Георгий Светлов - „В квадрате 28-31“

В карманах Дуденкова нашлось немало ценного для партизанских разведчиков — важные бумаги и документы, карта с условными обозначениями фашистских гарнизонов и записи о предполагаемой дислокации партизан…

Бесследное исчезновение Дуденкова так и осталось для гитлеровцев загадкой.

…В карательном батальоне удравшего из Тюрикова командира группы особого назначения фельдфебеля Гришаева встретили как героя. Офицеры Рисс и Миллер, адъютант Рисса Проклиенко, помощник командира взвода фельдфебель Гурвич, командир отделения Эйн не скупились на поздравления.

— Ты далеко пойдешь, Федор, — многообещающе сказал Рисс. — Великий фюрер ценит всех, кто освободился от идей большевиков и от унижающей химеры, которая называется совестью. — Он и в этот момент не упустил случая блеснуть своими познаниями и процитировал Гитлера: — «Совесть, как и образование, калечит человека…»

Вскоре после неудачи в Тюрикове командование батальона снарядило новый усиленный карательный отряд.

В Партизанском крае, в населенных пунктах Белебелковского, Дедовичского, Дновского, Поддорского и других соседних районов продолжался тем временем сбор продовольствия в помощь защитникам блокированного фашистскими армиями Ленинграда. Об этой операции, начатой в тылу врага по инициативе комиссара Второй партизанской бригады Орлова, пронюхала вражеская агентура. Под видом партизан, глухими безлюдными тропами, гришаевской группе особого назначения удалось незаметно подобраться к деревне Великая Нива.

Здесь в это время проводилось колхозное собрание. Зачитывали клятву Верховному главнокомандующему Иосифу Виссарионовичу Сталину. Это письмо, текст которого подготовил довоенный редактор районной газеты «Славковский льновод» партизанский поэт Иван Васильевич Виноградов, отражало думы и надежды советских партизан и колхозников.

П. А. Васькин, руководитель подпольной партийной организации Болотовского района Ленинградской области.

— Кровавые фашисты хотели сломить наш дух, нашу волю, — читал проводивший собрание уполномоченный оргтройки Дедовичского района Семен Засорин. Высокий, статный, с густой шевелюрой вьющихся волос, Семен обладал звонким баритоном, хорошей дикцией. Знали его в округе и как храброго партизана, и как активиста оргтройки — временного органа Советской власти на оккупированной территории. Засорин продолжал: — Они забыли, что имеют дело с русским народом, который никогда не стоял и не будет стоять на коленях!..

Гришаев со своей бандой ворвался в деревню, стреляя без разбора во всех встречных. В дома колхозников каратели бросали гранаты.

Засорин, спрятав письмо на груди под рубахой, выскочил в окно, но был тяжело ранен и упал, истекая кровью. Погибли его друзья — председатель Сосницкого сельсовета Михаил Воробьев, председатель колхоза «Красная горка» Иван Смирнов, отважный и умелый руководитель подпольной организации соседнего Болотовского района Павел Васькин…

Каратели снимали с расстрелянных одежду, обувь, ремни, часы. Засорин, еще не потерявший сознания, почувствовал, что к нему приближаются враги. Мелькнула спасительная мысль: притвориться мертвым. Каратели раздели его, перевернули со спины на живот и несколько раз выстрелили в упор. Стреляли уже просто так, «для верности».

Когда каратели наконец ушли, у Засорина уже не было сил шевелиться. Уцелевшие колхозники подобрали его, обмороженного, потерявшего сознание, и срочно повезли в партизанский госпиталь.

— Еще бы немного — и не жилец, — сокрушалась врач Второй партизанской бригады Лидия Семеновна Радевич. — Ну и сволочи! Так изрешетить человека…

Ее руки сделали все возможное в тех условиях. Семен открыл глаза, еле слышно, но все же прошептал:

— Спа… си… бо, мать…

На Большой земле, в госпитале, вернули Семену Ивановичу здоровье и силу.

А Гришаев докладывал начальству об «успехах», об уничтожении организаторов красного обоза. Только в Белебелковском районе каратели расстреляли и повесили около ста местных жителей, сожгли тридцать девять деревень, четыреста восемьдесят шесть семей оставили без крова.

Но напрасно бахвалился Гришаев: в Ленинград через линию фронта были отправлены двести двадцать три подводы с продовольствием и около тридцати тысяч рублей в фонд обороны; в Центральный Комитет ВКП(б) — письмо-клятва с тремя тысячами подписей в нескольких тетрадях. Среди двадцати двух делегатов Партизанского края, отправившихся в Ленинград, находился и уже знакомый читателю партизанский разведчик из «Дружного» Петр Антонович Войчунас.

«Это были послы, чрезвычайные и полномочные послы от советских людей, попавших на время под иго немецко-фашистских оккупантов. Они несли глубоко запрятанные на груди простые школьные тетради, которые даже смерть не отняла бы у них» — так написала тогда газета «Известия».

4 марта в населенные пункты Заречье и Кривицы выехали партизанские заготовители продовольствия и два взвода сопровождения во главе с командиром отряда «Храбрый» Ефремом Васильевичем Храмовым. Напутствуя разведку, уехавшую вперед, начальник штаба отряда Капустин предупредил ее командира Рыбакова:

— Доедешь до деревни Крутец — остановись. Жди колонну. Если же заметишь что-либо подозрительное, срочно высылай связного.

Разведчики въехали в Крутец, поговорили с местными жителями, выяснили, что со вчерашнего дня на дороге между Великой Нивой и деревней Сельцо противник не появлялся. А именно на дороге между этими населенными пунктами и находились Заречье и Кривицы. Рыбаков решил быстрее провести разведку по всему маршруту и, оставив своего ординарца ждать подхода отряда, выехал дальше. Он не видел, что из-за крайнего к лесу дома метнулась к скирде соломы чья-то сгорбленная фигура — человек вскочил там на коня и галопом помчался в сторону немецкого гарнизона.

Отряд продолжал следовать за разведкой. Кругом было тихо. Никаких сообщений об опасности от Рыбакова не поступало. Прошло часа два, и вдруг со стороны Заречья раздались автоматные и пулеметные очереди. «У наших пулеметов нет. Стало быть, не они, что-то, значит, случилось… — заволновался Ефрем Васильевич Храмов. — Надо остановиться, ждать связного».

Однако связного не было. И командир снова повел отряд вперед. Тем более что стрельба так же внезапно кончилась, как и началась.

А с Рыбаковым и его товарищами тем временем произошло вот что. Только разведчики приблизились к Заречью, как с колокольни, стоявшей на околице, недалеко от моста через речку, ударил по ним вражеский пулемет.