Станислав Калиничев - У «Волчьего логова» [Документальная повесть]

— Ой, что это? — спросила соседка, показывая на тол.

Хлопцы онемели. Лидия Леонтьевна посмотрела на них и с неуверенностью в голосе сказала:

— Что-то похожее на мыло. Где это вы достали?

— Ага! Мыло! — обрадовались хлопцы.

Но недолгой была их радость. Тут же пришлось раскаиваться.

— Ой, Лидочка Леонтьевна, — сладким голосом запела соседка, — дайте мне хоть кусочек, а я за то вам криночку свежего молока принесу.

У Лидии Леонтьевны душа добрая, она взяла с лежанки брусок тола и протянула соседке. Через пять минут та притащила крынку молока.

Какое-то время мальчишки — Сергей, Иван, Лесик — были подавлены и растерянны. Они не знали, как себя вести. Для Лидии Леонтьевны ничего необычного в том, что хлопцы что-то достали, купили из-под полы, выменяли у пьяного интенданта, не было. Когда соседка, оставив молоко, ушла, мать спросила:

— Где это вы взяли, мальчики?

Пришлось рассказать матери правду. Молоко они выпили, однако до самого вечера чувствовали себя так, будто под них подложили этот кусок тола. А вечером разразилась буря.

Проскочив мимо еще ничего не знающего Довганя, соседка влетела в хату и понесла:

— Чтоб мое молоко у вас через глаза слезами вылилось! Чтоб вам всю жизнь в такой пене купаться, какую я от этого мыла видела!

Довгань вошел в хату следом за нею. Хлопцы, которые полдня ждали этого, теперь вроде бы даже повеселели. Они растерянно смотрели на соседку, ожидая, пока истощится запас ее красноречия. Но Довгань знал, что, если она «раскочегарит», ее хватит надолго. Полдеревни может собрать. Поэтому, не раздумывая, он положил руку ей на плечо и спросил:

— А почему вы ругаетесь?

— Да как же не ругаться. Я им дала утрешнее молоко, неснятое и неразбавленное, а они мне вместо мыла — чтоб им таким мылом на старости лет внуки хлеб мазали — кусок глины дали!

— Ну-ка, разрешите взглянуть! — Довгань взял брусок тола, уже зная, что теперь из рук его не выпустит. Рассматривал его, а сам соображал, как отвязаться от соседки. И его осенило:

— Так это же эрзац!

— Что-что? — спросила она.

— Эрзац, говорю. Немецкая продукция. Эрзац-мыло. Во всех газетах сейчас пишут, что граждане должны теперь пользоваться только эрзацами. Эрзац-валенками, эрзац-мылом. Так сказал фюрер. Настоящие продукты и вещи идут только для нужд германской армии. Не вздумайте про какой-нибудь эрзац при чужих людях плохо сказать. Выпорют вас перед всем селом — сраму не оберетесь. А вы детей ругаете. Вам один кусок немецкого мыла попался, а вот Волынцы столько денег ни за что ухлопали. Им еще обиднее.

Присмирела соседка и попятилась к двери. Однако, едва выйдя на улицу, снова стала отводить душу:

— Чтоб тому хлюреру таким мылом мозолю натерли, чтоб его в детстве вниз головой уронили!..

Довгань хотел отругать хлопцев, но, взглянув на соседку, которая еще ругалась, проходя через двор, не мог сдержать улыбку.

Командир с комиссаром обсудили поведение Милентия и Сергея. Обдумывали, как укрепить дисциплину в организации.

— Это трудно сделать, — хмурясь, сказал Довгань. — Ведь у нас нет какой-то конкретной близкой цели, ежедневных заданий. Вот и пытаются парни действовать самостоятельно.

Конечно, подпольщики могли выследить и убить ночью какого-то фашиста или полицая. Но уже с рассветом явится конная жандармерия. Гитлеровцы разыщут и уничтожат виновных вместе с их семьями или арестуют двадцать-тридцать первых попавшихся из села и расстреляют их как заложников. Что же делать?

Горячий разговор по поводу тактики и стратегии подполья состоялся в начале апреля на очередном комсомольском собрании.

Подпольщики осудили неосторожность Милентия, недисциплинированность Сергея. Но оба они не хотели признавать себя виновными.

— Я хоть нервы им попортил, цейхгауз сжег. А что мы вообще как организация делаем?

— Людям правду о войне рассказываем. Ты ведь сам видишь, как теперь люди работают — лишь бы похуже, лишь бы фашистам меньше пользы было, — сказала Черная.

— А в том, что полторы сотни наших военнопленных сбежали из лагеря и еще несколько сотен человек не поехали на каторгу в Германию, разве не наша заслуга? — поддержал ее Волынец-старший. И, обращаясь к комсомольцам, продолжил: — Конечно, товарищи, такие результаты нас еще не устраивают, однако это не значит, что каждый имеет право действовать самостоятельно. Зачем вы тогда вступали в организацию? Если бы Сергей рассказал Довганю о своем намерении напасть на оружейный склад, мы имели бы возможность разработать план операции, обеспечить непричастность Кати и Оли к этой истории.

— А Игорь и Милентий ходят с кинжалами, которые сделал им Гриша, — вспомнил Довгань. — Чем можно оправдать такой риск, ведь за это могут сразу к стенке поставить?

— Хорошую, дельную инициативу мы будем только приветствовать, — взял слово Петро Волынец. — Больше того, я вот думаю, что следует нам создать небольшую боевую группу, которая под руководством Довганя займется поисками оружия. Без этого мы как организация уже завтра не сможем обойтись.

Предложение комсорга поддержали все.

Первые операции, которые разрабатывали Волынец, Довгань, Гриша и Игорь, так и не удалось осуществить. Три ночи подряд они устраивали засады в лесу возле шоссе Калиновка — Хмельник, но все напрасно. После захода солнца фашисты туда и носа не показывали.

Где-то в мае подпольщикам удалось раздобыть охотничье ружье. Парни возились несколько дней, чихали и кашляли, ходили все закопченные: из березового угля, серы, английской горькой соли изготавливали порох. Игорь набил этим порохом патроны, в лесу испробовал оружие. В одну из ночей боевая группа собралась для решительных действий. Перед рассветом друзья попрощались: Довгань пошел в одну сторону, Гриша, Игорь, Милентий — в другую. Планов было два, и для верности решили испробовать оба.

Когда группа в предрассветных сумерках добралась до леса, упала роса. Парни шли цепочкой, ружье несли в разобранном виде. Там, где они ступали, трава приобретала голубоватый, с сизым отблеском оттенок. Постепенно туман таял.

Вскоре вышли к шоссейной дороге, которая вела к Бугу, и направились вдоль нее. Спокойно всходило солнце, день обещал быть погожим.

Пройдя кочковатое болотце, очутились в низинке, где густо теснились чахлые березки и осинки, а дальше, за старой вырубкой, шумел, как море, величественный дубовый лес. Тут они и остановились, чтобы организовать засаду.

Главная цель операции состояла в том, чтобы добыть оружие. Каждое утро по этой дороге проезжала бричка с жандармами. После обеда гитлеровцы возвращались. Это было проверено не однажды. Поэтому, устроившись в кустах, хлопцы терпеливо ждали, когда на дороге появится знакомая пароконная подвода.