенчивый агроном тем более оказался им не по вкусу. Когда Сокол подходил к финнам, кто-либо из них, зная, что молокосос начальник не разбирается в их языке, бросал реплику. Рабочие встречали начальника сдержанным смехом.　

— Весело? — многозначительно спрашивал Сокол рослого светловолосого бригадира Форея Сухтайнена.　

— Очень весело, товарищ начальник. Работенка у нас такая смешливая, — сдерживал ехидную усмешку Сухтайнен и уже на своем гортанном языке кидал рабочим новую реплику. Лесорубы еще громче смеялись.　

«Меня разыгрывают», — возмущался Сокол и доставал блокнот, стараясь доподлинно восстановить брошенную финнами фразу, записывал ее звучание по возможности точно по-русски.　

Вечером просил Стопова перевести записи.　

— Ты что-то здесь, товарищ, поднапутал, — с трудом читая блокнотные записи Сокола, усмехался завхоз, — из финских слов я вижу только одно, в переводе на русский оно означает лодырь, тупица, бездельник, понял?　

— Понять нетрудно, — краснел от стыда и обиды Виктор.　

— Смотрю я на тебя, Виктор Петрович, — потирая морщинистый лоб, замечал Стопов, — бессистемно ты язык изучаешь. У тебя хоть букварь-то есть финский?　

— Откуда же, нет, конечно.　

— Хорошо, я тебе принесу, сам с тобой заниматься буду.　

— Ученик из меня бесталанный, — сознался Сокол. — Я немецкий с грехом пополам в институте на тройку вытянул.　

— Обстановка потребует — сдашь на пятерку.　

Скрытые насмешки лесорубов и в особенности их бригадира Сухтайнена раздражали Сокола, надолго портили ему настроение. Стараясь держаться от финнов на расстоянии, агроном вместе с тем очень хотел их узнать ближе.　

Народец тяжелый, — отвечал на его многочисленные вопросы о лесорубах Стопов, — за ними глаз, да еще какой глаз, нужен. Ты возьми хоть в пример бригадира Форея Сухтайнена.　

Форей Сухтайнен был известен всей Карелии. Это он в прошлом году на лыжных соревнованиях Мурманского округа далеко оставил позади лучших карельских лыжников. Это он прыгнул с трамплина на семьдесят два метра, удивив всех профессиональных прыгунов-лыжников.　

Карелия знает Сухтайнена не только как своего чемпиона-лыжника, Его имя нередко встречается в республиканской газете, а портрет Форея, как лучшего лесоруба, уже третий год красуется на городской доске Почета.　

В городском саду, на стадионах, в театрах — где бы ни появлялся элегантно одетый молодой лесоруб, — всюду он попадал в центр внимания. Сухтайнен совершенно свободно, без малейшего акцента изъяснялся на русском языке, а при случае не прочь был козырнуть знанием английского и немецкого.　

Рассказывали, что еще в детстве он вместе с отцом завербовался на лесоразработки в Канаду, закончил там среднюю школу и, подкопив достаточно долларов, вместе с дружками финнами добился разрешения на жительство в Карелии. Здесь финно-американцы, как их стали называть местные жители, выстроили свой городок. Он стоял на окраине города, неподалеку от опытной станции, представляя собой две короткие улицы чистеньких двухэтажных коттеджей.　

По неизвестным причинам Сухтайнен продал свою часть коттеджа и переселился на отдаленный участок Лососинку. Ходил еще слух, что у него также была квартира и в городе, но где и какая, никто толком не знал: гостей в городской квартире под предлогом нелюдимости хозяйки Сухтайнен не принимал.　

На строительство станции Форей Сухтайнен попал не сразу. Стопов говорил, что прежде финн работал шофером директора крупнейшего машиностроительного завода Карелии. Случилось, что в пяти километрах от города, где пролегающая вдоль высокой горы дорога делает крутой изгиб, Форей на большом ходу врезался управляемым им фордиком в телеграфный столб. Директор завода оказался серьезно ранен, а шофер — на редкость счастливый — не получил ни единой царапины. Удар о столб пришелся против сидящего директора, причем с такой поразительной точностью, что можно было вполне заподозрить финна в злом умысле.　

Только зачем же ему убивать своего хозяина? У него с ним никаких счетов. «Конечно же, это случайность», — говорили на суде свидетели, подтвердил то же самое и пострадавший директор завода.　

Так или иначе, но шоферу Сухтайнену грозила тюрьма. Выручили друзья финно-американцы. Они уговорили директора прекратить судебное дело и на собственные средства купили заводу новую легковую машину. 　

После этого случая Сухтайнен сменил профессию шофера на профессию лесоруба.　

Сокол иногда встречал Сухтайнена в городе.　

Финн был постоянно в окружении красивых девушек, хорошо танцевал, посещал ресторан. Виктор нередко удивлялся тому, как финн, угощая друзей, с непринужденной улыбкой сорил деньгами.　

— Откуда у лесорубов так много денег? — спросил как-то Виктор Стопова. — Зарабатывают они, правда, немало. Но ты же видишь, как они одеваются, какие графские кутежи устраивают.