Михаил Алексеев - Русский характер [Рассказы, очерки, статьи]

Вспоминаются декабрьские бои на высотах южнее Сталинграда. В снежной, безлесной степи гулял яростный северо-восточный ветер. Он обжигал лицо; проникал сквозь полушубок и валенки.

…Суровая зима в Поволжье. Даже жители Севера, легко переносящие в своем краю морозы в сорок-пятьдесят градусов, зябнут здесь в волжской степи на ветру.

По снежной дороге идут пехотинцы. Суровы почерневшие от ветра лица бойцов, не слышно ни песен, ни шуток, ни веселого разговора — труден путь наступления.

С высоты южнее Сталинграда в ясную погоду хорошо просматривается на многие километры вся местность: на восток к Волге, на юг, на север. Таких высот возле Сталинграда две: одна в северо-западной части города — знаменитый Мамаев курган — и еще эта — Южная высота. Захваченная в свое время противником, она обеспечивала ему господство над южным предместьем города и в то же время не позволяла нашим частям наблюдать за противником, скрывала подход его резервов.

Командование армии поставило перед дивизией полковника Сафиуллина задачу — захватить Южную высоту и позиции врага к западу от нее. Заблаговременно велась усиленная разведка. Ночью накануне наступления саперы военного инженера Осипова под яростным пулеметным огнем противника проделали проходы в минных полях.

Атака началась в полдень. Авиация не могла действовать из-за плохой погоды. Ударили сотни наших орудий. После пятиминутного огневого налета артиллерия полчаса методическим огнем подавляла заранее разведанные огневые точки. Затем снова последовал мощный огневой налет на высоту. Все вокруг заволокло клубами черного дыма. Разрывая молочную пелену тумана, летели огненно-красные стрелы «катюш».

А когда артиллерия на несколько минут смолкла, неожиданно стало светлее, словно наступившая тишина разогнала туман.

Прикрытая черной дымовой завесой, пехота двинулась в атаку. Первым достиг гребня высоты батальон под командованием старшего лейтенанта Хачатурова. В траншеях и ходах сообщения закипели рукопашные схватки. Наши солдаты забрасывали противника гранатами, кололи штыками, а подоспевшие танки давили дзоты и батареи, утюжили неглубокие окопы.

Схватка была короткой, ошеломляющей. Уже через двадцать минут атакующие вышли на западные скаты высоты, преследуя врага.

Бой продолжался до темноты. Сбив неприятеля с высоты, советские пехотинцы вышли на огневые позиции вражеской артиллерии. Рассеяв и частично перебив артиллеристов, солдаты захватили несколько исправных орудий и тотчас же повернули их против неприятеля.

Противник не хотел примириться с потерей Южной высоты. В контратаку двинулось четыре десятка немецких танков, но наступившая темнота прервала бой. Полки хотя и утомленные боем, не отдыхали: до утра окапывались, закреплялись на высоте.

Едва стало рассветать, появились вражеские танки. Наши артиллеристы прямой наводкой подбили шесть машин.

Полчаса спустя началась новая атака на фланге дивизии. Плотный огонь наших стрелков и пулеметчиков нанес большие потери вражеской пехоте, и она залегла.

Третью атаку неприятель начал втрое большими силами пехоты, под прикрытием тридцати танков. Но, потеряв еще шесть танков и более сотни человек убитыми, гитлеровцы отошли.

К полудню противник начал новую, четвертую атаку. Семьдесят танков, развернувшись в линию, приблизились к западным скатам высоты и с места открыли огонь из пушек и пулеметов. Прикрываясь этим огнем, в атаку пошла вражеская пехота. После тяжелого боя фланг дивизии Сафиуллина не выдержал натиска гитлеровцев и начал медленно отходить. Угрожающее положение создалось и на левом фланге. Врагу удалось вклиниться и занять соседний холм.

Брошенный в бой резерв остановил противника. Позиции дивизии были восстановлены.

Так продолжалось два дня, два дня непрерывных атак, несмолкаемого грохота танков и орудий, нечеловеческого напряжения.

…Вот она, высота 128,2 — самое памятное место декабрьских боев. Всюду следы яростного боя.

Здесь, на высоте, осматривая поле вчерашней битвы, я поднял несколько писем. У меня сохранилось одно из них, написанное детской рукой. «Добрый день, а может вечер. Здравствуй, тятя, низко кланяемся мы тебе, я, Параня, Ала, Шура, тетка Арина, тетя Поля, Витина бабушка, бабушка Оля, Майя, Коля и все остальные родные и знакомые… Я, тятя, во первых строках моего письма хочу сообщить, что мы от тебя получили письма, за которые сердечно тебя благодарим. Мы пока живем ничего, но скучно, что нет тебя дома. Тятя, мы очень по тебе все стосковались, хоть бы посмотреть, на тебя. Тятя, мама работает все в колхозе, а я на старом месте, а Миша на заводе. Тятя, он на работу пошел и сразу поправился, стал большой и весь на тебя стал походить здорово. Дядя Степа пока еще на старом месте и дядя Леня тоже все там же, ну а дядю Васю проводили на фронт. Дядя Гриша пишет тоже, он пока еще в тылу. Ты нам пропиши, и если надо денег, то проси у нас. Мы тебе послали сто рублей. Тятя, приезжай скорей домой. Нам стало скучно без тебя, особенно, когда все с работы домой придем (пишу тебе, а слезы льются). Тятя, я хочу спросить, есть или. нет у вас фотографии. Если нет, ты бы снялся, мы бы посмотрели. Посылаю тебе в письме деньги, три рубля, ну, пока до свидания. Остаемся живы и здоровы и того желаем тебе. Тятя, мы от тебя получили уже шесть писем».

Милая, славная девочка, она больше не дождется письма от своего тяти! Ее отец был одним из тех, кто первым вместе с комбатом Хачатуровым ворвался на гребень Южной высоты и вместе с Хачатуровым пал на отвоеванной у врага земле Сталинграда.

Особенно трудным был прорыв оборонительного рубежа в районе маленькой извилистой речки Червленой, к юго-западу от города. Противник в свое время прочно укрепился на гряде холмов по левому берегу Червленой. Здесь, на этих высотах, амфитеатром поднимавшихся на восток к городу, у противника были сотни дзотов. Мощные удары советской артиллерии не могли подавить их, и наши многодневные атаки на Червленой не имели успеха.

Полки Сафиуллина и Казака готовились атаковать противника ночью. Для атаки подготовили штурмовые группы. Днем каждая штурмовая группа нацеливалась на «свой» прикрепленный к ней дзот. В полночь, когда в степи бушевала метель, штурмовые группы двинулись в атаку. Яростным был этот четырехчасовой бой на Червленой, у балки Караватка. Сотни трупов своих солдат и офицеров оставил здесь противник.

Не менее трудным был прорыв второго внутреннего обвода в районе Рынок — Орловка — Городище — Воропоново — Елхи. Морозным днем солдаты, соорудив из ремней и веревок лямки, тащили на себе орудия по занесенным снегом дорогам.

— У солдат красные полосы на плечах от ремней и веревок, — сказал мне майор Рогач, командир противотанкового дивизиона.