Уильям Эш - Выбор оружия

Фрир понимал, что фанатичная преданность самого Анга явно противоречит такой точке зрения, но не хотел спорить. Он знал, что очень скоро им придется столкнуться по другому поводу. Он подошел к перегородке между комнатами и постучал.

Вернулась Анна и настояла, чтобы они выпили еще чаю, — ведь им предстоит провести ночь под дождем, в случайном убежище.

Выкурили еще по одной сигарете; но близость, которая связывала их вначале, как-то нарушилась.

Фрир подал знак Теку собирать оружие и нетерпеливо переминался, пока все прощались и благодарили Анну за ужин. Тину хотел было уйти, но, преодолев застенчивость, повернулся и протянул руку. Анна пожала ему руку и улыбнулась по-товарищески. Фрир, даже не взглянув в ее сторону, спустился вниз и ждал, когда все соберутся.

— По открытой местности идем в том же порядке,

— Постукивай по прикладу, нам легче будет отыскать тебя в кустарнике.

Когда Тек ушел, Тину сказал с некоторым беспокойством.

— Хорошо, что здесь нет собак,

— Это не случайно.

Фрир дал Теку время перебраться на другой конец рисовых полей и тронул мальчика за плечо.

Он боялся того, что ему придется сказать Ангу, когда они останутся наедине. И почти жалел, что дал слово Анне повидать ее отца; но как только он понял, что предпочел бы уйти, лишь бы избежать стычки с Ангом, так сразу же решил остаться — это его долг, и пусть себе Анг думает, что угодно.

Когда ушел Кирин, Фрир небрежно сказал: Мне надо вернуться. Ненадолго. Встретимся там, где отсиживались днем.

Ответа не последовало. Он не мог разглядеть лица Анга, лишь смутно темнела скорчившаяся фигура.

— Это место не хуже, чем всякое другое, — провожал он непринужденно, — и тут полно пальмовых листьев для укрытия.

Снова молчание, темное пятно даже не шевелится.

Анг тянет: с каждой секундой яснее, каков будет его ответ, и все-таки Фрир потрясен тем, что услышал:

— Неужели не можешь обойтись без женщины! — грубо и оскорбительно, как пощечина.

— Черт возьми, да я… — он оборвал себя, и только тяжелое дыхание выдавало, чего ему стоило сдержаться. И ответил с деланным спокойствием: — Берегись, Анг. Выбирай выражения в разговоре со мной.

Опять долгое молчание, потом тот сухо возразил:

— Тогда объясни, зачем увеличивать риск, он и так велик.

— Какой тут риск? Скоро начнется дождь. Мне легче будет уходить, чем вам.

— А если за Сеном следили? И выследили его до самых хижин?

— Если схватили Сена, наш план все равно провалится.

— Послушай, ты не хуже меня знаешь, что всякое лишнее осложнение нелепо и опасно. Зачем тебе это?

— Я обещал повидать ее отца. И да будет тебе известно… Я люблю Анну. И тревожусь за нее. — Вдруг его осенило: — Да ведь ты же это знаешь, иначе тебе б и в голову не пришло сказать такое.

— Обещал! — с презрением возразил Анг. — Какое право ты имеешь обещать что бы то ни было кому бы то ни было? Ты принадлежишь Армии Свободы и служишь ей и только ей.

— Да, но служу по-своему.

— Такое служение нам не подходит.

— А это не тебе решать.

— Я говорю не от себя. Лично я никогда бы не допустил, чтобы ты присоединился к нам. Ты это знаешь. Я бы отослал тебя обратно в твою страну — читай себе лекции и пиши письма в газеты. Постой! — крикнул он, видя, что Фрир хочет перебить. — Давай поговорим начистоту, я всегда был против тебя, но меня не слушали. Никогда тебе не доверял. Всегда считал, что тебе просто нравится, что ты — единственный из своих — сражаешься на нашей стороне. Но раз уж решение было принято, я подумал, что в конце концов ты можешь быть нам полезен. Не потому, что ты так опытен в партизанской войне в джунглях, а только потому, что это важно для пропаганды, Твое присутствие в какой-то степени путает врагу карты.

— Понятно. Ну, а Ли тоже так считает?

— Нет, не думаю. Ты ему нравишься.

— А тебе — нет.

Анг ответил не сразу:

— Я над этим не задумывался. И сейчас не могу сказать, нравишься мне ты или нет. Разве это имеет значение? Впрочем, ты мне, наверное, не поверишь.

Фрир задумался.

— Нет, отчего же, верю.

Тут Ангу можно было поверить.

— Ты удивляешься, что тебе поручили командовать отрядом. А знаешь, почему? С недавних пор кое-кто начал сомневаться, есть ли среди нас англичанин.

Как откровенно, прямо в лоб он это высказал. Фрир ответил с горькой усмешкой:

— И вы решили, что самое время пустить меня в оборот для пропаганды. — И добавил сурово: — Ли тоже согласился?

— По правде сказать, ему это было представлено несколько в ином свете.

Он все еще думал над тем, что открыл ему Анг.

— А я-то удивлялся, почему ты пошел с нами. Теперь понятно! Предполагается, что я не вернусь.

— Вовсе не обязательно, — последовал невозмутимый ответ. — Главное, чтобы стало известно о твоем участии в операции. Пойми, для нас ты одинаково полезен, что мертвый на шоссе под Бандхалом, что живой в лесном лагере после успешной вылазки. — В голосе его зазвучали злобные нотки. — Если же ты испортишь всё дело…

— Ты собственноручно пристрелишь меня, если это не удастся зеленым курткам, да?

Анг не удостоил его ответом.

Фрир ждал, ему очень хотелось взглянуть в глаза собеседнику. Жаль, что в темноте не видно лица Анга и невозможно угадать его намерения. Молчание стало невыносимым. Наконец Фрир спросил:

— Все же ты хочешь помешать мне увидеться с её отцом?

— Пытался, но безуспешно. Впрочем, я знал, что так и будет. Но есть вещи, которые ты тоже должен знать.

— Благодарю, — с мрачным сарказмом ответил Фрир.

Анг снял с плеча винтовку.

— Ну, желаю не попасть в беду.

Он сказал это совершенно искренне, точно никогда не говорил о том, другом. Фрир только головой покачал: ну за человек!

И лишь снова поднимаясь по лестнице, Фрир почувствовал, до чего он устал. Стычка с Ангом совсем вымотала его. Речь шла о жизни и смерти, его жизни и смерти; оставшись здесь в хижине, он, возможно, решил свою участь, но сейчас не ощущал ничего, кроме отчаянной усталости.

Лампа больше не горела, и сначала ему показалось, что в комнате никого нет. Потом в неровном свете, пробившемся сквозь стебли бамбуковых занавесок, он увидел ее.

— Я уж думала, ты не придешь.

— А я — здесь.

Он притянул ее к себе и погладил щеку, чуть коснулся мочки уха под густыми, коротко остриженными волосами; большим пальцем нежно приподнял подбородок и поцеловал. Желания не было — только смутная, тоскливая нежность.

— Зачем ты ссоришься с Ангом, — сказала она.

— Я не боюсь его.

Она отвернулась. Он совсем не так понял.

— Ты слышала наш разговор?

— Слов не разобрала, только голоса.

— Точно еще ничего не знаю, но… кажется, мои дела плохи.

— Он угрожал тебе?