Уильям Эш - Выбор оружия

Тек протер масляной тряпкой дуло ружья, сверху обмазал его глиной, чтобы металл не блестел на солнце, — Когда все будет кончено, — так же бесстрастно продолжал Фрир, — Теку лучше сперва оставаться на месте, пусть прикрывает нас. Оружие и амуниция сегодня не так важны…

— А пулемет, Мэтт? — взмолился Тек. — Я не могу уйти и бросить такое оружие.

— Ладно. Но, кроме пулемета, ничего. Уходим по тропинке на другую сторону. — И снова Фрир взглянул на Анга: — Я ничего не забыл?

— По-моему, нет, — Анг взял палку и стал водить ею по траве. — Перейдем реку вброд и до утра переждем на гребне, пока не узнаем, удалось ли им напасть на наш след. Если придется разделиться, то к концу дня встретимся у заброшенной шахты возле укреплений.

— А как их найти? — обеспокоенно спросил Тину.

— Держись к северо-востоку, пока не упрешься в земляной вал. Пропустить его нельзя, он тянется на много миль. Где-то там будет и шахта.

— Не тревожься, — успокоил мальчика Фрир. — Им вряд ли удастся разделить нас. На худой конец, ты всегда сам найдешь дорогу в лагерь.

Тину облизал пересохшие губы.

— Да, найду.

— А теперь отдохнем еще немного. — Фрир расслабил мускулы и пожалел, что не может так же расслабить и нервы. — Как ты думаешь, Тек, который час? — спросил он немного погодя.

— А я все жду, когда ты спросишь, — ухмыльнулся Тек. — Да за четыре перевалило, но половины пятого еще нет.

Пора принять решение. Остальные ждали. Фрир сидел, положив локти на колени и свободно свесив руки; ему потребовалась вся сила воли, чтобы только заставить себя держаться спокойно, как ни в чем не бывало. Он страшился минуты, когда надо будет начинать операцию, которая оставалась лишь планом, смутной возможностью до тех пор, пока они не встали и не заняли свои места вдоль дороги. Но медлить тоже было нельзя. Для них ожидание еще тягостнее, чем для него; уж лучше пусть каждый спрячется поодиночке, тогда не надо будет притворяться на людях.

Он встал и уперся кулаками в бока. Они тоже поднялись и, не ожидая приказа, начали собираться.

Наконец все было готово.

— Я подам знак, когда вам троим можно будет переходить на ту сторону, — сказал Фрир. — Идем, Тину.

Мальчик взял ружье наперевес и поспешил за ним. Фрир не оглядывался, пока не вышел на опушку леса.

Солнце ударило его с такой силой, что он зажмурился. И в два прыжка очутился на самом краю ущелья, рассекая бедром спутанную пряжу кустов.

— Здесь? — спросил Тину, отойдя чуть в сторону.

— Ближе. Тут нужен сосредоточенный огонь.

Тину встал на одно колено и, раздвинув дулом листву, упал на живот. Мягко качнулись зеленые султаны, и мальчик исчез в траве.

Фрир оглядел дорогу из конца в конец. Потом обернулся и махнул оставшимся. Три вооруженные фигурки не в ногу тронулись по выжженному солнцем гребню, гуськом спустились по тропинке, пересекли шоссе и поднялись на другую сторону. Он почти потерял их из виду, когда, согнувшись, они шли по противоположному краю обрыва. Над заросшей кустарником впадиной они остановились. Тек с автоматом через плечо, держась за Анга, спустился к ложбинке на длину их вытянутых рук и соскользнул на дно — видно было, как ворохнулся потревоженный кустарник и Тек исчез в листве. Остальные продолжали путь по обрыву, пока не поравнялись с Фриром. Здесь Кирин еще раз помахал рукой, и эти двое тоже скрылись из виду.

Последний внимательный взгляд на место засады каждого, и Фрир лег на живот в спутанную траву. Проредил немного густую зелень перед глазами, несколько широких листьев заткнул за ленту шляпы. Из земли выступал большой камень, Фрир положил рядом второй, чтобы получилась удобная амбразура для ружья, и взял пробный прицел на блестящую ленту асфальта — она, точно широкая река, мягко извивалась с вершины холма и, то исчезая среди деревьев, то вновь показываясь, уходила дальше и дальше, вниз.

Теперь больше нечего было делать — только ждать под раскаленным, обжигающим обтянутую рубахой спину солнцем. Он повернулся и попробовал соорудить из гибких веток и вьюнков что-то вроде навеса. Делать больше нечего — только ждать. Теку, наверное, еще хуже, он сидит скрючившись, даже ноги вытянуть негде. Да и Тину не сладко. Тину, верно, чувствует себя чертовски одиноким. Фрир поднял голову и прислушался. Ни звука. Тишина мертвая. Он сказал чуть слышно, чтобы голос долетел до одного Тину:

— Все в порядке?

Тот ответил не сразу, наверное, удивился, что его окликнули:

— Все в порядке, Мэтт.

Ох, уж это солнце!.. Оно, казалось, пожаром сжигало толщу скалы у самого его лица и опаляло щеки жестоким пышущим зноем. Он поминутно вытирал лоб, чтобы пот не заливал глаза, и промокал ладонь о рубашку. Жара навалилась влажная, обволакивающая, она убивала всю энергию, как никогда сковывала усталостью перед боем. Где уж тут резко повернуться или вскочить — он мог только вяло двигаться, как больной в паровой ванне, и казалось, весь план операции размок и летит ко всем чертям. Он мысленно рисовал себе, как это будет, и видел столкновение двух сил, таких бесконечно неравных по быстродействию: горстка людей на обрыве в сонном оцепенении ведет огонь, между тем как солдаты энергично разворачиваются и умело отражают атаку.

Это был его старый трюк: воображать самое худшее, чтобы застраховать себя от беды, которая может случиться в действительности. Но стоило ему сообразить, что это такое, как самовнушение теряло над ним власть. Так или иначе, но думать о всяких ужасах — одно, а делиться своими опасениями — совсем другое. Как знать, а вдруг и вправду накличешь беду. Лучше совсем об этом не думать, не давать пищи своим суевериям.

Вероятно он и думал бы куда меньше, если б не чувствовал ответственность за всех. Ведь и в самом деле, что может быть хуже, если за его дурацкую ошибку поплатится не он, а товарищи. Но, поразмыслив, он понял, что тревога его не совсем искренняя: временная власть как бы давала основание больше опасаться за жизнь товарищей, чем за собственную шкуру. А на самом деле за всем этим скрывался привычный страх получить пулю в лоб. И как только Фрир понял, что это такое, ему стало чуть легче. Нет, не за них он несет ответственность, а перед ними. Сейчас или в другой обстановке от него требовалось одно: сделать все, что в его силах. И эта мысль как-то утешала.

Он пошарил в траве, нашел флягу с водой и напился; но вместо того, чтобы возместить влагу, которую выжарило из него солнце, вода скопилась в желудке и тяжело перекатывалась по стенкам.

Что это? Кажется, мотор?

Впрочем, звук шел со стороны Бандхала. А вот на одном из отрезков дороги мелькнула и машина — охотничий «пикапчик». Плантатор, видно. Вечером будет рассказывать дружкам, что проезжал как раз мимо того места, где произошло нападение. Машина ехала быстро, легко взяла подъем и пронеслась прямо под Фриром — автомобиль-призрак, не расплескавший ленту воды, которой прикинулась дорога.