Георгий Светлов - „В квадрате 28-31“

С крыши донесся тихий голос наблюдавшего в бинокль Парфентия Кочнева:

— Чего-то у пулеметов засуетились. Пять их вижу.

— Запомни где, — ответил Никитин. В свой «цейсс» он с земли видел пулемет лишь у въезда в село. — И штабной дом возьми на заметку.

Суетливость гитлеровцев вскоре стала понятной. Оказывается, заняв село, они решили открыть круговой пристрелочный огонь — проверяли надежность обороны. Видимо, рассчитывали здесь заночевать.

Разрывные пули ранили ветви деревьев, поднимали снежные фонтанчики. Со свистом пронзали оставшиеся в низинах клочья тумана трассирующие. Гулким эхом отдавалась в округе эта свинцовая музыка. Была она смертельно опасной. Холодила тело больше, чем февральский мороз.

Все же разведчики обрадовались ей — это позволило им точно засечь расположение огневых точек противника. И если бы не ранение шальной пулей Кочнева, разведку можно было считать бескровной. Но Парфентий не унывал: когда ему перевязывали руку, даже пошутил:

— Добрый фриц попался — простой пулей шарахнул, не разрывной. — Попросил Никитина: — Не говори комбригу о ранении, Макарыч. Обойдется. Не раз еще вместе походим.

Группа Никитина вышла из зоны обстрела и у деревни Зуевка встретилась с группой Петрова. Крестьян здесь не было. Безжизненными окнами смотрели дома, нетронутыми высились заснеженные стога сена. Ни дорожки, ни тропинки…

— Лысенко, облачайся полицейским, останешься в наблюдении, — приказал Никитин. — За дорогой гляди в оба! — Затем обратился к Петрову: — Поставь двоих для контроля за другим краем деревни.

В давно не топленной избе Никитин и Петров составили схему села Тюрикова и его обороны, отправили еще одного связного с донесением.

Ни перекусить, ни отдохнуть разведчики не успели. Вбежал Лысенко:

— Немцы! Шесть подвод!

— Николай, сними своих часовых, возьми раненого Кочнева — и вон туда! — Никитин показал Петрову на ближний от дома стог сена. — Укройся и наблюдай. Попробуем взять живьем. Мы с Ваней поиграем в «белорукавников».

Обоз медленно приближался. Лысенко и Никитин — он тоже надел полицейскую шинель — отчетливо видели из окна ездовых, полицаев и одного солдата. Приготовились к встрече. Но враги, не доезжая до деревни, свернули с дороги и по снежной целине направились прямо к стогу, где находилась группа Петрова.

— Пора. Выходим, Ваня.

Наверное, так бывает с каждым: сердце, кажется, вдруг останавливается, хотя бьется учащеннее, чем раньше; забывается обо всем — о себе и грозящей опасности, о голоде и мучающей тебя болезни, даже о любимом человеке. Так было сейчас и с разведчиками.

Подавив внутреннее волнение, Александр Макарович крикнул с крыльца:

— Никак в Тюрикове сено вышло? Или пану перин мало?

— Кто его знает, — ответил ездовой. — Послал обер-ефрейтор — вот и едем.

— А чего нам смены долго нету? — продолжил «игру» Лысенко.

— Кто поставил — у того и спроси. Наше дело — ездовое. А этот, — он кивнул в сторону полусонного немецкого солдата, — ни бельмеса по-русски не понимает.

— Второй раз приедешь — захвати шнапсу. Холод тут собачий.

— Не жди. Спать будем.

Никитин и Лысенко приближались к дровням. Петров с затаенным дыханием наблюдал за ними из-за стога. Он ждал команды.

— Спать, говоришь, будешь? — Никитин, поймав взгляд Петрова, смачно выругался, резанув воздух правой рукой.

— Брось похабель нести — чай, на службе, — лениво ответили с подводы.

— Ни с места! Бросай оружие! — Петров и его группа мгновенно выскочили из своей засады.

Захваченные врасплох немецкий солдат и его помощники были быстро обезоружены и связаны. Гитлеровец, с ужасом глядя на партизан, лопотал: «Нахтгешпенстер («ночные призраки»). О майн гот…»

Разведчики на санях двинулись на соединение с ударной группой бригады — отрядом «Боевой».

— Право, не ожидали такого улова, Макарыч. Поздравляем! — обнимали друзья Никитина и Петрова.

Допрашивали захваченных порознь, но их показания совпадали полностью. Действительно, каратели в Тюрикове — те, что скрылись из-под Яссок. Их около четырехсот человек.

— А как будете возвращаться обратно, господа, если мы вас отпустим? — не без умысла спросил Никитин.

«Господа» оживились. Переглянулись.

— Скажем, что сено гнилое, хорошего не нашли, — ответил старший из них, так и не учуяв подвоха.

— В темноте часовой и подстрелить может — за бандитов примет.

— Не примет. Пароль знаем на сутки.

Этого только и ждали партизаны.

— Какой? — спросил знавший немецкий язык Александр Андреевич Павлов.

— Пан Шпицкий.

— Отзыв?

— Шпрее.

— Что означает «Шпицкий»?

— Фамилия командира головного карательного отряда.

— Штаб где?

— В школе. Напротив — караульное помещение.

— Кем в отряде Федор?

— Гришаев, что ли?.. Командир особой карательной группы. В фельдфебелях ходит. Зверствует люто. У начальства расположением пользуется.

Немедленно обо всем сообщили в штаб бригады, по-прежнему находившийся под охраной отряда «Храбрый» в деревне Яблоновке. Шурыгин тотчас же прислал связного.

«По согласованию с Васильевым и Асмоловым, операция поручается вам. Действуйте немедленно, по обстановке. Карателей не упустить! В операцию ввести «Боевой» и «Вперед»; «Дружный» будет выдвинут в заслон — по берегу реки Северки, у Чернева, на случай необходимости флангового удара. Воронов».

Командование отрядов «Боевой» и «Вперед» собралось на свой военный совет и решило на этот раз не окружать карательный отряд. Зачем пробираться к вражескому гарнизону по глубоким снегам, терять людей под вражеским огнем? Нет, надо воспользоваться паролем… Доложили о своем плане в штаб бригады. Шурыгин и Фатеев одобрили его.

Остаток вечера и начало ночи на 22 февраля прошли в хлопотах. Спать никто не ложился. Снаряжались дровни, подгонялась упряжь, готовилось оружие.

Наконец отправились в путь. Из отрядов «Боевой» и «Вперед» выехало по шесть саней с бойцами ударных групп. Гранатометчиков возглавили Павел Долинин и Николай Петров, автоматчиков — Николай Шамшурин и Анатолий Сюгин.

К назначенному сроку они съехались в ложбине около хутора Фуры-Горы. Сделали из белого материала нарукавные повязки полицейских и, надев их, стали ждать назначенного для въезда в Тюриково срока.

Два отделения отряда «Вперед» — Ионова и Мисаилова — отправились на лыжах к южной стороне села. Там они скрытно расположились вдоль тюриковской дороги.

Взвод Николая Еремеева на дровнях проехал несколько деревень и остановился в Хилкине, не доезжая трех километров до Тюрикова. Здесь партизаны оставили обоз, разобрали боеприпасы и двинулись дальше.