Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

Прислонившись спиной к стене, он совсем было заснул с дымящейся сигаретой во рту, но тут в пещеру ворвался холодный порыв ветра и вместе с ним появился усталый Браун. Кейси с трудом освободился от ремней передатчика. Обычная мрачность сразу покинула его. Глаза засветились при виде костра. С посиневшим лицом, дрожащий от холода, он сгорбился у огня. Молча вытащил неизменную сигарету и задумчиво уставился на языки пламени. Он не обращал внимания на клубы пара, обволакивающие его, на едкий запах спаленной огнем одежды. Он выглядел совершенно подавленным. «Не шутка, — подумал Меллори, — сидеть целых полчаса без движения на холодной промерзшей вершине». Меллори достал бутылку, налил темного рестимо — местного вина, сильно отдающего смолой, — и передал кружку Брауну.

— Опрокинь ее в глотку, — посоветовал он. — Так ты не почувствуешь привкуса. — Он пнул ногой ящик передатчика. — Опять не пофартило?

— Поймал, да еще как, сэр, — Браун весь скривился от терпко-приторного вкуса вина. — Прием был первоклассный и здесь и в Каире.

— Ты пробился! — Меллори весь подался вперед. — Ну и как? Они были рады услышать своих пропавших парней?

— Этого они не сказали» Первое, что они мне передали, был приказ заткнуться и помалкивать, — Браун задумчиво ткнул дымящимся ботинком в костер. — Не спрашивайте как, но им намекнули, что недавно на остров доставили два передвижных пеленгатора.

Меллори выругался.

— Пеленгаторы! Чертовски ловко! — Он мгновенно вспомнил случай из своей кочевой жизни, когда им с Андреа пришлось уходить в Белые горы Крита. — Черт бы их побрал, Кейси! На острове вроде этого, величиной с обеденную тарелку, они засекут нас с закрытыми глазами.

— Эге, сэр, это-то они смогут, — тяжело кивнул Браун.

— Ты что-нибудь слышал про эти станции, Лука? — спросил Меллори.

— Ничего, майор. Ничего, — Лука пожал плечами. — Не имею понятия, о чем идет речь.

— Сомневаюсь. Но это вряд ли существенно. Теперь поздно говорить об этом. Давай-ка отдохнем от веселых известий, Кейси.

— Вот это другое дело, сэр! Мне запретили принимать без специального приказа. Я связан кодовыми сокращениями, отрицаниями, подтверждениями, повторениями и все в этом духе. Длительную передачу разрешили лишь в одном случае — когда скрываться будет уже невозможно.

— Как в этой проклятой дыре, на милом Навароне, — промолвил Меллори. — Мама, я умираю в начищенных ботинках.

— При всем моем уважении к вам, сэр, сейчас не до шуток, — угрюмо сказал Браун. — Десантный флот, в основном катера и подлодки, сегодня утром вышел из Пирея, — продолжал он. — Около четырех часов. Каир ожидает, что сегодня ночью десант будет пробиваться в район Цикладов.

— Это очень проницательно со стороны Каира. Где же еще они могут пробиться? — Меллори закурил вторую сигарету и невидящим взглядом уставился в огонь. — Как бы там ни было, а приятно услышать, что они на подходе. Не так ли, Кейси?

Браун молча кивнул.

— Вот и отлично. Спасибо, что пошел на связь. Теперь покури и немножко поспи, если сможешь. Лука считает, что до рассвета мы должны уйти отсюда к Маргарите. Зарыться там на целый день (у него на примете какой-то заброшенный колодец), а на следующую ночь двигаться в сторону города Наварона.

— Боже мой! — простонал Браун. — Сегодня сырая пещера. Завтра ночью — заброшенный колодец, быть может наполовину заполненный водой. Где же мы остановимся в Наваро не? В склепе местного кладбища?

— В нашем положении предложение Луки единственно приемлемое, — сухо сказал Меллори. — Будем надеяться на лучшее. Уйдем отсюда еще до пяти. — Он посмотрел на Брауна, укладывающегося рядом со Стивенсом, перевел взгляд на Луку.

Маленький человечек сидел на ящике по другую сторону костра, время от времени заворачивал нагретые камни в тряпки, прикладывал их к окоченевшим ногам Стивенса и блаженно грел руки

над пламенем. Наконец он почувствовал, что Меллори в упор глядит на него, и поднял глаза.

— Вы чем-то обеспокоены, майор? — проворковал он. — Вы кажетесь... как это у вас говорят... расстроенным. Вам не нравится мой план? Я думал, что вы согласны...

— Ваш план меня не волнует, — откровенно сознался Меллори. — Я даже о вас не беспокоюсь. Я волнуюсь за тот ящик, на котором вы сидите.

В нем достаточно взрывчатки, чтобы поднять на воздух линкор. А ведь он всего в трех футах от огня. Не слишком ли это приятно, Лука?

Лука неловко заерзал на сиденье и потянул себя за ус.

— А я слышал, что, если тол бросить в огонь, он сгорит, как сосновое просмоленное полено.

— Истинная правда, — подтвердил Меллори.— Вы можете его ломать, крошить, резать, гнуть, прыгать по нему, колотить кувалдой. И в любом случае только разогреетесь от работы. Но если он начнет потеть в жаркой влажной атмосфере... Проклятье! В этой дыре становится слишком жарко и душно.

— Вон его отсюда! — Лука поднялся на ноги и отступил подальше, в глубь пещеры. — Вон его отсюда! — Он немного помедлил. — Если только сырость и снег не...

— Его можно оставить и в морской воде без всякого вреда, — наставительно заметил Меллори. — Но в ящике лежат детонаторы и взрыватели, а они могут отсыреть. Я не говорю уж о ящике с детонаторами, который лежит рядом с Андреа... Мы уберем все наружу и прикроем палаткой.

— Ха! У меня есть план почище! — воскликнул Лука. — Хижина старика Лэри. Самое место. Точно! Оттуда можно взять ящики в любое время.

А если придется смываться, то о взрывчатке можно не беспокоиться.

Раньше чем Меллори успел возразить, Лука наклонился над ящиком, кряхтя, поднял его и, согнувшись в три погибели, обошел костер. Он не ступил и трех шагов, как Андреа подошел к нему, отобрал ящик и сунул под мышку.

— Если позволите...

— Нет, нет! — оскорбился Лука. — Я сам справлюсь! Это мне ничего не стоит.

— Знаю, знаю, — примирительно сказал Андреа, — но взрывчатку необходимо нести особым способом. Меня специально обучали, — пояснил он.

— Вот как? А я и не знал. Тогда делайте так, как нужно. А я понесу детонаторы. — Честь Луки не была уязвлена, самолюбие было спасено. Он прекратил спор, поднял ящичек и торопливо засеменил вслед за Андреа.

Меллори глянул на часы. Ровно час ночи. «Миллер и Панаис должны вот-вот вернуться, — подумал он. — Ветер стал стихать. Снег совсем прекратился. Идти будет намного легче, а вот следы на снегу останутся. Они опасны, эти следы. Но не очень. К рассвету сойдем вниз, в долину. Снега там не должно быть, а если попадется заснеженное пространство, обойдем по ручью и следов не останется».*

Огонь затухал. Сразу со всех сторон стал подползать холод. Одежда Меллори еще не высохла. Он вздрогнул, подкинул несколько досок в огонь, поглядел, как они разгораются, наполняя пещеру яркой игрой света. Браун уже спал, свернувшись калачиком на подстилке. Стивенс лежал без движения, спиной к нему, дышал часто и прерывисто. Один бог знал, сколько ему еще осталось жить: он умирал, как определил Миллер, но ведь это такое неопределенное понятие. Ведь если искалеченный человек решит не умирать, то становится самым стойким и выносливым существом на земле. Меллори и раньше приходилось видеть подобное. Жить, преодолеть страдания, вынести боль от ран — значит утвердить себя перед самим собой и остальными. А Стивенс был очень молод, самолюбив и страдал так, что желание выжить могло стать для него самым важным желанием в мире. Он, конечно, понимал, каким стал калекой. Он слышал, что об этом говорил Меллори. Он теперь сознавал, что