Георгий Светлов - „В квадрате 28-31“

— Начнем, пожалуй, — сказал Николай Николаевич своему начальнику штаба Анатолию Сюгину. — Твои автоматчики готовы?

— Да, все на исходных.

Четыре ноль-ноль.

— По фашистской нечисти, за Родину, за Ленинград — огонь! — скомандовал Шамшурин.

Разрыв противотанковой гранаты, которую метнул командир роты отряда «Боевой» Павел Васильевич Долинин, явился условленным сигналом к общей атаке. «Простите, ребятки, что школу разрушаю, — подумал Долинин. — Делать нечего — там враг. После войны новую отстроим — еще лучше будет».

Из-под обледеневшего брезента дровней выскочили гранатометчики Николай Егоров, Николай Петров, Александр Роднов, Николай Чернышев, Николай Космачев и другие. Их «лимонки» и «эргедушки», как ласково называли ребята гранаты Ф-1 и РГД, полетели в окна домов, занятых карателями. Обломки строений погребали под собой фашистов. Начинались пожары.

— Партизанен! Нахтгешпенстер! — кричали уцелевшие после первых взрывов гитлеровцы.

П. В. Долинин, командир роты отряда «Боевой».

Офицеры пытались вывести своих солдат из состояния панической растерянности. Поначалу это не удавалось. Обезумевшие от страха фашисты в нижнем белье выскакивали из домов, метались по улице, стараясь укрыться от пулеметного и автоматного огня партизан.

Командир роты Павел Григорьевич Куразов — самый старший по возрасту партизан-доброволец отряда «Вперед» — заметил пятерых притаившихся гитлеровцев.

— Эй, вояки! Что ж вы босиком? — крикнул он. — Сдавайтесь, а то капут! Аллес капут!

Куразов поверх их голов дал автоматную очередь. Фашисты сразу же подняли руки.

— Федор! — подозвал Павел Григорьевич бойца Абрамова. — Быстро этих босяков в штаб. Только дай приодеться, а то девчат на медпункте напугают.

Взяли в плен гитлеровца и два партизана — Михайлов и Кузьмин. Правда, довольно неожиданно для себя. Они укладывали в дровни своего раненого товарища — бойца Алексеева. И вдруг рядом с ним буквально плюхнулся в сено потерявший всякое представление о происходящем перепуганный до смерти каратель. Его так и доставили на командный пункт в одних санях с Алексеевым.

Однако постепенно гитлеровцы начинали приходить в себя. В центре села оборону возглавил помощник командира карателей капрал Гольц. Отсюда гитлеровцы открыли огонь из скорострельного пулемета «эрликон». Среди партизан появились раненые. Их тут же под огнем быстро перевязала отважная сандружинница Лидия Михайлова.

К командиру отряда Шамшурину подбежал его ординарец Ваня Григорьев.

— Беда, Николай Николаевич!

— В чем дело? Говори толком.

— Иванова и Черникова убили. Неймана и Федорова ранили. Из-за поленницы какой-то гад автоматом срезал… Зато Покашников пленных взял — двоих…

— Космачева и Кушичева направь с ранеными в Хилкино — в санчасть! — тут же приказал Шамшурин командиру роты Петру Ивановичу Васильеву — заместителю парторга отряда. — А пленных — пока вон в тот подвал! Куразов уже пятерых отправил в штаб.

Валентин Овчинников, Михаил Ковенцов и заместитель Шамшурина по разведке Иван Семикин решили осмотреть конюшню, где в страхе ржали и бились лошади, но попали под автоматный огонь: оказалось, что в конюшне засели несколько солдат, обер-ефрейтор и офицер.

— Гранаты остались, Миша? — спросил Семикин.

— Последняя.

— Давай!

Ковенцов метнул противотанковую. Взрывом снесло угол. В открывшийся проем ринулись животные. За ними — гитлеровцы.

— Стой! Бросай оружие! — крикнул Иван Семикин.

Но каратели не остановились.

— Тогда получайте!..

Автоматные очереди уложили шестнадцать гитлеровцев.

Постепенно бой переместился к южной окраине села. Здесь, на пригорке, в небольшом каменном здании, где разместилась медсанчасть карательного отряда, фашисты во главе со Шпицким организовали оборону.

Сюда, к южной окраине Тюрикова, подошли автоматчики Василий Никитин, Иннокентий Боговский, Николай Покашников, Александр Анфиногенов, Федор Минкин, Анатолий Богданов, Никифор Кузьмин. Когда они с криком «ура!» бросились врукопашную, а с фланга, со стороны небольшой рощицы, их поддержали группы Долинина и Куразова, «рыцарь железного креста» первого класса с майорскими погонами, забыв о своих солдатах, пустился наутек. Он побежал через огороды, прячась за кустами и отстреливаясь из автомата. Одной из очередей Шпицкий смертельно ранил Анатолия Дмитриевича Богданова, тридцатилетнего партизана-добровольца из города Боровичи. Жизнь отважного парня уже угасала, когда к нему подбежали друзья и увидели: лежал Анатолий ничком, не выпустив из рук оружия, с обращенным на запад лицом. Это будто про него писал поэт Иосиф Уткин в «Комсомольской песне»:

Но не удалось уйти «пану» из Тюрикова. Не добрался он до высотки с черневшим на ней кустарником, за которым виделось ему спасение от «ночных призраков». Партизанское возмездие настигло его на этой русской земле. Такая же участь ожидала позднее и его помощника, взятого партизанами в плен.

…Бой продолжался. Яростная схватка шла у радиостанции, у крытых брезентом санных повозок. Здесь залегли несколько фашистов с пулеметом. Александру Осипенкову, ловко и бесшумно снявшему на въезде в Тюриково немецкого часового, удалось подобраться с тыла к пулеметчикам и бросить гранату. Вражеский пулемет замолчал. Партизаны поспешили дальше. Неподалеку от того места, где разорвалась граната, осталась только Лида Михайлова: она перевязывала раненого партизана. Отправив раненого с санитаром, Лида стала собирать свою санитарную сумку и вдруг услышала:

— А… русс фрау!.. Партизанен фрау… Тод! Капут…

Неожиданно подскочивший офицер сбил Лиду с ног, схватил за горло и начал душить. У Лиды потемнело в глазах. Неужели пришла смерть? Нет, не может быть! Собрав последние силы, резким движением своего гибкого тела девушка высвободила руку, вытащила из кобуры врага пистолет и выстрелила ему в живот. Фашист скорчился, обмяк, и партизанка оттолкнула его от себя. Хотела встать, но тут же заметила, что на помощь гитлеровцу бежит другой офицер. Лида не растерялась — уложила и этого фашиста.

Вскоре в районной газете «Дновец» была напечатана заметка о подвиге комсомолки Михайловой в тюриковской операции. Она называлась «Наша Лида».

Стрелка часов показывала половину шестого, когда на наблюдательный пункт к Новаковскому, которому было поручено руководить операцией, прибежал ординарец Шамшурина Ваня Григорьев. Он принес донесение: «Пан и его помощник капрал Гольц приказали долго жить. Обоз нераспакованных санных повозок и пулеметы захвачены целыми. Тюриково в наших руках. Небольшая группа карателей вырвалась на Северное Устье».